Рогов пожал плечами:
— Жрать охота.
— Да ладно, — махнул рукой Дмитриев. — Перекусим слегка.
Яичница пахла божественно.
К приезду Молчуненко компания приговорила три бутылки «Львовского» тёмного, и сидела в добром расположении чувств. Геннадий Сергеевич выставил на стол бренди, несколько банок с икрой и кальмарами:
— Гуляем, мужики.
Пиджак, галстук: всё нашло своё место на диване, на котором спал Михаил. Встреча без галстуков: пошутил Молчуненко, сам налил себе стакан водки и залпом осушил.
— Здоров, ты, Сергеевич. — Рогов восхищённо покачал головой.
— А как же работа? — Михаил хотел налить и себе, но притормозил движение руки.
— Работа будет завтра. — Геннадий Сергеевич нацепил на вилку кусок колбасы. — Точнее, начнётся сегодня поздним вечером. Ну, что, выпьем за то…
И замолчал.
— Так за что будем пить? — Рогов покрутил свою рюмку, — А, давай, просто, ни за что.
— Тогда получится не застолье, а пьянка. — Молчуненко усмехнулся, — Выпьем за будущее. За наше будущее.
И опрокинул стопку.
— А что, появилась какая-то информация? — Самойлов закусил огурцом. Действительно, напрасно волновался Рогов, не прокисли.
— Информация появляется постоянно. Вот ты, Сергей, голосовал? — Молчуненко повернулся к хозяину застолья.
— А как же. — отозвался Рогов. — С самого утра. Пока все дрыхли. Я такие вещи предпочитаю делать утречком, со стариками. Сделал — и забыл.
— Я вот тоже, с утра. И за кого, если не секрет?
— За Козаченко. За кого же ещё?
— То есть, как за кого? В списке двадцать четыре фамилии.
— А на фига они мне все? Да и не знаю я о них ничего.
— А о Козаченко знаешь?
— А кто же о нём не знает? Мужик пострадал от власти. Сам Бог ему велел страной управлять.
— А кто тебе сказал, что его власть отравила?
— То есть, как это кто?
Молчуненко ел медленно, основательно. Самойлову, в данном плане, он очень сильно напоминал отца. Да и речь журналиста была как у папы: такой же спокойной, основательной.
— Вот именно: кто? — снова повторил Молчуненко.
— Так в Раде об этом говорили. Газеты…
— В Раде сам знаешь, и не о таком могут сказать. — перебил Геннадий Сергеевич. — Иногда их бред слушаешь, волосы дыбом встают. А вот на мой вопрос, ты, как журналист…
— В прошлом. — конкретизировал Рогов.
— Ответить не смог. — кальмар из баночки нацепился на вилку и отправился в рот журналиста. — И правильно. Потому, как перед о мной, как и перед тобой, моментально, в таком случае, встают вопросы. Первый: если его отравили, почему до сих пор не могут установить яд? Второй: почему обследование происходит в Европе, а не у нас? Не доверяет врачам? Согласен. Но почему австрийские специалисты не нашли яд? Выходит, отравления не было? Или им не дают возможности сказать правду? Опять вопрос: кто?
— Какая разница: было, не было, — Володя всем налил. — Давай забудем хоть на два часа о политике. Честно говоря, за последнее время, она у меня вот где сидит. — и провёл ребром ладони по горлу.
— Ты можешь уехать и забыть, а нам здесь жить. — Молчуненко кивнул на Рогова. — Вот скажи, Серёга, как, процветает твой бизнес?
— Смотря, какой смысл вкладывается в слово «процветать». — Михаил сразу заметил, как Рогов нахмурился, — Я понимаю под словом «бизнес» — своё, личное дело, за которое отвечаю только я. И больше никто. Дело, которое знаю, и которое хочу делать. А то, чем я занимаюсь сейчас, к бизнесу никакого отношения не имеет. Три точки на рынке — не бизнес. Средство выживания.
— Вот она, сермяжная правда. — Геннадий Сергеевич закурил, — Нет у нас бизнеса в Украине. Да и в России его тоже нет. Мы ведь из Запада, когда рухнул Союз, скопировали всё самое гадкое: рэкет, рейдерство, банковские махинации, спекуляцию недвижимостью, игровые автоматы, право на ношение оружия, но не всем, а избранным, точнее бандитам, киднепинг, отмену смертной казни, продажные суды. А в результате воруют, убивают, насилуют, отбирают квартиры, через суд ликвидируют военные предприятия а после за бесценок продают самим себе. В случае, если попадаются, получают минимальный срок. Подонок убивает человека. Зверски. Ножом. Потом сжигает его тело. А ему срок — восемь лет. А точнее, отпустят года через три, в лучшем случае. А мы удивляемся, и куда подевалось самосознание граждан, культура, любовь к ближнему? А вот туда и подевалось!
