— Хорошо. — Литовченко тронул шофёра за плечо.
Козаченко сглотнул ком в горле и больше за всю дальнейшую дорогу не произнёс ни слова.
* * *
Яценко лично прикрыл двери кабинета и сел рядом с министром транспорта.
— Как у нас дела? — первый вопрос не застал Игоря Николаевича в врасплох.
— Практически, всё готово для того, чтобы прокрутить «карусель». В Киев и областные центры прибудут составы с нашими людьми. Думаю, другие регионы задействовать не стоит. Если сломаем обстановку в Киевщине, перевес сил будет на нашей стороне.
— Основные ставки?
— Самые крупные города. Белая Церковь, Богуслав, Обухов, Макаров, Васильков, Ирпень.
Яценко поморщился:
— Не маловато ли? Может, следует задействовать Тетеревское направление?
— Можно и его. — Игорь Николаевич скептически посмотрел на премьера. — Хотя, я бы этого не делал. Может статься «перебор». И так слишком рискуем, вывозя людей по открепительным талонам в малознакомую местность. К тому же, Тетерев — вотчина оппозиции. Работать на территории врага нам спокойно не дадут. А специально создавать конфликтную ситуацию, думаю не стоит.
— А ты не думай. — резко заметил Владимир Николаевич. — Просто выполняй, то, что тебе намечено мной. И, как говорят в таких случаях, будешь в шоколаде.
— Журналисты и наблюдатели, наверняка, заметят факт передвижения внеплановых составов и автотранспорта. — попытался обосновать свои слова министр, но Яценко его даже слушать не захотел.
— Твоя задача доставить «молодняк» до цели. А с журналистами и Козаченковскими прихлебателями, я, как-нибудь, сам разберусь. Мне нужны поезда и автобусы. Любой ценой. И в большом количестве. Всё. Разговор закончен.
* * *
— Алло, Михаил? Молчуненко вас беспокоит. Не помешал?
— Нет, Алексей, всё в порядке.
Самойлов разлил по чашкам чай, придерживая плечом телефонную трубку.
— Ваш оператор недалеко от вас?
— Здесь, рядом. Что-то срочное?
— Думаю, подобное вас должно заинтересовать. Приезжайте на улицу Анри Барбюса, дом номер четырнадцать, жилая девятиэтажка. Печерский район, чуть выше Дворца «Украины». Жду!
Раздались короткие гудки: Молчуненко положил трубку.
— Володя, — Михаил прервал ужин оператора, — Как говорят медики, на выезд.
— Какой выезд? Посмотри на часы: половина одиннадцатого ночи. — Дмитриев намазал на хлеб масло и положил сверху солидный кусок дешёвой варёной колбасы.
— Не ночи, а вечера. Поехали, нас Молчуненко ждёт. И думаю, не просто так, раз хочет, чтобы ты взял камеру.
Володя дожевал на ходу бутерброд, спустился вниз, быстро завёл машину и через сорок минут они поднимались по узкой улочке вверх, со стороны Дворца культуры «Украина».
Молчуненко, как и обещал, встретил их на обочине дороги:
— А помедленнее ехать не могли? — он вскочил на заднее сиденье, захлопнул дверцу. — Чуть не пропустили. Первый поворот налево, метров сто.
Машина рванула с места, вгрызаясь резиной в асфальт.
— Интересно, и что мы могли пропустить? — пробормотал Володя, пока пристраивал авто. Забросив сумку с камерой на плечо, он стремительным шагом направился за журналистами.
— Сейчас из подъезда будут выходить некоторые личности. Снимай всё подряд, а информацию дам чуть позже. — на ходу объяснял Молчуненко.
— Хоть с кем это связано? — поинтересовался Самойлов.
— «Часовщики». Помните, вас интересовала сия организация. Задержали одного из лидеров. Некто, Крючков Роман. Имя ничего не говорит?
— Нет. — отрицательно кивнул головой журналист. — Из этих только с Кузьмуком знакомы.
— Он один из его помощников. Пришли.
Возле подъезда к этому часу уже толпились журналисты из разных телекомпаний. «Свобода», заметил Михаил, «УТН», первый национальный…
— А откуда узнали, что произойдёт задержание?
— А откуда я узнал? — усмехнулся Молчуненко. — Народные избранники позвонили. Милиция подтвердила. Включайтесь в процесс. Ведут.
Из подъезда двое милиционеров вывели молодого человека, заломив тому руки за спину. Лица арестованного Михаил рассмотреть не смог: из-за боли в суставах юноша сломался пополам, и мог смотреть только в землю. Следом за ними вышли ещё несколько сотрудников органов внутренних дел в милицейской форме, с полиэтиленовыми пакетами в руках. За ними, что-то агрессивно выкрикивая, шли люди в штатском. Представители молодёжного движения «Час». Некоторые лица Михаилу были знакомы. Впрочем, на них он не обратил внимание.
