– Куда денем Стерникову?
– Я брошу ее. Поедем со мной в Дубай.
– Никуда я с тобой не поеду.
– Почему?
– Потому что после Стерниковой будет другая. Ты ведь не остановишься?
Герман нахмурился, взял бокал и большим шумным глотком допил весь коньяк.
Когда он поднял глаза, Катерина увидела, что они повлажнели.
– Что с тобой? – она протянула руку и тронула кисть его руки.
Герман отдернулся:
– Что со мной? Ты спрашиваешь, что со мной? – Он говорил жестко, словно вколачивал гвозди. – Я не говорил тебе, что всю нашу жизнь тебя ревновал? Скажу больше: не просто ревновал. Я подыхал от ревности.
– Да я же никогда…
– Помолчи! Я тебя слушал. Теперь и ты послушай меня!
– Хорошо, – от удивления в голосе Катерины появились нотки покорности.
– Думаешь, я не знаю, почему ты вышла за меня замуж?
– Не нужно говорить глупости.
– Вот видишь, я еще не сказал, а ты уже знаешь. Правду, Катя, не утаишь. Правда – она как квашня из корыта – все равно вылезет. Ты ведь не любила меня?
Катерина почувствовала, как шею и лицо обдало жаром. Герман продолжил:
– Не любила. А замуж за меня вышла только потому, что Боря уехал. Уехал, а тебя с собой не позвал.
– Я бы и сама с ним не поехала! – выпалила она.
– Поехала бы… Куда бы ты делась! Просто он тебя с собой не позвал.
– Что значит – куда бы я делась? – теперь в ее голосе звучала обида.
– Не надо, Катя, не унижай ни меня, ни себя.
– Нет, ты скажи!
– Сказать?.. – Герман пронзительно взглянул ей в глаза и в этот момент стал похож на больного ребенка. – Сказать? Думаешь, я не знал, что ты ждала от него ребенка?
Катерина вспыхнула, схватилась за лицо и разрыдалась.
Теперь они стали центром всеобщего внимания. На них смотрели с соседних столиков, их обсуждали.
Герман достал пятитысячную купюру, бросил ее на стол, после чего встал, взял Катерину под руку и вывел из ресторана.
Когда они вышли, Герман махнул рукой своему водителю, и тот уехал. Они отправились домой пешком. Шли молча. Со стороны могло показаться, что каждый думал о своем. На самом деле оба думали об одном и том же.
Наконец Катерина сказала:
– Прости меня…
Герман ответил:
– Я зла на тебя не держу. Это мои демоны. Ты здесь ни при чем. – Он чувствовал себя виноватым, понимая, что его резкий тон послужил причиной ее слез.
– Ну как же…
– Меня никто не заставлял влюбляться в тебя. И спасибо, что ты предпочла Борису меня. – Он сбился с шага и вдруг остановился как вкопанный. – Одного простить не могу. Сделав тот аборт, ты украла у нас будущее.
– Я не думала, что все так обернется. – Катерина остановилась и молча заплакала.
– Не думала… – Он обнял ее за плечи, и они снова пошли. – А теперь мы с тобой бобыли.
– Я говорила: давай возьмем из детдома.
– А я много раз отвечал: я хочу своего.
– Прости, я очень перед тобой виновата.
– Я виноват не меньше.
– Теперь я понимаю, что не вправе от тебя что-то требовать.
Герман пожал плечами:
– Не требуй. Я все равно ее брошу.
– Скажи честно. Ты думал, что между мной и Борисом что-то есть?
– Когда?
– Ты недавно со мной говорил. Ты же не думал, что я могу тебе навредить?
– Конечно, не думал.
– Мне очень не хватало тебя.
– Поэтому ты снова связалась с Борисом?
– Я с ним не связывалась.
– Что же у вас общего?
– Он помогает мне в одном деле.
Герман остановился и отнял руки от Катерины.
– Ты опять о своем? – Он изменился в лице. – Во что еще ты сунула свой нос? Завтра же продам эту квартиру! За бесценок продам!
– Не смей со мной так говорить!
– А как еще с тобой говорить? Тебе что в лоб что по лбу. Все одно.
– Ну, знаешь… – Катерина сузила глаза. – Ты… Ты…
– Не трудись подбирать слова. Вали все до кучи!
Но Катерина больше ничего не сказала. Она просто заплакала.
Дальше они пошли молча. Молча добрались до гостиницы, молча поднялись на этаж и так же молча легли спать в разных комнатах.
Глава 32
Странная старушенция
Утром, когда Катерина вошла в ванную, Герман спросил:
– Что ты решила? – он смотрел на себя в зеркало и, приподняв кончик носа, брил верхнюю губу.
Катерина ответила обыденным голосом:
– Мне нужно подумать.
– Ну, думай, думай…
– Когда уезжаешь в Дубай?
