После такого рассуждения у мистера Стивенсона поднялось настроение. Он почувствовал себя охотником, идущим по следу раненного им зверя. Ему уже не терпелось, чтобы скорее наступило завтра. Получить
удовлетворение за свое унижение ему сейчас казалось наиважнейшим делом.
На другое утро Стивенсон, дождавшись в клубе «Белая лилия» звонка от русского, который представился ему
Крюковым Петром Спиридоновичем, и узнав от него, в каком отеле он остановился, какой номер занимает и на
каком этаже, помчался с четырьмя своими помощниками осуществлять свой план.
Ровно в десять часов Стивенсон вместе со своими подручными ворвался в номер к Крюкову, который сидел
за столом с приветливой улыбкой. Правая его рука была накрыта полотенцем, и что в ней находилось, не было
видно, но, видя, с какой уверенностью и ухмылкой он там восседал, нетрудно было допустить, что под
полотенцем у него пистолет, который он может в любое время пустить в ход.
Не здороваясь, Крюков сообщил Стивенсону:
— Фотопленки у меня сейчас при себе нет, и ты ее не получишь, если не уберешь этих козлов с моих глаз.
Скажи им, чтобы спустились на первый этаж и там тебя ждали. Только после того, как ты мне отдашь деньги, я
принесу тебе пленку.
— Они по-русски не понимают, и мне придется твое требование передать им на английском языке, — заметил
ему Стивенсон, зная, что и русский тоже не владеет его языком.
— Так и быть, говори с ними на своем языке, — разрешил Арбат, который остановился в отеле под
вымышленной фамилией Крюков.
— Запомните эту бандитскую харю и не дайте ему незаметно улизнуть с моими деньгами из номера. В
коридоре так встаньте, чтобы он не мог вас видеть из своего номера.
Оставшись вдвоем, Арбат спросил Стивенсона:
— Деньги принес?
— Я-то деньги принес, — открывая портфель и показывая его содержимое, недовольно пробурчал
Стивенсон, — а вот пленки-то и нет у вас, — закрыв портфель и выжидательно посмотрев на Арбата, заметил
Стивенсон.
— Действительно, нет, но в течение нескольких минут по моему сигналу мне ее доставят, если я, конечно, захочу это сделать.
Стивенсон понял, что пока он не завладеет фотопленкой, ему ни в коем случае нельзя идти на обострение с
Крюковым.
Арбат, оставив на столе полотенце с предполагаемым пистолетом, пересчитал деньги в портфеле. Их там
оказалось пятьдесят пять тысяч. Удовлетворенно закрыв портфель, Арбат, подойдя к окну и открыв одну его
створку, пояснил мистеру Стивенсону:
— Сейчас на мой сигнал придет один человек. Давайте его подождем.
В номер зашел Цыган, у которого чемодан был без дна.
— Забирай его портфель с деньгами и уходи, — приказал ему Арбат.
Цыган молча опустил свой чемодан на портфель с деньгами, который легко его поглотил.
— А как же быть с пленкой? — забеспокоился Стивенсон.
— Пускай он идет. Ты имеешь дело с джентльменами. Сейчас тебе принесут твою пленку.
Когда Цыган вышел, то Арбат, демонстративно поднявшись из-за стола, пройдя через комнату, остановился у
окна и посмотрел на улицу. Воспользовавшись его «ротозейством», Стивенсон подскочил к полотенцу и выхватил
из-под него половинку бублика.
Арбат, увидев на лице гостя замешательство, улыбнувшись, пошутил:
— Кушайте бублик, так как мне нечем больше вас угостить.
Стивенсон надеялся найти и завладеть спрятанным под полотенцем пистолетом или револьвером, но никак
не кондитерским изделием.
— Как видите, я надеялся на вашу добропорядочность и даже не нашел нужным вооружаться. Я сейчас у вас
и ваших друзей нахожусь в виде заложника, но я надеюсь, когда вам пленку доставят, то вы меня отпустите.
После трехкратного стука в комнату вошли Цыган, Лесник и Григорий. Лесник отдал Стивенсону фотопленку.
— Пока мы не ушли, я попросил бы вас, мистер Стивенсон, убедиться, что мы отдали вам оригинал, —
театрально произнес Арбат.
Как ни был Стивенсон удивлен происходящим, но он, просмотрев фотопленку, убедился, что Крюков его не
обманывает. Вместе с тем Стивенсон понял, что спектакль разыгран не по его сценарию. Растерянно он
опустился на диван, провожая взглядом покидавших номер русских. «Русские опять меня провели», — с яростью
подумал он.
