— Ну что? — спросил Баренбойм. — Я прав? Есть между ними какая-то связь?
— Н-да-а… Покойники хорошо знали друг друга, ходили друг к другу в гости и пели хором веселые кладбищенские песни… — задумчиво произнес Натаниэль. — Ты прав, прав. Ты мне очень помог.
— Что ты, Натаниэль, не о чем говорить, — польщено улыбнулся Баренбойм.
Дверь отворилась, в кабинет вошел Алекс.
— Можно?
— Садись, рассказывай.
Алекс выразительно покосился на Баренбойма. Тот немедленно поднялся.
— Мне пора, Натаниэль, — он протянул руку Розовски. — Рад был помочь. Тете Сарре привет.
— Обязательно. Пока, Володя.
Когда дверь за Баренбоймом закрылась, Алекс уселся в кресло напротив шефа.
— Итак?
Маркин собрался было рассказывать, дверь снова распахнулась, и на пороге появилась разгневанная Офра.
— Вы что, решили здесь заночевать?
— У нас еще есть дела, — сухо ответил Натаниэль. — А в чем дело?
— В том, что уже половина седьмого. Я работаю до шести.
— Замечательно, — сказал Натаниэль. — Свари нам по чашке кофе и можешь идти.
Офра перевела взгляд на Алекса. Маркин молча развел руками.
— Никакого кофе вам не будет, — заявила Офра. — Можете сидеть хоть до утра, я пошла. В конце концов, может быть у меня личная жизнь?
— Ну, конечно, конечно. Только свари кофе. Ты же не хочешь, чтобы мы тут просидели еще десять часов?
— А мне все равно… Десять часов?! — охнула она. — Почему десять часов?
— Потому, — объяснил Розовски, — что в такое время наши головы без кофе работают вяло. Мы будем разговаривать очень медленно. И застрянем на десять часов, не меньше.
Офра задумалась.
— Хорошо, — заявила она. — Я сварю вам кофе, но вы уйдете отсюда максимум через полчаса.
— Согласен, — Розовски благодарно улыбнулся.
— И завтра я выхожу на полчаса позже, — добавила Офра.
Натаниэль махнул рукой, соглашаясь. Офра вышла.
— Шмулик Бройдер живет… то есть, жил с женой в Рамат-Авиве, — сказал Маркин. — Переехал туда недавно, в позапрошлом месяце.
— Ты ходил к нему?
— Естественно. Тебя же долго не было на службе. Я и решил… — Маркин растерянно заморгал длинными ресницами. — А что, не следовало?
— Конечно, следовало, следовало, не обращай на меня внимания… — Розовски потер виски, поморщился. — Голова раскалывается. Сумасшедший день. Два сумасшедших дня, — поправился он. — Один клиент требует заранее установленных результатов расследования, другой клиент, вернее, клиентка, она же — подозреваемая, дает себя ухлопать, едва прилетев в Израиль. Третий… — он обреченно махнул рукой. — Может, на них наш климат так действует, а?
Маркин улыбнулся и пожал плечами.
— Ты сам сколько здесь? — спросил Розовски.
— Пять лет. А кто это дал себя ухлопать? — с любопытством, впрочем, достаточно академическим, спросил Маркин.
Розовски вздохнул.
— Выкладывай. Что собой представлял этот Бройдер?
— Да, в общем, малоприятная фигура. Из тех, знаешь, кто приехал в страну с надеждой быстро разбогатеть, по возможности, ничего не делая.
— Таких много.
— К сожалению… Так вот, за те четыре года, что он здесь, он попадал в поле зрения полиции, по меньшей мере, трижды. Правда, его ни разу не судили, но задерживали, как я уже сказал, трижды…
— По каким делам?
Алекс махнул рукой.
— По традиционным, — сказал он. — Проститутки из России, попытка наладить игорный бизнес — бездарная, кстати, попытка, он наступил на мозоль здешним ребятам. Хорошо, что Израиль — не Россия, остался жив. Что еще? Торговля некачественными товарами. Но все это — в самом начале репатриации. Потом, как будто, остепенился. Устроился на работу. В строительную компанию, прорабом. Он, в свое время, закончил строительный институт.
— Бывал в России?
— Нет.
— Был стеснен в средствах?
— В том-то и дело, что нет. Вернул все кредиты, купил приличную квартиру, недавно поменял машину.
— Так… — Розовски подошел к письменному столу, некоторое время рассматривал разложенные бумаги. Взял одну, поднес к глазам. — Ты не знаешь, он когда-нибудь имел контакты с компанией «Интер»?
— Не знаю.
Вошла Офра с подносом, на котором стояли две чашки кофе, молочник и сахарница. Молча поставила поднос на стол и так же молча удалилась.