– В понедельник. – Отложив бритву, Герман умылся и вытерся полотенцем.
Он вышел из ванной, но через минуту вернулся и протянул ей телефон:
– Тебе звонят.
Не успев вытереть руки, Катерина спросила:
– Кто?
– Картавин.
Она схватила мобильник, забыв про мокрые руки. Герман вышел и плотно закрыл дверь.
– Да… – вполголоса сказала Катерина.
Картавин спросил:
– Можешь говорить?
– Могу.
– Мне показалось, что ты занята.
– Я могу говорить.
– В общем, надо бы встретиться. Есть результат.
Катерина прикрыла рукой трубку и спросила совсем тихо:
– То, о чем я просила?
– То.
– Только скажи мне: да или нет?
– Приезжай на Мясницкую. Буду ждать тебя там.
– Сейчас?
– Минут через тридцать.
– Хорошо. Буду через тридцать минут.
Катерина вышла из ванной, прошла в гостиную, потом в спальню. Германа нигде не было. Она села на кровать и растерянно огляделась:
– Ушел…
* * *
Такси, на котором приехала Катерина, остановилось рядом с автомобилем Бориса. Она просто пересела из одной машины в другую.
На переднем сиденье, как и в прошлый раз, сидел Жорес.
– Ну что? Рассказывайте, – с ходу попросила она.
– Во-первых, здравствуйте, – Жорес обернулся.
– Здравствуйте!
Борис вышел из машины, открыл багажник и вскоре вернулся. Открыв заднюю дверцу, отдал Катерине знакомый пакет. Она тут же заглянула в него, узнала ботинки Рябинина и снова спросила:
– Ну что?
Борис ответил:
– Все подтвердилось. В подошве под стеклом обнаружили яд. Это малоизвестная разновидность батрахотоксина.
– Почему малоизвестная?
– Летучая фракция. Батрахотоксин с добавлением яда скорпиона, что увеличивает его токсичность в десятки раз.
– Да это же просто бомба!
– Как ты и предполагала, в таком виде батрахотоксин мгновенно испаряется и попадает вместе с воздухом в легкие человека. Что происходит дальше, ты знаешь.
– Нужно срочно звонить Кирпичникову!
Картавин уточнил:
– Следователю, который вел это дело?
И здесь вмешался Жорес:
– Не нужно спешить.
– Да как же… – Катерина убежденно проговорила: – Следствие по делу закрыли.
– Вот и хорошо. Убийцу все равно не найти. Вы же понимаете, склянка с ядом могла лежать под паркетом сколько угодно долго. И мы не знаем, кто ее туда положил.
– Что же? Об этом никто не должен узнать?
– Какой в этом смысл? – Жорес говорил спокойно, без всякого пафоса. – Если угодно: смерть пришла за ними сквозь время, и у нее не было выбора.
– Как вы сказали? – Катерина притихла. – Сквозь время… Однажды я уже это слышала.
– Слава богу, что все закончилось, – сказал Картавин. – Кстати, я поговорил со своим давнишним знакомым. Он – академик, занимается органической химией. Когда я спросил его про батрахотоксин, он рассказал, что у этого яда нет антидота[7], и поведал жуткую историю. Оказывается, в пятидесятых годах в недрах НКВД существовала лаборатория ядов.
Борис не заметил, что Катерина поменялась в лице. Она же его спросила:
– И там работали с батрахотоксином?
– В том-то и дело… Речь идет о так называемой «Лаборатории Х», там под руководством доктора Майрановского исследовался вопрос об отравлении человека пылеобразными ядовитыми веществами через вдыхаемый воздух.
– С их использованием связаны многие успешные операции советской разведки, – заметил Жорес.
– Откуда вам это известно? – спросила Катерина.
– Это моя работа. – Жорес располагающе улыбнулся.
В окно автомобиля неожиданно постучали. Катерина опустила стекло, затем приоткрыла дверцу. Рядом с машиной стояла Инна Михайловна. Смущенно улыбаясь, она сказала:
– Простите, что побеспокоила. Увидела и не смогла мимо пройти. – Она обратилась к Катерине: – Не зайдете ко мне на чашечку чаю?
– Охотно зайду, только чуть позже.
– Супруга с собой прихватите, если он, конечно, захочет. – Инна Михайловна заглянула в салон и почему-то сказала Жоресу: – Здравствуйте, Герман Андреевич!
Все переглянулись и промолчали, пытаясь сгладить неловкость. Старуха между тем захлопнула дверцу и пошла по своим делам.
– Странная старушенция, – заметил Борис.
– Обозналась, – легко отмахнулся Жорес. На него эта ситуация не произвела ни малейшего впечатления.
А вот Катерине было не по себе. Упоминание имени мужа, да еще в присутствии Бориса Картавина застало ее врасплох и напрочь выбило из колеи. Все вопросы, которые она хотела задать Борису, потеряли актуальность.
