А вот Катерине было не по себе. Упоминание имени мужа, да еще в присутствии Бориса Картавина застало ее врасплох и напрочь выбило из колеи. Все вопросы, которые она хотела задать Борису, потеряли актуальность.
Попрощавшись, она пообещала позвонить Борису Картавину в ближайшие дни.
Катерина постучала в дверь Инны Михайловны, но ей никто не ответил. Решив, что старуха еще не вернулась, она заглянула к себе. Квартира сильно изменилась и, казалось, стала просторнее.
Ни прораба, ни архитектора не было. Два человека работали в санузлах. Катерина пробралась на кухню и, подстелив газету, села на подоконник. Перебирая взглядом окна напротив, поймала яркий солнечный зайчик и закрыла глаза.
– Там к вам пришли.
Взглянув на дверной проем, она увидела расплывчатую фигуру рабочего. Протерла глаза, но темное пятно от солнечного зайчика никуда не исчезло. Тогда она спросила:
– Кто?
Рабочий ответил:
– Старуха…
– Это Инна Михайловна!
Катерина спрыгнула с подоконника и направилась к выходу. Там, в темноте, заметила полную старушечью фигуру.
– Инна Михайловна!
– Я – не Инна Михайловна, – сказала старуха.
Приблизившись вплотную, Катерина узнала Викторию Флерову.
– Как вы меня нашли? – спросила она первое, что пришло в голову.
– Вы сказали, что живете в Лилиной квартире.
– Как видите, еще не живу.
– Значит, мне повезло вас застать. – Флерова огляделась. – Где будем говорить?
– А нам есть о чем? – удивилась Катерина.
– Есть, – немногословно заявила старуха.
– Тогда идемте на кухню. Правда, там негде сесть.
– Разговор будет недолгим.
Они пробрались в кухню. По дороге Катерина несколько раз помогла Флеровой, поскольку той приходилось переступать через лаги и строительный мусор.
Добравшись до кухни, Флерова огляделась.
– Бывала я здесь… – Она протянула руку. – Лилин стол стоял в том углу.
– О чем вы хотели мне рассказать? – Катерина предпочла как можно быстрее приступить к делу.
– В прошлый раз, когда вы пришли, я немного разнервничалась. Не все воспоминания моей жизни приятные. Это ведь только кажется, что у артистов красивая жизнь. На самом деле – не так. Грязи, как у всех, тоже хватает.
– Я понимаю, – сказала Катерина, чтобы поддержать разговор. Ей вдруг показалось, что Виктория Флерова изменилась. Сегодня она была совершенно другой.
– Не могу сказать, что по жизни я порхала как мотылек. Скорее – тяжело и много работала. Работала как муравей. Все, чего я достигла, я добилась сама, пусть даже с помощью мужчин… Но ведь это тоже нужно организовать. – Флерова посмотрела на Катерину. – Вы меня понимаете?
– Вы сказали, что разговор будет недолгим.
– Я поняла, – кивнула старуха. – Я вас задерживаю…
– Хочется услышать, зачем вы пришли.
Флерова смиренно опустила глаза.
– Вы, вероятно, решили, что я не самый лучший человек в этом мире. И вы правы. Только хочу заметить: вы не жили моей жизнью и не знаете меня. Не знаете, какое было время, какие меня окружали люди.
– Не смею вас осуждать.
– И не надо, – миролюбиво сказала старуха. – Этой ночью ко мне приходила Лиля…
– Что это значит? – напряглась Катерина.
– Не думайте, я не сошла с ума. Лиля Глейзер явилась ко мне во сне.
Катерина замерла и только внимательно слушала.
– Она появилась под утро, – продолжала старуха. – В белом платье. Знаете, как у невесты. Только фаты не было. А здесь, – Флерова прикоснулась к груди. – Здесь – большое кровавое пятно. – Она всхлипнула и заплакала.
– Что с вами? – всполошилась Катерина. – Может, воды?
Флерова покачала головой:
– Не надо. – Справившись с собой, она продолжала: – Когда я увидела ее, сразу подумала, что Лиля пришла за мной, и я скоро умру. Но потом сообразила: она пришла за другим.
– За другим? В смысле, за кем-то?
– Выражаясь партикулярно: по другому вопросу.
– По какому?
– Не думайте, мне нелегко это рассказывать.
– Тогда не рассказывайте.
– Не могу. Знаете, что она сказала, когда появилась?
– Что? – Катерина притихла.
– Лиля сказала: «Ты меня отравила».
– Подождите-подождите… – вскинулась Катерина. – Вот так явилась и сказала, и вы услышали? Но ведь это не так? Вы ее не травили?
