«Перенервничала…» — поставила она себе диагноз.
— Какие будут распоряжения?
Валентина оперлась о стену.
— Дай трубку Максу…
— Ма-а-ам, — услышала она голос сына, — Софья Марковна спрашивала, почему ты в школу сегодня не пришла?
— Об этом потом. Вот что, собери самые необходимые вещи, белье на пару дней, джинсы, майки, что-нибудь теплое, носки не забудь, пижаму, у дедушки с бабушкой — холодно…
— Мне что, к ним ехать?
— Помолчи немного. Книги с тетрадками не забудь, так, что еще?
— А ты приедешь?
— Приеду. Дядя Сережа тебя отвезет. Не тяни время, собирайся немедленно! Полагаюсь на тебя, ты у меня самостоятельный! Передай трубку Сергею. Сергей, — быстро проговорила она, когда Болдырев взял трубку, — отвези Максима к моим родителям, адрес Максим знает, и возвращайся, ты мне нужен, понял?
— Окей.
— Как только приедешь к предкам — позвони мне.
— Нет проблем!
Валандра нажала кнопку «отбой» и перевела дыхание.
«Вечер — в моем распоряжении, Троша приедет только завтра…»
— Вить, привет! У меня к тебе дело…
— Ушам своим не верю, ты ли это, луноликая? — услышала Валандра в трубке радостный баритон Ромашова.
— Ты, естественно, на работе… — предположила Вершинина.
— Естественно, а что, тебе невмочь?
— Оставь свои плоские шутки и грязные намеки…
— Ой, Валюх, подожди, котировки объявляют.
Прошло как минимум минуты две, прежде, чем Виктор вернулся к разговору.
— Ну мне-то ты можешь довериться, — продолжал он шутить.
— Времени — в обрез! Слушай, ты ведь знаешь, где мои предки живут?
— Я и самих предков твоих знаю, ты что, забыла, как мы с Андреем Дмитриевичем за жизнь…
— Подожди, Вить, мне сейчас не до шуток. В общем, Максим у них. А у меня к тебе будет просьба: заскочи после работы к моим, забери Макса к себе, идет?
— Идет, только ты, Валентина, сегодня какая-то суматошная… — озадаченно сказал Ромашов.
— Угадал, но ведь я тебе и такой нравлюсь, а?
— Умеешь ты…
— Ладно, Вить, — снова перебила Валандра Виктора, — мне пора, — она сделала рукой приглашающий жест застывшему на пороге Болдыреву. — Век буду благодарна…
— Ой, смотри, не расплатишься! — рассмеялся напоследок Ромашов, — Максим будет у меня, а ты? — вдруг обеспокоился он.
— Тоже приеду.
— А что случилось?
— Проснулся, голубчик! Ничего не случилось. Ну, чао, увидимся вечером.
Валандра повесила трубку. Болдырев вопросительно посмотрел на нее.
— Заводи мотор, Сергей, я — скоро!
Болдырев направился к двери.
* * *
Ветер немного поутих, и небо заметно посветлело, но было по-прежнему холодно и по-осеннему неуютно. Выйдя на крыльцо в плаще нараспашку, Вершинина поежилась и, окунув лицо в ледяной поток встречного ветра, быстрым шагом пошла к ожидавшей ее черной «Волге».
— Ну и погодка — весна называется! — с досадой произнес Болдырев, выбросив окурок через приоткрытое окошко.
— Осень, хотя и не «болдыревская»… — иронично отозвалась Валандра, садясь рядом с ним на переднее сиденье и захлопывая дверцу.
Устроившись на сиденье, она пригладила растрепавшиеся волосы.
— Куда едем? — деловито спросил Сергей, сделав вид, что пропустил мимо ушей ее ироническое замечание.
— Сначала в «Тарасовмонтаж», потом — на Девятого мая.
«Волга» плавно двинулась с места.
— Валентина Андреевна, вы бы ремешок накинули…
— Ой, прости, Сереж, — Вершинина взялась за ремень безопасности.
Сергей Болдырев работал в «Кайзере» два с половиной года. Бывший спортсмен-гонщик, он решил завязать с опасным спортом, уступив ультиматуму жены: семья или гонки. Не последнюю роль в этом решении сыграла так называемая крестьянская стать Болдырева. Он прочно стоял на земле, и мне, откровенно говоря, трудно было себе представить его в гоночной машине.
Не то чтобы Болдырев казался мне неповоротливым, осторожным и чересчур трезво смотрящим на жизнь, просто я никогда не видела его в состоянии бурного эмоционального всплеска, полным энтузиазма и горения. В любое дело он вносил присущую его натуре основательность и деловитость. Ведь мы привыкли окружать нелегкое ремесло гонщика неким романтическим ореолом, думать о нем как о зарвавшемся смельчаке, играющем со смертью в кошки-мышки.
