— Здание в тот день практически опустело, — сказал мистер Колодный. — Все мы в полдень бросились вниз, чтобы занять лучшие места и увидеть президента. А потом — кто бы вернулся к работе? Лично я до понедельника не выходил. Было очень грустно.
Мистер О`Фаррелл не согласился, как оказалось— главным образом потому, что он был начинающим исследователем убийства.
— Если посмотрите, то увидите, что сторона здания, выходящая на Хьюстон-стрит, имела наружную пожарную лестницу, а на ней сидела куча людей, смотревшая на президента. Так что если бы кто-то выстрелил, они, будучи ближе всех, услышали бы и дали показания, что в сорока-пятидесяти футах выше был слышен выстрел, но никаких свидетельств об этом нет. Так как же оно могло случиться?
— А если они глушитель использовали? — предположил Суэггер.
— Глушитель, хренитель!! — разволновался старикан. — Это всё голливудское дерьмо, насмотрелись по телевизору и в чёртовом кино! Глушитель не глушит полностью, невозможно избавиться от такого громкого и пронзительного звука. Его можно понизить, но если из окна стрелять, то люди на наружней лестнице почувствуют ударную волну и заподозрят что-то, а никто из них не слышал ничего большего чем все остальные: три громких винтовочных выстрела, ничьи другие кроме мистера Ли Харви Освальда.
Суэггер знал, что это было абсолютно неверно, поскольку звук может быть модулирован массой ухищрений: главным образом эффективным глушителем и его расположением в закрытой комнате. Находчивый стрелок мог разместиться вдали от чуть-чуть приоткрытого окна и оставить в комнате большую часть звука и ударной волны. Если люди внизу не вслушивались в ожидании выстрела и не имели опыта в распознании вибрации от винтовочного глушителя, то было крайне маловероятно, что кто-то из сидящих на пожарной лестнице заметил бы что-либо, тем более что в тот момент происходило многое другое.
Ричард сидел в «Палме» за своим еженедельным стейком и мартини, когда на него снова набросился Суэггер.
— Не возражаешь, если присяду? — спросил Боб, явившись из ниоткуда как раз к моменту, когда Ричард приканчивал мясо и собирался заказать кофе и лаймовый пирожок.
— Дружище, ты определённо был в шпионском деле. Я знаю. Ты двигаешься слишком тихо и отлично следишь.
— Даже не пытался, — ответил Суэггер. — Этому меня научили коммунисты-герильяс в эквадорских горах, а ещё подобные типы встречались в Малайзии. Они старались убивать нас, эксплуататоров мирных крестьян, так что я развил шестое чувство насчёт опасности и научился исчезать в чистом поле. Как-то я даже был в трёх футах от двух герильяс с АК-47: пришлось затаиться, чтобы они меня не заметили и я смог бы тебе рассказать об этом.
— Ты меня дуришь.
— Собственно, я хотел рассказать тебе, что я нарыл в интернете. Чушь в основном, но один парень определённо знает, что говорит.
Суэггер изложил своё открытие. Один из исследователей заметил, что эксперт ФБР Роберт Фрейзер, бывший титулованным стрелком и заявивший о сбитом оптическом прицеле винтовки Освальда, не был знаком с оптическими прицелами и не отдавал себе отчёта в том, что неверная пристрелка прицела даёт группы попаданий по мишени, меняющиеся в зависимости от геометрической прогрессии расстояния. Дюйм ниже и дюйм вправо на пятидесяти ярдах станет двумя дюймами ниже и двумя дюймами вправо на ста ярдах и тремя дюймами ниже и тремя дюймами вправо на ста пятидесяти ярдах — и так далее вплоть до расстояния, на котором гравитация и снижающаяся скорость пули приведут к большему отклонению, нежели непристрелянный прицел.
— Так вот в чём дело, — подытожил Боб. — Как он мог сказать, что винтовка точная, не зная самых что ни на есть основных вещей о физике прицела? Как он мог сказать, что стрелять с оптикой легко? Он попросту не знал того, что нужно знать для подобных заявлений, однако же его слова стали ключевым фактором в заключении комиссии и способности Освальда сделать третий, самый дальний выстрел по максимально удалённой и наиболее быстро движущейся цели.
— Это не моя тема, — ответил Ричард. — Думаю, я понял, но лучше бы ты мне это всё показал.
— Покажу, покажу, — заверил Суэггер. — Когда я всё это сведу воедино, я бы мог тебя свозить к себе на стрельбище в Бойсе и там всё увидишь. А пока — может, подумаешь, как бы это всё связно изложить? Кто мог бы помочь написать?
— Ну, если это о винтовках… — задумался Ричард, словно бы в его голове формировалась некая новая мысль. — Припоминаю, что хотел тебе сказать — слышал ли ты о некоем Адамсе? Из оружейного мира.
