требуй у кумы себе путевый сувенир.
Передав Альбине телефонную трубку, Лесник вышел на лоджию покурить. Через некоторое время к нему
вышла Альбина. Молча, доверчиво прижавшись грудью к его спине, она вкрадчиво поинтересовалась: — Ты
долго еще будешь меня держать дома взаперти?
— Я вижу, моей даме захотелось в кабак прошвырнуться, — повернув голову и потеревшись щекой о ее
волосы, задумчиво произнес он.
— Тебе не стыдно жену миллионера приглашать в какой-то кабак? — фыркнула она.
— Я, моя радость, просто так, образно выразился. Тебе я цену знаю, а поэтому никогда не продешевлю, —
целуя ее в щеку, заверил он. — Сейчас брякну мистеру Корвину Фостеру, приглашу его с супругой на вечер в
ресторан «Уставший ковбой», — покидая Альбину, сообщил ей Лесник, но она решила его не оставлять одного и
последовала за ним, чтобы результат предстоящей беседы услышать из первых уст.
Кончив разговор с Фостером, Лесник удивленно поделился с женой:
— Вот уж не думал, что он такой жмот. Ты представляешь, у этого миллионера денег куры не клюют, но на
ресторан свободных денег нет, а за мой счет согласился с женой его посетить.
— Со временем, может быть, и мы научимся считать свою копейку, — к удивлению Лесника, без критики и
осуждения в адрес Фостера заметила Альбина.
Наутро, после гулянки в ресторане с супругами Фостер, Лесник чувствовал себя бодрым и здоровым, так как
в ресторане употребил умеренную дозу спиртного. За столом они меньше пили и больше беседовали.
Миссис Баджен Фостер было интересно и приятно беседовать с Альбиной по нескольким моментам: как с
опытным врачом и как с человеком, обладающим большой и интересной информацией из незнакомой ей страны.
У мужчин был тоже интересный разговор, но не на отвлеченную тему, а обсуждался вопрос о заключении крупной
сделки на большую сумму денег, поэтому окончательное его решение мужчины отложили на потом, когда будут
трезвыми. Когда пришло время расставаться, то Корвин Фостер, обращаясь к Леснику, сказал:
— Ждите меня к себе в гости на своей вилле к десяти часам. Нам надо обязательно закончить начатый
разговор.
К назначенному времени к воротам виллы Лесника подкатил шикарный «роллс-ройс» черного цвета. Цыган
открыл ворота, и автомобиль, подкатив к дому, мягко остановился.
Корвин Фостер, отказавшись от кофе, который предложила Альбина, поблагодарив за угощение, прошел с
Лесником в зал, где, присаживаясь в кресло, посмотрев на свои наручные часы, сказал:
— Вы уж извините меня, Виктор Степанович, но через тридцать — сорок минут я буду вынужден вас покинуть, а поэтому давайте закончим нашу вчерашнюю беседу.
Подвинув ближе к нему свое кресло, Лесник, усевшись в него, беспечно произнес: — Давайте закончим! —
как бы приглашая гостя к беседе.
— Я могу купить у вас всю партию камушков, — без вступления предложил Фостер.
— А какая у меня необходимость все их продавать? У меня достаточно и долларов, и рублей, и золота с
камушками, — возразил Лесник.
— Товар должен находиться в движении, обращении, давать прибыль. Твои камушки такой функции не
выполняют. Продав их мне и положив деньги в банк, вы будете получать проценты. Я эти камушки тоже пущу в
оборот и тоже получу прибыль. Через год, получив дивиденды в банке на свои деньги, вы поймете полезность
сделки со мной.
— А какую сумму вы думаете мне за них предложить? — поинтересовался Лесник, еще окончательно не дав
согласия на продажу бриллиантов.
— Семьдесят процентов от их стоимости на мировом рынке, — заглядывая в глаза Леснику, сообщил Фостер.
— А не дешево ли это будет для меня?
— Вы должны учесть, что я их у вас куплю в России. Мне надо будет товар переправить через границу, реализовать. Каких хлопот мне все это будет стоить, вы отлично знаете, так как аналогичные заботы испытали на
собственной шкуре в прошлом году...
Лесник вспомнил, что говорил ему в прошлом году о реализации в Нью-Йорке крупной партии бриллиантов, чтобы обосновать появление у себя богатства, полученного в результате ограбления миссис Кэрол, так как тогда, не зная о настоящем преступлении, Фостер помог ему отмыть грязные деньги, купив на них ему виллу. Поэтому
на реплику Фостера в свой адрес промолчал.
