— Слишком мудро. — Михаил допил пиво, хотел налить ещё, но передумал. — Во-первых, задействовано много людей. Во-вторых, подобная система может сработать только в городе. По сёлам, где тебя каждая собака знает, такой список в момент исправят.
— А по сёлам другая тактика. — выдвинул новую гипотезу оператор. — Рогов, как в селе проголосуют?
— Как председатель скажет.
— А председатель скажет так, как ему укажут сверху. Вот она, житейская мудрость. — Володя поднялся, — Я в гальюн.
Когда он ушёл, Молчуненко начал собираться.
— Ты куда? — Михаил и забыл, что у кого-то сегодня может быть работа.
— На кудыкину гору. — Геннадий Сергеевич накинул на плечи кожаный плащ, — Своему оратору скажи, чтобы завтра с утра был готов. — журналист щёлкнул себя пальцами по кадыку. — Я не это имею ввиду. Поедем в Центризбирком. Бывайте.
Как только Геннадий Сергеевич покинул тёплую компанию, Рогов налил себе коньяк.
— Как Оксана? — поинтересовался о девушке друга Михаил.
— Нормально. Тебе привет передавала. Поехала к родителям. В то самое село.
— Ты что, обиделся? Чего под это дело, — теперь Самойлов хлопнул себя ладонью по кадыку, — не придумаешь.
— Да в том то и дело, что Вовка в чём-то прав. Не знаю, как и что использовала власть. Но сам был свидетелем. Моя соседка, которая проживает напротив вот уже как восемь лет, не смогла проголосовать, потому, что её фамилия была неправильно написана. Нонсенс. Приходишь в горисполком за справкой, то они знают не только твои данные, но и где ты работаешь, сколько получаешь, с кем живёшь, и так далее, и так далее. А тут та же самая рожа делает вид, будто видит тебя в первый раз, и рассказывает сказки о кем-то неправильно составленных списках. Не вовремя доставленных, и по этой причине не проверенных. И подобное дерьмо каждые выборы. Достало.
Рогов выпил коньяк, закурил сигарету, вышел на балкон.
— Слушай, что народ глаголет. — обратился Самойлов к телевизору, с экрана которого вновь вещала личность президента. — А то привыкли всех быдлом считать. А быдло то иногда, и за топор берётся.
* * *
— Гия, тот мужик, с «СТВ», покинул наших друзей. Проследить за ним?
— Нет. Он едет к себе на работу.
Гия положил трубку на рычаг телефона. Самойлов дома. Странное поведение для такого дня. Кавказец налил в стакан «Барджоми», пацаны из «Часа» привезли, постарались, и подошёл к окну.
События годичной давности он вспоминал редко. А встретиться с Самойловым так скоро никак не ожидал. Была ли у него ненависть к журналисту? Нет. Скорее оставалось бойцовское чувство напряжения. По крайней мере, он так себе говорил.
Что произошло между ними, знали только они, двое, и незнакомка, из-за которой, собственно, всё и произошло.
В тот вечер, год назад, незадолго до парламентских событий в Тбилиси, Гия решил отдохнуть в одном из немногих столичных ночных баров. Присел у стойки, заказал выпивку. Присмотрелся. Публика крутилась, в основном, своя, то есть студенческая молодёжь. Пели, не обращая внимания на игравший музыкальный центр, танцевали, тянули кто пиво, кто коктейль. Середнячок, как их окрестил Гия, отдыхал. Но за одним из столиков уединилась прелюбопытная парочка. Она — женщина лет тридцати, привлекательная. Впрочем, сейчас он её вспоминал с трудом. Но чувствовалось — горных кровей. И рядом с ней Самойлов. Впрочем, тогда он его фамилию ещё не знал. Они тихо разговаривали, почти не пили. Женщина что-то объясняла журналисту, а тот озабоченно кивал головой, видимо соглашаясь, и курил сигареты, одну за другой.
Гия за ними наблюдал долго. После четвёртого аперитива, он поднялся с табурета, медленно подошёл к незнакомке, и, не испросив разрешения у мужчины, видимо запамятовал про вежливость под действием спиртного, пригласил её на танец. Разговор прервался. Женщина долгим взглядом окинула молодого наглеца с ног до макушки. Гие стало не по себе. Он, конечно, понимал, что ведёт себя непристойно, однако, остановиться уже не мог. Его, что называется, понесло. Он терпеливо перенёс взгляд незнакомки, и уже рассчитывал на то, что та поднимется и протянет руку, как неожиданно услышал:
— Такая музыка не для моего возраста, юноша. Вам следует поискать девочку помоложе.
Женщина произнесла фразу медленно, видимо просчитывая каждое слово. И произнесла на русском языке. Её собеседник усмехнулся.
