— Что вы имеете в виду?
— Он посчитал, что не все чисто с финансовыми делами компании?
— Он не делился со мной своими подозрениями. Но, можно предположить, что они у него, действительно, появились. Иначе он не назначал бы аудиторскую проверку, а провел бы все силами наших же работников. Все-таки, аудиторская проверка — это приглашение экспертов со стороны, не каждый бизнесмен идет на подобный шаг.
— Да, это серьезно, — протянул детектив. — Очень серьезно… Скажите, Моше, вы были знакомы с Галиной Соколовой?
— Был, — Левински стал еще мрачнее. — Я давно знал их обоих.
— Для чего вы приходили к ней в отель, в день ее прилета?
— То есть как — для чего? — Левински с неприязненным удивлением посмотрел на детектива. — А вы бы не пошли? Когда у человека случилось такое?
— Н-ну, наверное, пошел бы.
— Что же вас удивляет, в таком случае?
— Извините, Моше, но вы же знаете, что там произошло.
— Знаю, — хмуро ответил Левински. — Простите мою вспышку.
Он называл легкое повышение голоса вспышкой.
— В котором часу вы ушли от нее? — спросил Розовски.
— Не помню точно. Думаю, часов около одиннадцати. Нет, пожалуй, чуть раньше.
— О чем вы говорили?
— О чем мы могли говорить? Она была в шоке. Я пытался ее успокоить. Хотя, как тут успокоишь?
— Как вы полагаете, она догадывалась о причинах убийства мужа?
Моше задумался.
— Думаю, нет, — ответил он. — А если и догадывалась… Понимаете, мы же не говорили об этом.
— Понимаю. Она не говорила вам, с кем собиралась встретиться в ближайшее время?
— С адвокатом, на следующий день.
— Больше ни с кем?
— Больше ни с кем.
— А до вас? До вас она успела встретиться с кем-нибудь из своих знакомых или знакомых Розенфельда?
— Мне кажется, нет, — ответил Левински после короткого раздумья. — У меня сложилось впечатление, что она весь предыдущий день провела в номере. И, как я уже сказал, в шоковом состоянии. Ну, возможно, заходил кто-то из соседей по гостинице.
— Вы так думаете?
— Да, на столике стояли чашки из-под чая, на двоих.
— Есть еще один вопрос… Извините, Моше, но я должен его задать.
— Я знаю, о чем вы хотите спросить, — сказал Левински. — Я купил револьвер одновременно с Ари.
— Зачем?
— Наши предприятия разбросаны по всей стране, — объяснил Левински. — Их немного, но, увы, все эти заправочные, закусочные — мы их открывали не столько там, где хотели, сколько там, где земельный налог невысок. В результате, к некоторым из них приходится, иной раз, добираться через палестинские территории. Поэтому Ари предложил приобрести личное оружие. Полиция не возражала.
— Понятно. И что же случилось с вашим револьвером потом?
— Пропал.
— Где вы его хранили?
— В автомобиле, в одном и том же месте. Я сразу же поставил полицию в известность. А в чем, все-таки, дело? Вы не первый, кто спрашивает меня о револьвере.
Натаниэль не знал, стоит ли говорить об этом, но подумав, все-таки сказал:
— Похоже, что Галина Соколова была застрелена из вашего револьвера.
— Что?! — казалось, Моше Левински хватил столбняк.
— И еще один человек — тоже, — невозмутимо добавил Розовски.
— Как вы сказали? Еще один человек? Ари?
— Нет, не Розенфельд. Другой. Шмуэль Бройдер. Вам знакомо это имя?
— Бройдер? Разве он погиб не в автокатастрофе?
— Нет.
— Не понимаю. Какое отношение мог иметь Шмулик к этой истории?
Розовски промолчал.
— Был знаком. Не коротко, но был, — сухо ответил вице-президент «Интера».
— Познакомились здесь?
— Нет, еще в Москве.
Натаниэль спрятал блокнот и уже собирался попрощаться, как дверь в кабинет отворилась без стука, и на пороге возникла — именно возникла, а не вошла — все та же красавица. При взгляде на нее у Натаниэля вновь едва не отвисла челюсть.
— Черт побери, — пробормотал он, забыв о присутствии Левински. — Будь у меня такая фигура, я бы не работал…
— Моше, — сказала дама, на этот раз заметив Натаниэля и даже мимолетно ему улыбнувшись. — Мне нужно съездить в Хайфу, там у нас какие-то проблемы с таможней.
Голос у нее был под стать внешности: мелодичный, низкий, с какими-то особыми нотками, мягкими, словно кошачьи лапы — и такими же опасными.
