Лев, окончательно пришедший в себя, окинул Горячева расфокусированным взглядом красных глаз: слизистая быстро среагировала на хлорку. Но едкая ухмылка подсказывала, что Богданов с ничьей мириться тоже не хотел. Постоял немного, глазки построил, а потом ухнул под воду. Горячеву только и оставалось, что почувствовать, как стремительно сползли с задницы плавки до самых щиколоток и как Лев от него оттолкнулся, отплыл на безопасное расстояние, и вынырнул в двух метрах поодаль.
— Кто без трусов, тот и проиграл! Догони теперь, Горячев! — радостно проорал Богданов и, добравшись до лестницы, спешно поднялся к переругивающейся толпе, влетев в теплые тела своим, холодным, чем вызвал неодобрительные возгласы и крики.
Антон, задиристо оскалившись, погрузился под воду с головой, чтобы поймать плавки и вернуть их на место, а потом ринулся следом. Беснующиеся болельщики, впрочем, болеть больше ни за кого не хотели, а потому, как только драчуны снова оказались в опасной близости, их обоих уже в шесть-восемь рук затолкали обратно в воду. Антон и Лев своим падением в очередной раз забрызгали и Елену, и Романа.
— Мы за безопасные игры! — назидательно проорала Настя, а Антону в голову прилетел надувной мяч. Тут уж в бассейн поплюхались все.
========== XXVI ==========
Тот же день. Семья
Магия воды — ее легкие холодные объятия успокаивают самые тяжелые и горячие головы. Веселое времяпрепровождение раскрепостило: Елена вовсю плавала от одной стенки бассейна до другой, Лев агрессивно преодолевал расстояние брассом, а затем качался на волнах, — даже Роман казался сегодня веселым и пытался быть дружелюбным. Голубые блики мягко ложились на счастливые лица, подсвечивая бесят в глазах, и каждый разговор казался судьбоносным, правильным, необходимым: кто-то делился сокровенной тайной, кто-то мечтой и искренним стремлением, кто-то сиюминутным желанием, которое могло бы исполниться в эти свободные от обязательств ночи. Время останавливается для тех, кто не наблюдает за его бегом.
В какой-то момент Богданов исчез, чтобы принести фрукты, и оставил их на одном из пластмассовых шезлонгов, что уютно располагались у дальней от входа стены. Затем исчез еще раз — и уже насовсем. Первой забеспокоилась Елена.
— Слушай, Горячев, ты Льва не видел? Куда-то делся, не могу найти, даже полотенце из шкафчика пропало. Уже минут двадцать нет. Поищи его, а? — наконец обратилась Богданова к Антону. Она намеревалась пойти намазать кремом руки, которые болели после контакта с агрессивной водой, и не могла продолжать поиски сама. Горячев согласился.
Искал недолго — в комнате сауны горел тусклый желтый свет, скрипело разогревшееся дерево и за километр несло запахом кедрового ореха даже через закрытую дверь. Антон обнаружил Льва развалившимся на лежанке, запрокинувшим голову и абсолютно расслабленным. Полотенце небрежно прикрывало бедра, собираясь складками между ног. Богданов, казалось, дремал, но только скрипнул порог сауны — тут же открыл глаза и вцепился взглядом в нарушителя спокойствия. Улыбнулся, но не двинулся.
— Что это ты прячешься, а? — Горячев просиял, найдя беглеца, и прикрыл за собой дверь парной. После прохлады бассейна приятно было ступить на сухие прогретые доски — и дышалось хорошо, плотно. Антон подвинул колени Льва, присел рядом с ним на край. И прикоснуться захотелось ведь сразу — они остались наедине, и Богданов был почти обнаженный, доступный, привлекательный до безобразия с этой зарумяненной на груди, коленях, плечах и щеках светлой кожей… Но Антон сумел дотянуться ладонью лишь до его руки — и не решился. Понял, что снова соблазняется. А соблазнится — пиши пропало.
— От тебя, — усмехнулся Богданов. Он вновь закрыл глаза, блаженно вздохнул и отвернулся. Антон сглотнул голодно, увидев натянувшиеся жилки на шее. — Я нашел здесь массажный стол. Там, вон, — Лев безошибочно указал на прикрытую дверь из темного матового стекла.
— Здесь вообще хоть чего-то нет? Или ты все предусмотрел? И от меня-то чего прятаться?..
