Саврасов подошел к нужному подъезду. Домофон либо сломался, либо был отключен, и Виктор спокойно вошел внутрь. Лифт работал, но его уже кто-то занял, и Саврасов побежал по лестнице. Его физическая подготовка и длинные ноги позволяли перескакивать через три ступеньки…
Несколько десятков прыжков – и он у двери.
Виктор, чуть запыхавшийся от бега, сделал несколько глубоких вдохов-выдохов, затем надавил на кнопку звонка.
– Заходите, открыто! – услышал он. Голос был знакомым. Он принадлежал Ксении Маловой.
– Вы почему не запираетесь? – спросил он, войдя в квартиру.
– Только что ушли соседи, зашедшие помянуть Алексея Алексеевича, – ответила она. Ксения стояла в прихожей, держа на руках сына, закутанного в банный халатик с капюшоном. Виктора она, судя по выражению лица, увидеть не ожидала. – Я думала, сейчас другие придут… Из восьмидесятой…
– Здравствуйте еще раз.
– Добрый вечер.
– Я не сосед из восьмидесятой, но можно я… зайду?
– Проходите.
Она указала направление. Виктор, уже бывавший у Старикова в гостях, понял, что его приглашают в гостиную. Он прошел в комнату. Там был накрыт стол. А зеркала завешаны материей. На старомодном трельяже стоял портрет Алексея Алексеевича в траурной рамке, возле него горели церковные свечи.
– Будете есть? – спросила Ксения. Она опустилась на диван, усадив сына на колени.
– Нет, спасибо. Мы уже помянули сегодня Алексея Алексеевича.
Тут Виктор заметил, что мальчик смотрит на него.
– Как парня зовут?
– Иваном.
– Привет, Ваня! – Саврасов помахал мальчишке рукой. Он редко общался с детьми, особенно маленькими, и слабо представлял, как это делается. С седаковскими пацанами играл, беседовал, но когда они уже более-менее подросли. К тому же дети Андрея ему нравились. Особенно старший. Натуральный бандит. На отца очень похожий. Младшенький больше маменькин сынок. Но все равно отличный парень. И симпатяга…
Сын же Ксении Виктору не очень понравился. Слишком серьезный и… худенький. Пухленькие дети обычно на взрослых производят самое приятное впечатление. Наливные щечки, пузико, ручки в ямочках – все это так мило. Ванечка же был совсем другим: узколицым, костлявым, с пальцами, похожими на карандаши, – длинными и тонкими. А как он смотрел на него своими серо-зелеными глазами! Задумчиво и печально. Как мудрый старик, познавший все тайны мира.
– Вы ему понравились, – сообщила Ксения, несказанно удивив этой фразой Виктора. На его взгляд, ребенок как был совершенно бесстрастен, так таковым и остался. – Обычно он боится чужих. Плачет. Весь в меня маленькую.
– Какой он у вас… серьезный, – не удержался от комментария Виктор. – Даже не улыбается.
– А чему улыбаться? Он устал, хочет спать, сегодня без тихого часа остался. И дяденька, который ему понравился, ничего вкусного не дал. Да, Ванюша? – Ребенок тяжело вздохнул.
Саврасов не сдержал улыбки. Парень стал ему нравиться.
– Ему сладкое можно? У меня конфетка есть.
– Если карамелька, то можно.
– Как раз она. Люблю сосачки.
– Ваня тоже.
Виктор достал из кармана лимонную карамельку, протянул мальчику.
Тот с достоинством ее взял и как будто даже кивнул, благодаря за угощение… «Как взрослый, – подумал Виктор. – Не ребенок – уникум!» Но тут Ваня засунул конфетку в рот вместе с фантиком, и сразу стало ясно, что он обычный малыш полутора лет. Разве что не слишком улыбчивый.
– Мальчик совсем на вас не похож, – заметил Виктор. – Весь в папу, да?
– Да, он больше похож на отца. Только цвет глаз мой.
– Значит, вы родили его не от Старикова, – ляпнул Виктор и тут же устыдился. – Извините меня за бестактность. Это не мое дело…
– Почему вы думали, что Ваниным отцом был Алексей Алексеевич?
– Это не я, а следователь.
– А… Ну ясно.
– На него мальчик не похож совершенно точно.
– Я родила Ванечку не от Старикова.
«Но и не от случайного любовника, как заявила в полиции, – подумал Виктор. – Скорее всего, отец Вани – Козловский. Во-первых, с ним у нее был роман, во-вторых, все совпадает по срокам, а в-третьих, он немного на него похож: вытянутое лицо, длинный нос, грустные глаза… Или глазами он пошел в маму не только цветом?»
– Мне надо уложить Ваню, – сказала Ксения. – А то он совсем измучился…
– Да, конечно, идите.