Вспомнив своих помощников, находящихся в коридоре, Стивенсон поспешил к ним. В коридоре он увидел, что и они тоже спешат ему навстречу.
— Почему вы их не задержали? — сердито пробурчал он.
— Они все вооружены, да нам с ними и не справиться, — признался ему один из помощников, тогда как
другие молчали, понуро опустив головы.
Как Стивенсон выяснил у администратора отеля, Крюков остановился у них только сегодня на один день, оплатил за номер, а поэтому к покинувшему отель клиенту никаких претензий не имеется. Стивенсону удалось
выяснить, что русские уехали от отеля на спортивном «метеоре», взятом на имя Крюкова под крупный залог на
прокатной станции, куда автомобиль Крюковым уже возвращен. На этом след русских в Нью-Йорке терялся. Да
Стивенсон и не пытался их искать, так как, упустив шанс, теперь он уже ничего и никак не мог поправить.
«Всякая мразь понаехала сюда. Уже в родной стране на нее нет управы», — обиженно подумал Стивенсон, поняв, что имеет дело с профессионалами преступного мира, с которыми дилетанту нечего было пытаться
бороться и связываться.
Его успокаивало только то, что русские не обманули и возвратили ему подлинную фотопленку, так как
изображения его и руководимой им фирмы стоили понесенных убытков.
Покинув прокатную станцию, компания Лесника прошла к платной стоянке, где у них стоял «ситроен». Гогоча, как застоявшиеся жеребцы, обсуждая дилетантские действия своих противников, они, сев в свой автомобиль, поехали на виллу Лесника, где Арбат, довольный работой помощников, устроил им богатый ужин за свой счет.
В этот день Лесник решил отдохнуть дома. Запланированную встречу с Молохом он решил отложить на
вечер следующего дня. Ему нравился вечерний Нью-Йорк, утопающий в огнях рекламы и света.
На другой день вечером Лесник, готовясь к предстоящей встрече с Молохом, обращаясь ласково к Альбине, попросил:
— Оденься, как на бал, чтобы наши друзья-евреи не подумали, что ты у меня имеешь аллергию к
драгоценностям.
— А не ограбят? — обрадованно примеривая перед зеркалом бриллиантовое колье, спросила она, вспомнив
попытку ограбления ее бандитами в Сочи около гостиницы «Жемчужина».
— Мы будем под защитой Молоха, и если он позволит кому-либо сыграть с нами злую шутку, то это дорого
ему обойдется, — успокоил он ее.
— Витя, какой ты самоуверенный. Ты не забывай, где сейчас находишься, а поэтому будь осторожен и
посматривай на меня, если я что-то хреновое почувствую, то потру мочку левого уха, знай тогда, что нам пора
уматывать домой.
— Будет исполнено, — беспечно бросил он, чтобы она его больше не беспокоила.
Перед тем, как Лесник с Альбиной должны были уехать в гости к Молоху, подошел Арбат, который, отозвав
его в сторону от Альбины, с улыбкой заметил:
— Нам с Цыганом одним в доме будет скучновато. Мы бы не отказались от пары сочных бабочек. Само собой
разумеется, чтобы были чистыми.
— Я против вашего желания не возражаю, но в здешних злачных местах не ориентируюсь. Скажите Гришке, что я не возражаю, чтобы он оказал вам содействие в осуществлении вашего желания.
После разговора с Гришкой Арбат узнал, что профур можно заказать по телефону.
— Пойди закажи, а когда они приедут, то, я думаю, мы с Цыганом сможем с ними найти общий язык, —
хохотнул Арбат, довольный, что его проблема так легко разрешилась.
Глава 7
Григорий, поколесив по городу и окончательно убедившись, что за ним нет хвоста, наконец-то поехал прямо к
конечной цели своего маршрута. Проехав под кирпичной аркой, он подъехал к металлическим воротам и
остановился. Подойдя к телекамере, он встал перед ней лицом, после чего вновь сел в машину. Створка ворот
бесшумно поползла вверх. Проехав под воротами, Лесник увидел, как те вновь заняли свое первоначальное
положение. Они оказались внутри усадьбы трехэтажного особняка, сделанного из стекла и бетона. Григорий
подъехал к стоянке автомобилей, где уже стояло десятка полтора машин разных марок.
Когда супруги Гончаровы-Шмаковы вышли из своего «ситроена», к ним подошел здоровенный парень, которому Григорий тихо что-то шепнул на ухо. Тот понятливо кивнул головой и провел супружескую пару к группе
мужчин более почтенного возраста, чем он. Один из них, поднявшись с Гончаровыми-Шмаковыми на второй этаж, подвел их к четырем мужчинам, сидящим за столом, среди которых находился Молох.
