— Не знаю. — Она уставилась на меня. — Мне известно лишь, что полиция считает ее смерть случайностью. Почему же вы не можете этим удовлетвориться?
— Ваш муж велел мне провести расследование. Это приказ.
— Если вы будете расследовать ее смерть, имея в виду убийство, вы наверняка раскопаете кучу гадостей о ней. Я уверена, что и в Риме она вела себя ничуть не лучше, чем в Нью-Йорке. Скрыть эти факты от моего мужа будет невозможно. Он абсолютно убежден, что Хелен была приличной девушкой, ведущей праведную жизнь. Факты, которые вам придется сообщить, потрясут его, вы разобьете его иллюзии, и он вам этого не простит. Теперь вы понимаете, почему я прошу вас не очень копаться в этом деле?
Я взял стакан и допил виски.
— А откуда вы столько знаете о Хелен Чалмерс?
— Я не слепая и не дура. Я знала ее несколько лет. Я видела мужчин, с которыми она общалась. Ее поведение было притчей во языцех.
Я почувствовал, что она темнит, но ничего не сказал.
— Это ставит меня в затруднительное положение. Мистер Чалмерс сказал мне, что должность я получу только в том случае, если докопаюсь до правды. Теперь выясняется, что хрен редьки не слаще. Так что же мне делать?
— Тянуть время. Рано или поздно муж оправится после ее смерти. Сейчас он взбешен и жаждет мести, но стоят ему вернуться в Нью-Йорк и окунуться в работу, как он успокоится. Через пару недель вы совершенно спокойно можете докладывать о проделанной работе. Уверяю вас, он не будет возражать против прекращения дела. Могу пообещать вам, что если вы не начнете расследование, иностранный отдел достанется вам. Но если начнете и муж узнает правду о Хелен, он никогда вас не простит, в этом я уверена.
— Значит, вы предлагаете мне сидеть сложа руки?
На какое-то мгновение застывшая улыбка исчезла с ее лица, в глазах промелькнул страх.
— Разумеется, для мужа вы должны создать видимость самоотверженной работы, мистер Досон. Вам придется посылать ему доклады, но если вы не обнаружите ничего интересного, никто не станет вменять вам это в вину. — Она наклонилась и накрыла мою руку своей ладонью. — Пожалуйста, не старайтесь установить, как Хелен жила в Риме. Это я убедила мужа отправить ее сюда, и он во всем обвинит меня, если узнает правду. Я прошу вас не делать этого. Не только ради вас, но и ради меня.
Я сидел лицом к конторке портье и увидел, как Чалмерс вышел из лифта и направился к окошечку. Я высвободил руку и встал.
— Пришел мистер Чалмерс.
Она сжала губы, повернулась и помахала Чалмерсу, который подошел к нам, держа на согнутой руке легкое пальто. В другой он нес «дипломат».
— Привет, Досон, вы хотели меня видеть? — спросил он, поставив «дипломат». — У нас мало времени.
Я собирался рассказать ему о пропавшей пленке и об увязавшемся за мной «рено», но теперь, наслушавшись Джун, решил повременить и поразмышлять над тем, что она мне сообщила.
Джун не растерялась.
— Мистер Досон принес камеру Хелен. — сказала она.
На мгновение я поразился, откуда она знает, что это камера Хелен, но, взглянув на футляр, понял, что она заметила на нем инициалы. И все равно эта демонстрация смекалки подсказала мне, что она гораздо умнее, чем я полагал.
Чалмерс хмуро посмотрел на камеру.
— Она мне не нужна. Мне вообще не нужны ее вещи, — отрезал он. — Выбросьте ее.
Я обещал, что так и сделаю.
— Нашли что-нибудь на вилле?
Я заметил встревоженный взгляд Джун и покачал головой.
— Ничего особенного.
Он хмыкнул.
— Ну, я жду результатов. Надо быстренько найти этого подонка. Направьте на поиски несколько человек. Надеюсь узнать что-нибудь сразу по возвращении в Нью-Йорк. Понятно?
Я ответил, что понятно. Он вытащил ключ.
— Это мне дали в полиции. Ключ от римской квартиры. Устройте так, чтобы все ее вещи собрали и продали. Поручаю это вам. Посылать домой ничего не нужно.
Я взял ключ.
— Нам пора, Шервин, — сказала вдруг Джун. Он бросил взгляд на часы.
— Да. Хорошо. Полагаюсь на вас, Досон. Только найдите этого подонка и сразу же дайте мне знать.
Он кивнул мне и, подхватив «дипломат», пошел из бара в регистрационный зал. Джун окинула меня пристальным взглядом и последовала за ним. Я проводил их до «роллс-ройса».
— Я хочу знать, как вы будете действовать, — сказал Чалмерс в открытое окошко машины. — Не стесняйтесь в расходах. Наймите столько людей, сколько надо. Чем быстрее вы все раскрутите, тем скорее будете работать в иностранном отделе.