— В чем же дело? — хмуро спросил Левински. — Поезжай, разве я против?
Розовски непроизвольно поморщился. Голос Левински, после таких божественных звуков, напоминал скрип плохо смазанных дверных петель.
— У меня опять что-то стучит в двигателе, — сообщила красавица виновато. — Ты не можешь выделить свою машину?
— Я мог бы вас подвезти, — сообщил Розовски, откашлявшись. — У меня как раз дела в Хайфе.
Женщина повернулась к Розовски.
— Нет, спасибо, я предпочитаю сама вести машину, — сказала она холодно.
— Детектив Натаниэль Розовски, — представил его Левински.
— Детектив? — женщина окинула Натаниэля удивленно-оценивающим взглядом.
— А это — менеджер нашей компании Белла Яновская, — сказал Левински. — В настоящее время — моя правая рука.
— Очень приятно.
— Мне тоже, детектив Розовски, — она еще раз улыбнулась и обратилась к Моше: — Так ты мне дашь машину?
Левински достал из кармана ключи и молча протянул их красавице. Та мгновенно исчезла, испарилась, оставив после себя всепроникающий неземной аромат.
— Аромат небесных трав… — пробормотал Розовски.
— Да нет, — невозмутимо сообщил Левински. — Какие-то французские духи. По-моему, не очень дорогие.
— Вы не романтик, — заявил Натаниэль.
— Как это — не романтик? — Моше Левински вдруг не на шутку обиделся. — А кто, кроме романтика, во-первых, приедет в Израиль, а во-вторых, начнет здесь заниматься бизнесом? Разве вы не знаете, что бизнес — истинно еврейская романтика?
— Действительно, — Розовски рассмеялся. — Кто, вы сказали, эта дама?
— Менеджер компании, — повторил Левински. — Белла Яновская… Так что вы еще хотели спросить?
— Вы что-то сказали еще насчет правой руки.
— Да, она сейчас выполняет ту работу, которую при жизни Розенфельда выполнял я. А что?
— Нет, ничего… Пожалуй, у меня все, — Натаниэль поднялся. — Простите, что занял столько времени. И, я надеюсь, если у меня вновь появятся вопросы, вы не откажетесь ответить на них так же исчерпывающе.
Левински неопределенно пожал плечами: мол, там видно будет. Видимо, ему не очень понравилось восхищенное внимание, выраженное детективом по отношению к менеджеру компании.
— До свидания, Моше, — сказал Натаниэль. — Желаю вам благополучно выпутаться из этой истории. И, конечно же, сохранить весь свой еврейский романтизм. По возможности, в денежном измерении.
Когда Натаниэль уже открывал дверь, Моше Левински остановил его:
— Вернитесь.
Розовски с удивлением посмотрел на него.
— Вернитесь и сядьте, прошу вас, — сказал Левински.
Натаниэль подчинился.
— Теперь, когда я ответил на ваши вопросы, не могли бы и вы ответить на мои?
— Пожалуйста, спрашивайте.
Левински поднялся с места и сделал несколько шагов в направлении огромного — во всю ширину стены — окна из поляризованного стекла. Розовски отметил, что походка его была столь же размеренной и, если можно так выразиться, бесцветной, как и голос. Остановившись у окна, он произнес — без всякого удивления или раздражения:
— Мне известно, что руководство страховой компании «Байт ле-Ам» прекратило следствие после смерти…
— После убийства, — вставил Натаниэль негромко.
— Что? — Моше Левински отвернулся от окна и вопросительно посмотрел на детектива.
— После убийства, а не после смерти, — повторил Розовски.
— Да, конечно, после убийства. После убийства Галины Соколовой они решили прекратить расследование. С их точки зрения, в этом не было смысла. Поскольку их бредовая теория об участии Галины в убийстве собственного мужа…
— Вы тоже слышали об этом?
— Слышал. Чтобы предположить такое, нужно было вообще не знать ни ее, ни его, ни их отношений.
— Они ведь были в разводе? — полуутвердительно заметил Розовски.
— Думаю, вы уже успели установить, что развод, на самом деле, был фиктивным. Иначе Лева… то есть, Ари не выехал бы в Израиль. Это ведь было в советские времена, не забывайте.
— Да, я знаю.
— Ну вот, я хотел сказать, что «Байт ле-Ам» больше не хочет платить деньги за частное расследование. Зачем им это? Они утратили к этому интерес. Теперь им важнее тратить деньги на опытных адвокатов. А убийство — пусть им занимается полиция. Верно?
— Верно.
— Разве они успели передумать?
— Нет, они не передумали.
— Тем не менее, вы продолжаете заниматься этим делом. Почему?