Гие ничего не оставалось, как удалиться к стойке бара. Ему казалось, будто весь зал, все, кто находился в тот момент в баре, слышали разговор, и теперь тихо смеялись над ним. Пусть неслышно, в глубине души, но, тем не менее, потешались над его самолюбием. Гия бросил взгляд по сторонам, однако, ничего крамольного не заметил. Бармен делал вид, будто ничего не произошло. Музыка продолжала звенеть в колонках. Настроение толпы не изменилось, даже наоборот, приподнялось.
Гия рассчитался за выпитое, вышел на улицу, и присел на камень, лежавший невдалеке, в парке. Ждать пришлось недолго. Минут через двадцать парочка, оскорбившая его, покинула заведение. Гия был не из тех парней, которые могли долго выжидать своего часа. Он всегда шёл напролом. Даже если результат получался противоположным от ожидаемого.
Самойлов недоумённо остановился, когда его окликнули. Развернулся и с недоумением посмотрел на молодого человека. Женщина тоже обернулась, но во взгляде у неё теперь сквозило не презрение, а тревога.
Идиот. Зачем? — говорил себе Гия, но ничего менять в своём решении не захотел.
— С вами можно поговорить?
— О чём? — мужчина посмотрел за его спину.
— Не волнуйтесь. Я один. И хочу, чтобы вы тоже остались один. А ваша спутница пусть удалится.
— Странное пожелание.
Гия засунул руки в карманы. В них ничего не было, кроме бумажника и мобильного телефона. Однако жест насторожил парочку.
— Ваша дама оскорбила меня в глазах моих друзей. С ней, конечно, я говорить не стану, а решим этот вопрос с вами.
— Я приношу извинения… — женщина взяла под руку мужчину, но тот и не думал следовать за ней:
— Честно говоря, что-то я не заметил, чтобы в баре сидели ваши друзья.
— Для меня любой кавказец друг и брат. В отличии от русака.
— Вот оно что… Вам нужна была не моя спутница, а я сам.
Что хотел ответить в тот момент Гия, он и сам не помнил. Рука вылетела из кармана и сжалась в кулак, что, собственно, и решило исход той встречи. Женщина, видимо, расценила жест по-своему и, не стала ждать развязки встречи, и, неожиданно как для Гии, так и для незнакомца, острым носком сапога, ударила грузина в пах. Что было дальше, Гия не помнил. Очнулся он лёжа в грязи, на мостовой. Никого рядом с ним не было. Большего унижения в своей жизни он никогда не испытывал.
Вторая встреча с Самойловым, произошла через два дня. Сурхуладзе увидел журналиста, шедшего рука об руку с Отаром Павлоашвили. Его товарищ по движению спокойно передвигался с русским по бульвару Шота Руставели, и, как ни в чём не бывало, весело с ним беседовал. Тот реагировал весёлым смехом на шутки собеседника, а Шота, как понял Гия, между тем, показывал московскому гостю достопримечательности родного города. Вечером Сурхуладзе связался с Павлоашвили по телефону. Тот поначалу не мог сообразить, о ком идёт речь. Но когда всё прояснилось, то рассмеялся:
— Так это ты попал под женский каблук? Прости, под носок.
— Шота, — всипел Гия. — я не понимаю. Ты таскаешь за собой этого московского недоноска, и ещё смеёшься над о мной.
— Хорошо, буду плакать. Над твоей глупостью.
— Шота…
— Ты знаешь, кого ты чуть не оскорбил? Представителя министерства иностранных дел России, в лице той самой женщины, которую пытался затащить на танец. И от которой, после, получил по заслугам. Гия, пора головой думать, а не половыми органами. И москвича не трогай. Он журналист. Михаил Самойлов. Московское телевидение.
— Но я…
— Гия, — перебил Отар, — мне тебе больше нечего сказать Всё.
И бросил трубку.
А, спустя три дня Самойлов был избит неизвестными людьми во время молодёжной демонстрации. Вечером того же дня, изнасиловали и сотрудницу российского министерства иностранных дел, которая, как после выяснилось, находилась в Тбилиси по семейным делам. Ко второму происшествию Гия не имел никакого отношения, однако, Самойлов сделал свои выводы, и на Московском ТВ прозвучала его версия произошедших событий, без упоминания имени жертвы, но с упоминанием фамилии Сурхуладзе. Благодаря чему Гия не получил заслуженного места в парламенте. Никто не захотел иметь дела с насильником. А на все его заявления отвечали стандартной фразой: мол, благодари Бога, что уголовное дело не открыли.
Гия съездил в Москву, хотел расквитаться с журналистом, но Самойлова не застал. Тот уехал в командировку. А после Сурхуладзе позвонил Павелич, и сообщил, что его опыт может пригодиться в новом проекте. Так, Самойлов у Гии отошёл на второй план. И вот, он в Киеве. И на этот раз Гия его упускать никак не собирался.