Молчуненко опрокинул стопку.
— Всё. Норма. Мне ещё на ТВ ехать нужно.
По телевизору проплыли кадры с изображением пока ещё действующего президента.
— Наш несравненный и незаменимый. Все они думают, что увековечены бессмертием. А если, в крайнем случае, покинут трон, то обязательно посадят на него своего приемника, и, через него продолжат управлять нами. Этот сейчас тоже хочет протолкнуть своего человечка. И протолкнёт. И как минимум, пять лет у нас не будет вот того самого бизнеса, о котором мечтает Серёга. — Молчуненко откинулся на спинку стула, — Двадцать четыре кандидата! А знаем только о двоих, максимум троих. Позор в квадрате. Потому, что двадцать четыре, и потому, что не знаем.
— Сергеевич, ты чего сегодня на взводе? — Рогов выключил телевизор.
— Не надо, пусть будет. — Молчуненко не поленился подняться и включить «ящик». — Просто утром, перед урной… Слово то, какое, похоронное. Так вот, перед ней, той самой штукой, я понял одно: не хочу ставить значок. Ни за кого из них. Просто не хочу. Всем им не верю. Одному, потому, что премьер. Второму, по причине странного отравления. А может, и вовсе не отравления, а съел что-нибудь. Словом, всем не верю.
Геннадий Сергеевич достал из кармана лист и когда развернул его, все увидели бюллетень избирателя.
— Свернул я сей документ, положил в карман, и так спокойно стало, не поверите, братцы. Так хоть соврать им с моим голосом не дам.
— Ну, ты даёшь. — Михаил взял лист и покрутил в руках.
— Я, брат Михайло, из принципа никому не даю!
— Вот и тост. — Рогов поднял стопку, — За принципы.
* * *
— Алло, Гия?
— Слушаю тебя.
— Самойлов сидит дома, никуда не выходит. Оператор с ним вместе.
— Что делают?
— Не знаю. Они же на седьмом этаже.
— Хозяин дома?
— Да. И тот журналист, из «СТВ» тоже.
— Хорошо. Продолжай наблюдать.
— Гия, а когда меня заменят?
— Часа через три. Слушай, потерпи, не маленький.
* * *
Сегодня воскресенье, двадцать восьмое октября, три часа дня. С вами телеканал «Свобода» и мы сообщаем о последних новостях, связанных с первым туром выборов Президента Украины. Информация, поступающая с избирательных участков, говорит о том, что имеются случаи неточного оформления списков избирателей. Так, на участке N 28, Обуховского территориального избирательного округа из тысяча восьмиста тридцати двух избирателей по причине неправильно написанных данных избирателей не смогло проголосовать на данный час триста шестнадцать человек. Часть из них обратились в суд города Обухова. Наша съёмочная группа побывала в городском суде, и убедилась в том, что очередь, не сумевших проголосовать, насчитывает более двухсот человек. И это не единичный случай…
Телеканал новостей «Свобода»
* * *
Молчуненко выключил телевизор.
— Выборы ещё не закончились, а все знают, что будет второй тур. Бред.
— Интересно, — Михаил откинулся на спинку стула, потягивая из бокала пиво, — а каким образом сумели так нахомутать в списках?
Молчуненко повёл плечами.
— Вариантов много. Своих людей посадили, к примеру, в избирательные комиссии. Безграмотных. — Молчуненко закурил. Рогов поморщился, но промолчал. — Вот они и поработали на славу.
— Отпадает, — вклинился в разговор Володя. — Ни на востоке страны, ни на западе ни один кандидат собрать такое количество единомышленников не в состоянии. Если бы было два, три конкурента, ещё куда ни шло. А при двадцати… Можно сделать проще.
— Интересно как? — Молчуненко с любопытством посмотрел на собеседника.
— Каким образом составлялись списки? — спросил оператор, и тут же сам ответил на него, — Спускались сверху, исполнительной властью на местах. То есть набирались на компьютерах в горисполкомах. А набрать можно и на русском языке. После произвести автоматический перевод на украинский, и вот результат: в каждом списке по несколько десятков испорченных фамилий, живые покойники, несуществующие дома. А кто несёт ответственность? Тот, кто в комиссии сидит? Нет. Ведь ему список уже готовый передали. А избиратель должен был, по закону, заранее свериться, правильно он вписан, или нет. Серёга, ты проверял себя перед выборами? Нет. И таких сотни тысяч. Результат на лицо.
— Слишком мудро. — Михаил допил пиво, хотел налить ещё, но передумал. — Во-первых, задействовано много людей. Во-вторых, подобная система может сработать только в городе. По сёлам, где тебя каждая собака знает, такой список в момент исправят.