Ответить Лев, впрочем, не успел. За дверью послышались голоса и толкотня, и в парную сунулась голова Влада. Находка уже двух пропавших ознаменовалась шумным и призывным «ага!», и первым внутрь влетел Роман, которого, гогоча, запустил едва видимый за косяком Леха.
— Он не хотел идти, — развел руками Котков, невинно улыбаясь. Из-под локтя у него в нагретую комнату стали просачиваться остальные.
— Ну, если у меня закружится голова, я вам покажу! Прямо тут упаду в обморок! — рычал Роман, а после агрессивно бросил свои кости на скамейку. Елену завели в сауну фактически под руки и, насильно растолкав Горячева и Льва, усадили между ними. Становилось тесно; ребята примостились друг к другу так плотно, что тела начинали приклеиваться. Зарозовелась у каждого кожа, особенно красиво заиграли влажные блики, и Горячев, случайно натыкаясь взглядом на Льва, каждый раз замечал ответный — жаркий и голодный. Антон, пожалуй, впервые в жизни испытывал смешанные чувства: ему и хорошо было в дружной компании, и одновременно выгнать в шею хотелось всех, кроме одного. Вот только этих цыган — попробуй выгони. И что самое неприятное, пытались свести они по-прежнему не ту пару.
— Я вот что думаю, — начал Влад, собирая со взмокшего выбеленного ежика волос влагу, — как хорошо, что мы все сегодня собрались! Вон и Антон с Еленой пообщаются поближе, — он потеснил Горячева к Богдановой, — получше. Вы же не против, Лев Денисович?
Богданов помедлил, натянуто улыбнулся и ответил:
— Зная репутацию Горячева? Против, как и любой нормальный старший брат. Он у вас тоже, знаете ли, не беленький…
— Что значит «тоже»? — разулыбался Леха, скрещивая руки на груди. — Да и ладно вам, репутация, репутация… Люди-то меняются! Вы сами посмотрите, какой он приличный весь. Мы вообще не видели, чтобы он так, как за Еленой, за кем-то ухаживал…
Антон глубоко вздохнул. Вот именно — они просто не видели.
— А чего ты глаза-то закатываешь, Антонио? — заерничала Настя, в очередной раз попытавшись пристроить куда-то длинные ноги. Даже на верхнем ярусе, под потолком, где было жарче, но свободнее всего, она никак не могла уместиться с комфортом.
— Да вот носы вам всем оторвать любопытные!
— А меня спросить не хотите? — возмутилась Елена, чуть ли не забрасывая лодыжки на Льва от тесноты. — Может, я не планировала.
— Ну вообще правда, ребят, это уже выходит за рамки, — подала голос Алена, уложившая голову Лехе на плечо. — Вы ее пугаете.
— Ой, бросьте, Богданову не испугает даже свора бешеных собак, — отмахнулся Рома. — Вы не видели ее в работе. Огонь — женщина! Пару раз на Горячева наорала, пообещала сыграть его хребтом и яйцами в хоккей на их натертом полу резиденции, — и все, попал пацан!
Помещение наполнилось смехом и недовольным ворчанием Елены, которая молила Льва прекратить клевету. Но тот только коварно улыбался, поглядывая на Антона. Он наблюдал, ждал — а Горячев тем сильнее краснел не от жары, а от раздражения. Но Роман не унимался, поймав волну пакостного настроения:
— А еще он ей цветы подарил… Настя видела! Огромный букет, просто огромный.
— Ну так Восьмое марта! — вскинулся Антон в отчаянии. — Да и дарил-то я не ей! В смысле… Ей тоже!
— Вернемся к разговору о репутации? — хохотнула Настя. — Горячев, ну брось ты уже. Чего она стесняется — ясно всем. Но ты-то! Ну втюрился и втюрился, ну кадрил и кадрил, ну сталкерил и сталкерил, ну подумаешь. Зато сейчас голым плечиком ее подпираешь. Я бы на твоем месте не жалась и юзала возможность по максимуму…
— А если вам надо остаться наедине — вы только скажите… Да и мы наверняка можем как-нибудь еще поменяться комнатами… — продолжал рассуждать Леха.
Разъяренная вконец Елена хлопнула Льва по спине, но тот оставался безучастен и абсолютно холоден к беседе — во всяком случае внешне. Потом ощутимо прилетело и Горячеву кулаком в плечо, но и от него Богданова так и не дождалась защиты. Она попыталась что-то возразить про жениха, про свадьбу, но в результате просто осталась неуслышанной.