— Нет, — ответил Суэггер. — Вряд ли…хотя, погоди. Есть такой Мэрион Адамс, писатель. Пишет большие книжки с картинками «Рюгеров» и «Винчестеров», вроде как корпоративные истории или исторические коллекции. Он?
Ричард протянул ему визитку, на которой значилось «Мэрион Ф. Адамс. Оружейный историк и эксперт-оценщик.» Там же был номер мобильника, электронный адрес и картинка с «Кольтом-Миротворцем» со стволом в семь с половиной дюймов.
— Он заходил пару недель назад, — продолжил Ричард, — и упомянул о своей теории — а я их много слышал, как ты знаешь. Но именно его теория была построена вокруг оружия. Чем-то похожа на твою, как мне кажется, насчёт винтовки «Винчестер», стреляющей пулями, предназначенными для «Каркано», но с гораздо большей скоростью.
— Вот дерьмо, — вскипел Суэггер, — Чёрт бы его взял, это моя теория, моя интеллектуальная собственность! Ты говоришь, что кто-то другой…
— Нет-нет, остынь. Вот в чём дело. Он сказал, что он не разбирался в том, что случилось или чего не случилось и копаться не хочет, а от интернет-сайтов у него голова болит: он не такой человек, чтобы в интернете сидеть, так что он хотел бы сократить процесс. Так что не знаю ли я исследователя, хорошо знакомого с фактами убийства, блестящего знатока всего этого дела и при этом знакомого с оружием? Не подходит ли под это описание кто-либо из наших знакомых?
Суэггер ничего не ответил. Его лицо помрачилось, глаза сузились как если бы настрой разом изменился. Наконец он отрывисто ответил:
— У меня годы заняло прийти к этому, так что хрена лысого я расскажу об этом кому-то вроде писаки бесполезных книжек с картинками. Это моя интеллектуальная собственность — всё равно что земля, в которой руду нашли, так что я её не отдам.
— Джек, я тебя понял, не заводись. Да и этот парень не произвёл на меня впечатления собранного или организованного.
— Ты ему сказал обо мне?
— Имени не упоминал, но сказал, что есть идеально подходящий человек. Ну, теперь-то я скажу ему, что ты не…
— Погоди. Если он издаётся, то ему известны издатели — настоящие издатели из Нью-Йорка, такие как «Саймон и Шустер», «Кнопф и Рэндом Хаус»— серьёзные, чьи книги всем заметны. Думаю, если я утрясу все в историю, то отдам им — такие люди не воруют настолько нагло, как всякая мелочь.
— А от меня ты что хочешь?
— Ну, — ответил Суэггер, слегка переигрывая в роли обозлённого собственника, — просто погоди. Я пригляжусь к этому типу. Я не писатель, а инженер. Если он мне поможет, я помогу ему, но — чёрт тебя возьми — ни слова ему обо мне не говори!
Мемфис снова запустил в дело агента Нила, и результаты не заставили себя ждать. Ник изложил всё добытое Суэггеру при очередной еженедельной встрече в случайно выбранной пригородной кофейне «Сиэттлс бест».
— Так вот, снова впустую. Мэрион Адамс, пятьдесят девять лет. Прирождённый оружейный аристократ. Его отец был управляющим ныне закрывшейся компании из оружейной долины Коннектикута,[190] производившей главным образом спортивные пистолеты калибра.22 высочайшего качества. Компания закрылась в конце шестидесятых, когда целевая стрельба потеряла популярность. Но Марти, как его обычно зовут, знал всё: он был… эээ… втянут в тему и мог сделать карьеру как писатель и консультант. Издал девятнадцать книг, многие насчёт серьёзных производителей, а связи открывали ему двери к написанию вылизанных корпоративных историй. Зная всех в этом деле, он писал книги, которые многими считаются технически безупречными.
— Видел, да, — сказал Боб. — Может, даже у меня есть одна-две.
— Теперь он работает в верхнем сегменте торговли оружием — всякими богатеями, которые ездят на сафари с оруженосцами, стреляют голубей в Аргентине из дробовиков «Пёрде»[191] и платят пятнадцать тысяч за картины вроде «Утки на заре в Чезапике».
— Картинка складывается, — ответил Боб, знавший о существовании культа охотников-джентльменов, тайно влюблённых в традиции охоты на крупную дичь тридцатых годов: томящихся по странствиям среди просторов саванны между Хемингуэем и Филипом Персивалем,[192] ночам в лагере, освещённом висячими лампами и ужину на льняном покрывале, перед которым они потягивали бы коктейли со своими мэм-саиб,[193] пока туземные мальчики делали бы всю работу.