— ...Я же вам в России выписываю чек на определенную сумму, вы спокойно и без каких-либо забот и
затруднений кладете деньги в любой банк, и никаких проблем.
— Вы меня уговорили, что надо продать камушки, но я тоже имею опыт вывозить из страны контрабандно и
камушки, и картины на Запад, а потом их там реализовывать, что вы отлично знаете, а поэтому тридцать
процентов их цены я терять не намерен.
— А какой процент вас устроит? — осторожно поинтересовался Фостер.
Подумав около минуты, Лесник выдавил из себя окончательное решение:
— Я хочу за них получить не менее восьмидесяти процентов.
— Так вы говорите, что в вашей партии камушков менее, чем в пять каратов не будет? — напомнил Фостер
Леснику содержание состоявшегося вчера между ними разговора.
— Конечно! — заверил его Лесник.
— Так и быть, я принимаю ваше условие, но вы обеспечиваете мою безопасность с товаром до самого
посольства, где, я думаю, мне помогут переправить его домой.
— Без каких-либо проблем, со стопроцентной гарантией, — заверил его Лесник.
— Тогда будем считать, что я с вами по всем позициям договорился?
Лесник, пожимая ему руку, утвердительно кивнул головой. Провожая гостя из дома, Лесник услышал вопрос, обращенный к себе:
— Когда вы думаете возвращаться к себе на Родину?
— Где-то через неделю, — сообщил ему Лесник.
— Я спросил вас об этом для того, чтобы самому спланировать и сориентироваться, когда приехать в Россию
за товаром, — пояснил Фостер.
На этом они и расстались. Проводив мистера Фостера, Лесник, рассказав Альбине о заключенной сделке, поинтересовался ее мнением относительно своего поступка.
— Поступай, как считаешь нужным. В любом случае мы в проигрыше от этой операции не будем.
Она давала ему понять, что бриллианты ранее достались им за бесценок, а поэтому ни о каких убытках при
их реализации не может быть и речи. Потом через некоторое время она заметила:
— Витя! Цыган целыми днями безвылазно сидит дома, давай возьмем его и прошвырнемся по магазинам.
— Я не против такого мероприятия, берите машину и мотайте, но только без меня. Я за последнюю неделю
так устал, что предпочитаю беготне по магазинам отдых дома.
— Как хочешь, — согласилась с ним Альбина, покидая его, чтобы сообщить Цыгану приятную новость.
Цыгану со вчерашнего вечера стало легче проводить свободное время, так как присланный Молохом
водитель помог ему коротать его. Водитель назвался Цыгану Григорием, что дало Цыгану основание дать ему
кличку Распутин. После чего он иначе к нему не стал обращаться. Водитель был не очень разговорчивым, о себе
Цыгану ничего не говорил, а поэтому Цыган даже не знал, кто был по национальности его новый знакомый —
русский или англичанин, умеющий говорить по-русски. Над данной задачей Цыган не хотел ломать голову, так как
отнесся к ней с безразличием.
Выйдя во двор, Лесник увидел лежащего в кресле-качалке скучающего Григория. Подойдя к нему, Лесник
сказал:
— Свези моих в город, покажи им путевый магазин, где они смогут скупиться. Если где не так фраернутся, подскажи, помоги.
— Сделаю! — заверил его тот, довольный, что и ему наконец-то нашлась работа.
— Когда привезешь их домой из магазина, заправь бензобак под самую завязку. Завтра смотаемся с тобой в
Вашингтон, в аэропорт.
— Сделаю! — вновь пробасил ему водитель.
Улыбнувшись, заметив «многословность» Григория, Лесник ушел на кухню, где, достав три банки с пивом, с
удовольствием выпил, а потом пошел отдыхать в свою спальню, уверенный, что в ближайшее время его никто не
должен беспокоить.
Часов через шесть, когда уже начало смеркаться, Альбина, вернувшаяся домой со своим сопровождением, разбудив Лесника, попыталась показать ему, какие покупки она сделала. «Ситроен» был полностью забит
разными коробками и свертками. Однако Лесник не пожелал прерывать свой сон и, отмахнувшись от ее
предложения, пробурчал:
— В другой раз посмотрю. — Повернувшись от нее на другой бок, он вновь погрузился в сон.
Когда Лесник проснулся утром, то за завтраком Альбина сообщила ему:
— Звонил ночью кум, просил передать, чтобы ты сегодня не забыл встретить Арбата.
С аппетитом позавтракав, отодвигая от себя пустую грязную посуду, Лесник, потянувшись, заверил ее:
