Увидев вновь прибывших, Молох, радушно раскинув руки, поднялся из-за стола, поздоровался. Так же, но
только молча, с ними поздоровались и остальные мужчины, изучающе посматривавшие на них. Как такового
фактически знакомства не состоялось.
— Посиди пока с ними, а я Альбину Илларионовну провожу к нашим женщинам. Я думаю, в их компании ей
будет не так скучно, как с нами, — проворковал он, обнимая ее нежно за талию со стариковской
расторможенностью, которую молодым никогда не освоить.
Вернувшись назад, Молох, обращаясь к своим друзьям, сообщил:
— Это — наш коллега из России. Скоро опять туда вернется. Побыл у нас не так уж и долго, но успел сделать
несколько хороших дел. Вы знаете, что я был на подозрении у фараонов. Он взял удар на себя, правда, без
неприятных последствий, а, наоборот, с огромной прибылью для себя, что позволило мне теперь вздохнуть
поспокойней и освободиться от лишней опеки.
Лесник среди сидящих за столом был самый молодой. Он не понимал, о чем Молох говорил своим друзьям.
Поэтому, когда тот кончил говорить, то поинтересовался:
— Чего ты им обо мне говорил?
— Обо всем и ни о чем, но достаточно, чтобы они поняли, что имеют дело с человеком, обладающим не
менее, чем они, авторитетом.
— Стоило ли из-за этого распинаться? — заметил Лесник.
— Ведь я не вечный, а поэтому тебе со временем, а желательно сейчас, надо поближе познакомиться с ними, чтобы не чувствовать себя в Штатах одиноким, когда меня не станет, — грустно произнес Молох.
— Если так, то конечно, — вынужден был согласиться с ним Лесник. — Тогда уж скажи им, что я и шнифер, и
медвежатник, но работаю только на себя.
Молох перевел слова Лесника своим друзьям. После его сообщения те понятливо закивали головами. С их
лиц исчезли пренебрежение, непроницаемая маска, и появилась маска любопытства, а на губах — улыбка.
— Что-то я не слышал никакого шума о серьезном ограблении банка в России, — перевел Молох Леснику
замечание одного из сидящих за столом.
— Я не люблю шума при своей работе, но как бы там ни было, а сейфы мною вскрываются и содержимым их
я пользуюсь с удовольствием. Как результат моей работы, в одном банке Западной Европы у меня лежит
несколько миллионов долларов, не для хвастовства будет сказано, и, несмотря на это, я сейчас спокойно сижу
среди вас, и меня фараоны не разыскивают.
После того, как Молох перевел сидящим за столом сказанное Лесником, Лесник уже без переводчика понял, что его сообщение новыми знакомыми оценено по достоинству и больше нет необходимости заниматься
саморекламой.
Сидящие за столом главы мафиозных банд, видя драгоценности на Альбине и самом Леснике и сопоставив
увиденное с услышанным, поняли, что гость достоин быть их знакомым.
— Они хотят с тобой выпить по рюмочке коньяка, — сообщил ему Молох. — Мы ждали тебя, а поэтому не
садились за стол.
— Я не опоздал, — посмотрев на наручные часы, заверил Молоха Лесник.
— К тебе никаких претензий нет. Мы приехали сюда на 20 минут раньше оговоренного срока. Я должен был
их подготовить к твоему приходу. Мне кажется, ты им понравился, — идя к столу рядом с Лесником, поведал ему
Молох.
Когда мужчины садились за стол, то рядом с ними рассаживались их дамы. На женщинах было очень много
драгоценных украшений. Каждая дама была ходячей витриной ювелирного магазина.
Если мужчины в своей одежде из-за скромности или по каким-либо другим причинам не допускали излишеств, то женщины игнорировали это правило, злоупотребляя предоставленной возможностью, как могли.
Пиршество за столом, а потом непринужденные беседы гостей продолжались до глубокой ночи. Лесник
вдоволь поговорил как с Молохом, так и с помощью его со всеми своими новыми знакомыми, которые вручили
ему визитные карточки на тот случай, если он пожелает с ними встретиться или возникнет у него надобность в их
помощи. Он, в свою очередь, пригласил их к себе в гости, тоже вручив им свою визитную карточку. Однако по их
лицам он понял, что вряд ли когда-либо дождется посещения указанной троицей своей берлоги.
Их жены, рассевшись в креслах вокруг столика, о чем-то оживленно беседовали с Альбиной, последней было
намного легче, чем мужу, так как она не имела языкового барьера со своими новыми подругами, как он.