– Вы подождите минут десять, хорошо? Ваня быстро засыпает.
И она понесла мальчика в соседнюю комнату. Ребенок на прощание помахал Виктору своим пальцем-карандашиком, затем, выплюнув конфету, сладко вздохнул и положил свою головенку на мамино плечо.
Пока Ксения укладывала ребенка, Виктор осматривался. В квартире практически ничего не изменилось с того раза, когда Саврасов тут был последний раз. Нет ни нового ремонта, ни мебели. «Куда же Алексей Алексеевич деньги девал? – подумал Виктор. – Как я понял, на старости лет он начал брать взятки, но у него ни машины не появилось, ни даже новой мебели. Неужели все в банк сносил? Что ж… В таком случае Ксюше и Ванечке будет что унаследовать!»
Саврасов встал с дивана, прошел к полке с книгами. Художественной литературы мало, в основном специализированная: пособия, учебники, энциклопедии. Много мемуаров и биографий. Кое-что из русской классики. На глаза ему попалась только одна «несерьезная» книга – «Унесенные ветром». Виктор снял ее с полки, раскрыл. Увидев библиотечный штамп на одной из страниц, удивился. Он думал, они уже позакрывались почти все, потому что люди качают литературу в Интернете, а если очень хочется по старинке книжку почитать, то покупают ее в магазине, невелики деньги…
Или велики?
Виктор давно перестал разбираться в ценах.
Он стал листать книгу дальше. Когда-то давным-давно он читал «Унесенных ветром». Книга в целом ему понравилась, а вот конец разочаровал. Хотя сейчас он уже не помнил, чем там все завершилось. Чтобы узнать это, он открыл последнюю страницу и…
Наткнулся на фотографию. Вынув ее из книги, Виктор принялся снимок рассматривать.
С ним явно было что-то не так. По всей видимости, фотограф не знал, как обращаться с аппаратурой, и неправильно ее настроил. Женщина, которую он снимал, получилась нечетко. Даже лица не разобрать. А вот люди на заднем плане вышли хорошо. Так хорошо, что Виктор узнал в одном из них Старикова.
– Как вы смеете? – услышал Виктор гневный голос Ксении. Оказалось, она вернулась из спальни и сейчас стояла в дверях. – Кто вам дал право рыться в моих вещах?
– Простите, я не собирался…
Она подошла и вырвала у него сначала фотографию, затем книгу.
– Просто хотел посмотреть, чем закончился роман… Читал когда-то, но забыл.
– Я подарила бы вам эту книгу, чтобы вы это узнали, да она библиотечная. Мне ее сдавать надо.
– Еще раз извините…
Ксения немного смягчилась:
– Рет Батлер ушел от Скарлет. Хеппи-энда не случилось.
– Вспомнил!
– Пойдемте на кухню, выпьем чаю.
Она первой вышла из комнаты, Виктор за ней.
Кухня оказалась большой. Даже Саврасову в ней было комфортно. И потолки в доме высокие – где-то два восемьдесят. Вот только, как и во всей квартире, в кухне ремонта не делали лет двадцать. А плиту, судя по всему, вообще ни разу не меняли. Виктор таких ушастых в реальной жизни даже не видел, только в старом советском кино.
Ксения поставила чайник и устало опустилась на стул.
– Утомились?
Она кивнула.
– А вы выпейте немного, – посоветовал Виктор. – Пару стопок коньячку.
– Из крепкого есть только водка, а ее я не смогу в себя запихнуть. Еще есть вино. Будете?
– Я – нет, спасибо. Лучше чаю.
Ксения не стала его уговаривать. А для себя из холодильника достала бутылку крымского портвейна, налила вино в фужер. Но пить не стала, пока не заварила Виктору чаю. К нему подала варенье и недорогие конфеты. В этом доме ничего не менялось!
– Могу я задать вам вопрос? – осторожно спросил Виктор. После того как его обвинили в том, что он роется в чужих вещах, он решил вести себя как паинька.
– Попробуйте.
– Вы уже обдумали планы на будущее?
– А что?
– Интересно.
– И только?
– Я мог бы предложить вам свою помощь, но вы вчера от нее отказались. Хотя мне не очень понятно почему.
– Я не принимаю помощи от посторонних.
– Гордость?
– Здравый смысл. За все рано или поздно приходится платить.
– Я могу вас трудоустроить и, поверьте, совершенно ничего не попрошу взамен. Хорошие специалисты мне всегда требуются, а у вас, как я узнал, отличное образование.
– За это спасибо, я подумаю.
– Так что там с планами?
– Из ресторана я уже уволилась. Работа ненормированная, а у меня маленький ребенок. Придется сидеть дома, пока не устрою Ваню в садик. Потом буду искать работу.