Флерова опустила голову и тихо проронила:
– Я не знала.
– Чего вы не знали?
– Что все так получится.
– Как?
– Я ни в чем не виновата. Просто не смогла отказаться.
– Послушайте, – серьезно заявила Катерина. – Или вы все рассказываете по порядку, или прекратим разговор.
– Хорошо, – кивнула старуха. – В начале пятидесятых у меня случился бурный роман с прославленным режиссером, не хочу называть его имени. И он, и его жена, тоже актриса, были орденоносцами, лауреатами Сталинской премии. Сам режиссер преподавал у нас в институте. Мы были осторожны, встречались на квартирах знакомых, на людях вместе не показывались. Нам казалось, что все шито-крыто. Так продолжалось довольно долго. Пока однажды вечером у моего дома меня не схватили и не затолкали в машину. Я не знала, куда меня везут, не знала, кто эти люди. Однако, приглядевшись, поняла, что одного из них я уже видела.
– Кто такой? – спросила Катерина.
– Мы встречались на даче у Берии. Он был одним из его подчиненных. Я его узнала, и он это понял. Меня вывезли в Подмосковье в частный дом. Там, как на допросе, под яркой лампой стали выспрашивать.
– Чего они хотели от вас?
– Признания.
– Это касалось Лилии Глейзер?
– Не только.
– О чем еще вели речь?
– О моих отношениях с режиссером. Им было известно все. Мне показали фотографии, описали все наши встречи и пообещали, что меня исключат из института. А потом посадят в тюрьму.
– Что говорили про Лилю?
– Что Лиля – английская шпионка и ее специально подослали к Берии, чтобы она убила его.
– В их словах была доля правды? – спросила Катерина.
– Тогда я поверила.
– А сейчас?
– Сейчас понимаю, что меня ввели в заблуждение.
– Для чего?
– Они хотели, чтобы я выполнила одно поручение.
– И вы его выполнили?
Флерова замолчала, потом тихо произнесла:
– Можно стакан воды?
Оглядев кухню, Катерина взяла пол-литровую банку, вымыла ее и, налив воды, поднесла Виктории Флеровой.
Выпив воды, старуха вытерла губы.
– Вам лучше? – спросила Катерина.
– Да, теперь хорошо.
– Можете говорить?
– Вполне… – Флерова подошла к окну и оперлась рукой о подоконник. – Мне велели подарить Лиле подарок.
– Зачем?
– У нее вскоре был день рождения.
– Что за подарок?
– Парфюмерный набор «Красная Москва». Большая красная коробка. Внутри, в ложементах из белой ткани, лежали пудра, мыло и флакон духов. Знаете, с таким резиновым пульверизатором в шелковой оплетке. Пульверизатор соединялся с флаконом, и если на него нажимали, духи распылялись. Удобная красивая вещь. Теперь таких нет.
– Вы подарили?
– Сначала я отказалась. Но они пригрозили, что меня вышвырнут из института и посадят в тюрьму за моральное разложение и пособничество английской шпионке.
– Что было потом?
– Я согласилась.
– Вы догадались, зачем это нужно?
– Только после того, как мне сказали… – старуха запнулась. – В общем, мне строго-настрого запретили прикасаться к духам.
Катерина притихла. Словно опасаясь спугнуть, осторожно спросила у Флеровой:
– Они объяснили, почему?
– Нет.
– А вы сами не догадались?
– Догадалась значительно позже.
– Когда?
– После того как Лиля стала болеть. А заболела она сразу после того, как я принесла ей набор.
– И вы решили, что ее отравили?
Флерова молча кивнула.
– Что было потом?
– Меня оставили в институте. Режиссера я бросила. А Лиля стала умирать у всех на глазах. Глядя на нее, можно было подумать, что ее буквально раздавила смертельная тяжесть этой болезни. К счастью, она оформила академический отпуск. На следующий год в институт она не вернулась. Думаю, к тому времени в живых ее уже не было.
– Не помните, чем она болела?
– Я же сказала…
– Нет. Я имею в виду официальный диагноз.
– Кажется, сердце. В октябре пятьдесят второго я пришла ее навестить…
– Вы рассказывали.
– Мне было тяжело ее видеть. Я долго мучилась этим. Поэтому не рассказала вам всего в прошлый раз.
– Почему же сейчас рассказали?
Задумавшись, Флерова замолчала. Потом тихо сказала:
– Мне восемьдесят три года, и я скоро умру. Каково мне будет умирать с таким грузом? – Она подняла на Катерину старческие выцветшие глаза. – Как я встречусь там с Лилей Глейзер?
– Думаю, вас определят в разные места, – заметила Катерина.