Я обещал сделать все, что в моих силах.
Когда «роллс-ройс» отъехал, Джун Чалмерс посмотрела на меня через заднее стекло. В ее глазах по-прежнему угадывалась тревога.
До Рима я добрался часов в шесть.
Во время поездки я выискивал глазами «рено», но не увидел его. Оставив «линкольн» на стоянке, я поднялся по частной лестнице, которая вела прямо в мою квартиру, отпер входную дверь, отнес чемодан в спальню, вернулся в гостиную, палил себе виски с содовой, уселся у телефона и попросил соединить меня с Карлотти.
Вскоре он взял трубку.
— Это Досон, — сказал я. — Я только что вернулся.
— Да? Синьор Чалмерс возвратился в Нью-Йорк?
— Верно. Следователь, похоже, считает, что это был несчастный случай, и это его устраивает.
— Вот уж не знаю, — сказал Карлотти. — Дознание только в понедельник.
— Чалмерс с ним говорил. Потолковал он и с вашим боссом, — сказал я, глядя в стену.
— Этого я тоже не знал, — сказал Карлотти.
Наступила пауза, но, поскольку он, похоже, намеревался осторожничать, я продолжил:
— При желании вы могли бы кое-что для меня сделать. Мне нужны сведения о регистрационном номере одной автомашины.
— Пожалуйста. Дайте мне номер, и я вам позвоню. Я назвал ему номер «рено».
— Это не займет много времени.
Я положил трубку, устроился в кресле поудобнее и отключился от всех и всяческих мыслей, глядя вниз, на Форум, где бурлил поток автомашин. Телефон зазвонил минут через десять.
— Вы уверены, что не спутали номер? — спросил Карлотти.
Уж в чем, в чем, а в этом я был уверен.
— Не думаю… А что?
— Такого номера не зарегистрировано.
Я провел пальцами по волосам.
— Ясно. — Мне не хотелось пробуждать в нем любопытство. — Простите, лейтенант. Скорее всего я действительно ошибся.
— А почему вы спрашиваете? Может, это как-то связано с гибелью синьорины Чалмерс?
Я невесело усмехнулся.
— Да один парень чуть меня не зацепил. Я собирался подать на него жалобу.
Карлотти немного помолчал, потом сказал:
— Если нужна помощь, обращайтесь ко мне не раздумывая. Для этого я тут и сижу.
Я поблагодарил и положил трубку. Потом закурил сигарету и принялся смотреть в окно. Дело осложнялось.
Хотя аргумент Джун, будто Чалмерс может ополчиться против меня, если я открою, какой на самом деле была его любимая дочь, казался резонным, я понимал, что, прося затянуть расследование, думала она не обо мне. Она боялась, как бы не всплыло на свет божий что-то такое, что могло отразиться на ее собственной судьбе. Понимал я также, что если буду сидеть сложа руки, Чалмерс об этом непременно узнает. Меня он пошлет куда подальше, а место отдаст другому.
Кроме того, если Карлотти подозревает, что Хелен убили, никто, даже Чалмерс, не сможет помешать ему заняться поисками убийцы.
Я встал с кресла, прошел к телефону и позвонил Максуэллу. Телефонистка сказала, что контора не отвечает, и я попросил ее соединить меня с отелем, где тот жил. Дежурный сообщил, что Максуэлла нет в номере. Я обещал перезвонить и положил трубку.
Я снова закурил и стал думать, что делать дальше. Я считал, что должен продолжать расследование. Первым делом надо съездить на квартиру Хелен, где, возможно, я найду какой-нибудь ключик к сложившемуся положению.
Я запер камеру в выдвижном ящике письменного стола и спустился вниз. Не пожелав выгонять из гаража свою машину, я поехал на «линкольне» и через двадцать минут добрался до дома Хелен. Здесь я погрузил ее чемоданы в автоматический лифт и дотащил их до двери в квартиру.
Вытаскивая ключ, который дал мне Чалмерс, я взглянул на часы: без двадцати восемь. Я толкнул входную дверь и прошел в холл.
Я постоял в дверях гостиной, глядя на письменный стол, где в прошлый раз лежали десять коробок с пленкой. Сейчас их не было. Раньше я еще надеялся, что она забыла взять их в Сорренто. Их отсутствие было лишним доказательством того, что кто-то выкрал их с виллы.
Я прошел в комнату и огляделся. Поколебавшись, уселся за письменный стол и принялся открывать ящики, набитые самыми обыкновенными вещами — бумагой, промокашками, пузырьками с чернилами, резиновой тесьмой и тому подобной чепухой. Нигде ни одной личной бумаги, ни одного счета, ни одного письма, не говоря уже о дневнике. Я не сразу догадался, что кто-то побывал тут до меня и основательно покопался в столе. Интересно, кто? Полиция или все тот же похититель кинопленки?