Признаю, что моя неспособность вообразить Болдырева стоящим на призовой тумбе и задыхающимся от восторга проистекала из того факта, что я была жертвой распространенного мифа о гонщиках, который словно был призван поколебать Болдырев.
Его виртуозное вождение автомобиля и прочие технические навыки очень пригодились «Кайзеру», и, не скрою, моему самолюбию льстило, что за рулем служебной «Волги», отданной мне Мещеряковым в ленное владение, сидит бывший покоритель крутых опасных виражей.
— А что это Толкушкин такой мрачный? — полюбопытствовал Сергей.
— А то, что как раз по его милости мы и едем сейчас в «Тарасовмонтаж», — загадочно ответила Валандра.
Болдырев решил промолчать, хотя вершининское объяснение не прояснило ему эмоциональное состояние Валеры. Про себя же он подумал о Толкушкине: «Так тебе и надо, а то больно ты нос задираешь! Видать, это Валандра тебя осадила — честь ей и хвала!»
Он остановил машину у семиэтажного коричнево-розоватого здания, перед которым выстроился ряд автомобилей самых разных цветов и марок.
— Веселенькая окраска! — покосился Болдырев на фасад.
— Я скоро, — Вершинина сняла ремень безопасности и открыла дверцу.
Поднявшись на второй этаж, Валандра без труда нашла приемную. Она деликатно постучала в дверь.
— Да, да, — раздалось в ответ, голос был мягким и любезным.
— Добрый вечер, — Вершинина вошла в приемную и остановилась у шкафа.
— Здравствуйте, — приветливо сказала худенькая шатенка с короткой стрижкой и большими голубыми глазами.
Кроме нее в кабинете никого не было.
— Вы — Светлана? — улыбнулась Валандра.
— Да, а что? — насторожилась девушка.
— Мне нужно с вами поговорить…
— Сегодня странный день — все непременно жаждут со мной поговорить, — усмехнулась она, перекладывая бумаги.
— Моя фамилия Вершинина, я возглавляю службу безопасности при фирме «Кайзер». — Вершинина приготовила удостоверение.
— Подождите, что-то знакомое… Ах да, сегодня нас уже посетил один молодой человек, Толкушкин, если не ошибаюсь…
«Если фамилию запомнила, значит, действительно Валера ей приглянулся.»
— Да, это наш сотрудник.
— Тогда я не понимаю… — удивленно округлила она тонкие брови.
— Валера, мягко говоря, не до конца справился с заданием, — улыбнулась Валандра, — вы меня понимаете? — молодость, рассеянность, робость перед противоположным полом…
— Что-то я не заметила, чтобы ваш сотрудник был уж слишком застенчив, — иронично отозвалась Светлана. — Да вы проходите, садитесь!
— Спасибо, очень любезно с вашей стороны. — Валандра подошла к столу, за которым сидела Света и опустилась на стул с мягким сиденьем.
— О чем же вы хотите поговорить со мной?
— Валера мне сказал, что перед его уходом вы намеривались сообщить ему что-то важное…
— Ах, это…
— Может, Толкушкин вас чем-то расстроил, но поверьте, парень он добрый, отзывчивый, правда, иногда нос задирает… Ну так что вы хотели ему сказать?
— Да я не знаю, что он раздул? Ничего особенного… Просто когда у Анжелики был отгул и я вместо нее с Рыбаковой работала, я была свидетельницей одной странной вещи. Ваш сотрудник как раз задавал нам вопрос: не заметили ли мы чего-нибудь странного в поведении Рыбаковой?
— Так-так, и что же вы увидели?
— Что она конверт запечатала, а потом его надписывать начала…
— Что же тут удивительного? — недоумевала Валентина Андреевна.
— Я в туалет ходила и когда вернулась, застала ее за этим занятием. Она не слышала, как я вошла — так поглощена была… Я, значит, подхожу, заглядываю ей через плечо…
— И что же? — нетерпеливо спросила Валандра.
— А то, что там, где указываются координаты абонента, она написала свою фамилию! Я ее спросила, для чего это ей? Она чуть не подпрыгнула от неожиданности — не ждала, что я так бесшумно появлюсь, потом замялась немного и ответила, что это, мол, прикол такой.
— А что было в конверте, вы не знаете?
— Я же говорю, что она его уже запечатала.
Пока шел разговор, Валандра косилась на фотографию, прислоненную к торцу монитора. «Знакомое лицо», — подумала она.
— А это кто? — Вершинина указала на фото.
— Анжелика, она здесь секретарем работает.
— Можно? — Вершинина взяла фотографию и принялась рассматривать ее.