— Как будто, все, — Маркин положил в кофе сахар, добавил немного молока.
— Значит, когда, говоришь, он образумился?
— Когда? — Маркин наморщил лоб. — Не менее двух лет назад. Что-то его, видимо, осенило.
— Или кто-то.
— Или кто-то.
— Та-ак… — Розовски похлопал себя по карманам. — У тебя есть сигареты?
Маркин виновато развел руками.
— Я же курю трубку, — сказал он.
— Трубку? Почему трубку? — Розовски непонимающе уставился на нее. — Какую трубку?
— Курительную, конечно. Табак «Кэптен Блэк», а что?
— Нет, ничего… Послушай, — сказал Натаниэль. — Будь другом, сгоняй за сигаретами. У меня кончились, а мне еще сидеть всю ночь над этими листками. Я пока позвоню кое-куда.
— Хорошо, пожалуйста, — сказал Маркин. — А какую клиентку ухлопали?
— Расскажу, когда вернешься. Давай скорее, а то у меня уже уши опухли.
Когда Маркин вышел за сигаретами, Розовски позвонил Амосу.
— Амос? Хорошо, что ты еще не ушел. Передай Нахшону, — сказал он, — что главная подозреваемая сегодня отправилась вслед за мужем.
— Что ты имеешь в виду? — переполошился Амос. — Какая подозреваемая? За каким мужем?
— Галину Соколову сегодня застрелили в номере отеля «Мацада». Так что, скорее всего, ее можно исключить из списка подозреваемых. И еще спроси у него: в связи с этим — остается ли наш договор в силе? Если да, то я продолжаю расследование.
Амос помолчал немного, переваривая новость, потом осторожно спросил:
— Откуда ты звонишь?
— Из офиса.
— Будешь там?
— Да. Еще с полчаса.
— Я все передам вице-президенту, — сказал Амос. — Тебе нужна какая-то помощь?
— Об этом поговорим только после того, как твое начальство примет решение — контракт продолжает действовать или аннулируется. Пока, — он положил трубку.
— Боже мой, где ты выискал эту гадость? — спросил Розовски, получая от Маркина пачку «Ноблесс».
Алекс развел руками.
— Я же говорю — в сигаретах я ничего не понимаю.
— Скажи лучше — пожадничал, — проворчал Розовски, распечатывая сигареты. — Ладно, я шучу, мне сейчас все равно, что курить. Офра ушла?
— Ушла, — Алекс посмотрел на часы. — Вообще-то она права, нам бы тоже пора…
— Да, конечно… — Натаниэль тяжело вздохнул, устало потер виски. — Будем ли мы когда-нибудь жить, как все нормальные люди? Ходить по вечерам в гости, говорить о приятных вещах. Я вот, например, забыл, когда в последний раз виделся со своим другом Давидом. Вчера вот только две минуты поговорил с ним по телефону. Да и то — о делах. И тебе тоже, вместо приятных вещей приходится собирать всякую грязь о грязных людях… На чем мы остановились?
Маркин сел в кресло.
— Ты расскажешь мне, какого подозреваемого сегодня ухлопали? — спросил он.
— Расскажу, — хмуро ответил Розовски. — Только сначала, как говаривала моя первая учительница, повторим домашнее задание. Что у нас есть? Ари Розенфельд убит на собственной вилле в Кесарии, неделю назад, на исхода субботы. Время для преступления выбрано исключительно удачно — людей на улицах почти нет. Место тоже удачное — вилла стоит на отшибе. Никто ничего не слышит и не видит. Какой вывод можно сделать из этого?
— Убийство готовилось тщательно. Возможно, работал профессионал, — ответил Маркин.
— Именно. Но тогда как объяснить совершенно бездарную инсценировку самоубийства? Такое впечатление, что он все делал обстоятельно, продуманно и не спеша, а потом вдруг чего-то испугался и под занавес наломал дров.
— А что там бездарного? — спросил Маркин. — Извини, я еще не читал протокола.
— Бездарность инсценировки, — сказал Розовски, — заключается в том, что, во-первых, Розенфельд был левшой. А револьвер убийца подложил под правую руку. Это не все. Пойдем дальше. Ты спрашивал, кого сегодня убили?
— Спрашивал.
— Так вот. После полудня мне позвонила некая дама и попросила о срочной встрече. Дама назвалась Галиной Соколовой, вдовой Ари Розенфельда. К сожалению, когда я приехал в отель, она уже ничего не могла сказать… — Розовски нахмурился. — Вот такие дела.
— Ну и ну, — Маркин покачал головой. — История становится все более запутанной.
— Итак: «Байт ле-Ам» желает знать, не вдова ли Розенфельда организовала убийство собственного мужа для получения страховки.
— Бывшего мужа, — поправил Маркин.