Улыбки, даримые женщинами друг другу во время разговора, и раздающийся с их стороны смех говорили
мужчинам, что они на время забыты своими половинами и последние в них не нуждаются. Такого пренебрежения
к себе мужчины вынести не желали, а поэтому покинули зал, уединившись в бильярдной, где Молох только
участвовал в беседе, но играть в бильярд отказался ввиду своего низкого роста, толщины и возраста.
Лесник сообщил Молоху, что договорился здесь с одним клиентом и продает ему в России партию
бриллиантов по цене на двадцать процентов ниже, чем фактическая цена на мировом рынке.
— Если не секрет, то на какую сумму вы заключили сделку? — поинтересовался один из новых знакомых, Ричард Простон.
— На полмиллиона долларов, — поведал ему Лесник.
— И кто же из наших решил купить у тебя камушки? — вновь спросил Простон.
— Я бы не хотел, чтобы вы его трусили, — осторожно заявил Лесник. — Он здорово меня несколько раз
выручал, и я не хочу оказаться в его глазах негодяем.
— Не тронем, — заверил его Простон.
— Мистер Корвин Фостер, — решившись, сообщил ему Лесник.
— Знаю такого, — сообщил Клод Уильямс. — Вот уж не думал, что он может промышлять контрабандой, —
удивился он.
— А может быть, мы за восемьдесят пять процентов возьмем камушки? — предложил Брюс Харнер, третий
из новых знакомых Лесника.
— Не будем Фостеру перебегать дорожку, — возразил Простон. — Конечно, иметь дело с камушками —
приятная вещь, но не будем нашего нового друга ссорить со своим старым компаньоном.
Игра была продолжена в прежнем спокойном русле. Когда она закончилась, то Лесник, положив кий на стол, обращаясь к Молоху, заметил:
— Давид Борисович, Лапа, наверное, так и не дождется от тебя приглашения в гости.
— Осуждаешь старика, да? — прищурив глаза, обиделся Молох. — Ты даже не представляешь, какие
препоны были у меня на пути такого приглашения, — намекнул он на операцию с ограблением миссис Кэрол.
— Но Лапа хочет увидеть тебя и твою настоящую жизнь своими глазами, — продолжал стоять на своем
Лесник.
— Передай ему, чтобы готовился, — глубоко вздохнув, Молох продолжил: — Скажи, что я ему вызов сделаю,
— заверил Лесника Молох.
— Долго ждать?
— Не знаю, но за мной задержки не будет, — успокоил его Молох.
Глубокой ночью они наконец-то решили расстаться, так как усталость и необходимость в отдыхе давали о
себе знать.
По пути домой Лесник, сидя на заднем сиденье «ситроена», завистливо думал: «У нас дома таких «малин»
пока нет. Размаха в работе да и организованности такой нет, а жаль. Такие встречи на «малинах» авторитетов
здорово помогают в «работе».
По уснувшему городу было теперь безопасно и спокойно ехать. Под мягкое покачивание он уснул. Альбина
тоже была довольна приятно проведенным вечером. Ее новые знакомые, с которыми она подружилась, приглашали к себе в гости, настроены были поддерживать с ней знакомство.
Все, что планировал осуществить в Штатах Лесник, было осуществлено. Теперь ему оставалось только
отогнать «ситроен» на прокатную станцию. (Покупать себе автомобиль в США Лесник не хотел потому, что очень
редко там бывал, а значит, его автомобилю пришлось бы все время простаивать, гнить, занимая место в гараже.)
«Молох обещал мне найти клиента, которому можно было бы сдать виллу на пару лет в аренду», — подумал
Лесник расслабленно.
Он уже соскучился по своим детям, по спокойной домашней обстановке. Когда и последний вопрос был
решен, то все четверо с нетерпением и удовольствием отправились в аэропорт Вашингтона, чтобы вернуться на
Родину.
Глава 8
На другой день, после прибытия в Москву из Вашингтона, переночевав у Душмана, Лесник, Альбина и Цыган
выехали домой. Поездкой в Америку вся троица была довольна. От этой поездки Цыгану перепало пять тысяч
долларов, из которых две дал ему Лесник и три Арбат. С учетом имеющихся у него накоплений Цыган мог купить
в валютном магазине приличную отечественную машину и другие не менее важные предметы домашнего
обихода, которые требовала у него жена. Понимая свою значимость в материальном обеспечении семьи, везя к
тому же американские подарки, Цыган был горд собой, предчувствуя при встрече с женой ее похвалу себе.