Последней выскочила из подъезда Юлька. С красными от слёз глазами. Короткие растрёпанные волосы на маленькой головке превращали её в незащищённого, бессильного цыплёнка. Она всё время пыталась вырвать из руки одного из милиционеров пакет, в котором, судя по всему, хранился найденный на квартире задержанного обвинительный материал.
Дверь милицейской машины распахнули. Юношу заставили сесть на заднее сиденье, зажав его худое тело двумя спецназовцами.
— Ёлка, я не виноват! — услышал Самойлов крик задержанного. — Они мне всё подложили! Скажи всем, Ёлка! Я не виноват!
Дверь захлопнули. Двигатель взревел, машина рванула с места и исчезла за поворотом.
— Только что вы видели задержание Романа Крючкова, активиста организации «Час». - телекамера первого национального проводила машину, и теперь снимала телерепортёра. — По показаниям сотрудников внутренних дел, на квартире у арестованного обнаружены самодельная бомба, запал, два газовых баллончика, а также наркотические вещества.
— Только что мы с вами стали свидетелями того, — в нескольких метрах от «УТН» работала телекомпания «Свобода», — Что преступная власть, как в тридцать седьмом, сталинском, году организовывает аресты ни в чём неповинных людей, подбрасывая им компрометирующий материал состряпанный в местном управлении внутренних дел…
Михаил посмотрел по сторонам. Юлька сидела на корточках, прислонясь к бетонной стене, и плакала.
— Юля. — Самойлов подошёл к девушке, тронул её за плечо, — Вставай. Пошли к нам в машину.
Девчонка вскочила на ноги.
— А вы как здесь оказались? — вскипела она. — Ну да, вам позвонили. Чтобы и в Москве знали, какие мы наркоманы, террористы, убийцы! — Самойлов протянул руку, но девушка с силой откинула её. — Не трогайте меня! Все вы продажные! Как те ментяры, которые его скрутили. Ведь они ему всё подсунули! Понимаете? Подсунули! Вы…
— Понимаю. — Самойлов силой подхватил девушку под руки и, буквально, поволок к «жигулёнку».
Юлька пыталась вырваться, билась в руках, ногами упиралась в землю, но Михаил, всё-таки, заставил её сесть в автомобиль, сунул в руки пластиковую бутылку с «пепси», а сам упал рядом:
— Выпей воды. — девчонка отрицательно замотала головой, но Самойлов заставил сделать несколько глотков. Девушке, вроде, полегчало. — Теперь рассказывай, что произошло.
Дочь портретиста стала отвечать не сразу. Видимо, говорить с Михаилом у неё особого желания не было, однако журналист настаивал:
— Итак, я жду.
— Они пришли два часа назад. Мы с Романом…. Вы не подумайте, между нами ничего нет. Ну, то есть…
— А я ничего и не думаю. — Самойлов достал сигареты, закурил. — Дальше.
— Показали постановление на обыск…
— Кем подписанное?
— Не знаю. Они Роману и его маме показали. Потом нас закрыли на кухне.
— Кого «нас»?
— Меня и Ромину маму. Она сейчас там, на верху. Плачет.
— А Роман?
— Был с ними. Приехали репортёры. Нас выпустили, а после начали обыск. С кинокамерами. Вот тогда в столе менты и нашли бомбу…
— Не менты, а милиция. О том, что это бомба, они сказали?
— Да. А потом из Роминой куртки, точнее, из кармана, достали пакет, с порошком.
— А почему решили, что в пакете наркотик?
— Один из них попробовал порошок на язык.
Самойлов усмехнулся: специалисты сраные. Насмотрелись американских боевиков.
— Так.
— Что так?
— Дрянь дело, вот что. Посиди здесь, пока пообщаюсь с друзьями. И не вздумай убежать. Мне ещё поговорить с тобой нужно.
Журналист вылез из машины, и направился к Володе и Молчуненко, которые курили невдалеке.
— Симпатичная девочка. — кивнул на машину Молчуненко.
— Знакомая.
— А что здесь делала?
— Я же говорю: знакомая задержанного.
— Вот оно что… — протянул Молчуненко. — И как тебе происходящее?
— Никак. Всё как у нас. Политика и криминал рядом идут. А менты их наручниками скрепляют.
— То, что здесь есть криминал, ещё доказать следует. — вставил слово Володя.
— А бомба? — напомнил Самойлов.
— Какая бомба? — отреагировал Молчуненко. — У сопляка восемнадцати лет, который и в армии то не служил, и бомба? Миша, не смешите людей.
