На волю! На улицу!
Прежде чем выйти из дома, Инга шагнула в угол, туда, где рядом висели куртка Ивана и пальто Лины. Она велела тете Соне потихонечку раздать все вещи сестры и свои, что остались. Куда уж старуха их девала, она не интересовалась. Но в шкафу теперь было пусто. Осталось только пальто.
Она дотронулась до пальто сестры, прижалась к нему щекой, словно хотела еще раз проститься с ней. Пальто сохранило запах Линки – теплый, уютный, почти детский.
Инга закрыла глаза и долго вдыхала этот запах.
На какое-то время ей удалось вернуть прошлое, те давно ушедшие времена, когда они были вместе.
Вдруг ее рука почувствовала какое-то грубое прикосновение.
Инга открыла глаза и увидела, что случайно задела рукав куртки Ивана. Как будто он положил руку ей на плечо, как всегда, помешав ей побыть с сестрой, проститься с ней.
Она раздраженно оттолкнула куртку. И вдруг услышала, точнее, почувствовала сквозь жесткую ткань шорох бумаги.
Что это может быть?
Инга засунула руку в карман куртки – ничего не было.
Проверила все другие карманы – тоже пустота.
Однако, дотрагиваясь до куртки, она снова слышала тот же странный шорох.
Инга осторожно прощупала подкладку и нашла рядом с внутренним карманом распоровшийся шов. Запустила в него руку, нащупала под подкладкой листок бумаги.
Вытащила его, удивленно осмотрела.
В прихожей было темно, так что пришлось выйти на крыльцо.
Только здесь Инга поняла, что это квитанция на оплату бензина с заправочной станции.
Иван всегда брал на заправках квитанции, чтобы потом получить по ним деньги в бухгалтерии РОВД. По крайней мере, в тех случаях, когда ездил по служебным делам.
Почему же у нее так забилось сердце?
Инга еще раз внимательно оглядела квитанцию.
Нашла название заправки – «АЗС Кабриолет».
Да, ближайшая к их дому заправка, там Иван чаще всего и заправлял свою машину.
Она еще раз внимательно оглядела квитанцию.
К ней был подколот кассовый чек.
Сумма. Дата. Время.
Инга почувствовала, как ее снова обдало холодом.
Дата была та самая.
День, который она никогда не сможет забыть.
Тот день восемь лет назад навсегда разделил ее жизнь надвое – до и после.
И время.
На чеке стояло 23.15.
Значит, Иван вернулся из своей злополучной командировки не на следующее утро, когда обнаружил в подвале мертвую жену и задыхающуюся Ингу со сломанной ногой, а накануне вечером. Раньше, чем вернулась домой сама Инга. Раньше, чем она нашла тело сестры.
Инга в тот страшный день приехала в Лугу последним поездом, в половине первого ночи. Около часа она уже подошла к дому, вошла, и затем случилось то, из-за чего она восемь лет не может спать, не может жить, не может дышать. То, из-за чего ее жизнь превратилась в восемь лет непрерывного ада.
Вернувшись домой, она не нашла ни сестры, ни ее мужа. Увидела открытый люк подпола, откуда пробивался слабый колеблющийся свет, заглянула туда.
И в этот момент кто-то ударил ее по голове и столкнул в подвал.
Она потеряла сознание, а когда пришла в себя, увидела, что лежит рядом с мертвой сестрой.
Восемь лет эта картина стоит перед ее глазами.
Мертвое лицо сестры. Горящие свечи. Чувство потери и безысходности.
Как будто этого было мало, Инга поняла, что у нее сломана нога, она не сможет выбраться из подвала без посторонней помощи.
А потом она стала задыхаться.
Воздух в подвале, которого и так было мало, выжигали горящие свечи.
Но остаться рядом с мертвой сестрой в полной темноте было выше сил.
Это была самая страшная ночь в ее жизни.
Только утром ее вытащил из подвала Иван.
Который якобы вернулся из командировки. Да, они же искали маньяка, кто-то позвонил и сказал, что видел подозрительного мужчину в деревне за сорок километров от Луги.
И теперь она нашла в куртке Ивана этот чек, который ясно доказывает, что Иван вернулся не утром следующего дня, а накануне вечером. Раньше ее, Инги.
Все эти мысли пронеслись в голове Инги в какую-то долю секунды.
Не разбирая дороги, она бежала к вокзалу.
К счастью, она успела на ближайший поезд – ждать на вокзале час или дольше она бы просто не смогла.
Всю дорогу Ингу трясло. Перед глазами плыли разноцветные круги. В душе клокотала ярость. Казалось, еще немного – и ее разорвет.
Она не помнила, как добралась до города, до дома, где жил Иван, до его панельной многоэтажки. Несколько лет назад он купил эту квартиру, на большее, сказал, пока денег не хватает. Она даже была у него однажды в годовщину сестры.
Лифт работал, но она не могла ждать, а потом медленно ползти наверх в полутемной дрожащей кабине. Она взбежала по лестнице на восьмой этаж, подлетела к двери Ивана и принялась колотить в нее кулаками. Она понятия не имела, что будет делать, если его не окажется дома и соседи выйдут на шум.
Только через бесконечную минуту она вспомнила о звонке и надавила, не отпуская палец, пока за дверью не раздался злой и испуганный голос Ивана:
– Кто там? Вы что там, с ума посходили?
– Открывай! Открывай немедленно! – проорала Инга страшным сорванным голосом.
Видимо, Иван почувствовал что-то, во всяком случае, сразу открыл.
Инга ворвалась в прихожую, как тайфун, и с порога набросилась на Ивана. Принялась колотить его, как перед этим колотила дверь – изо всех сил, не разбирая, куда приходятся ее удары. Она колотила его и повторяла, как заведенная:
– Ты, ты! Это сделал ты!
В первый момент Иван опешил, растерялся от ее бешеного напора. Он даже не заслонялся от этих ударов. Но потом пришел в себя, обхватил Ингу поперек туловища, приподнял, встряхнул, как тряпичную куклу.
Она висела в воздухе, пытаясь вырваться, ударить Ивана куда угодно, укусить за руку, но силы были не равны. Наконец Инга затихла, только злые слезы стекали по щекам и она все повторяла:
– Ты… ты… это ты…
– Да что случилось? – В голосе Ивана прозвучали злость, удивление и еще, пожалуй, страх. – Какая муха тебя укусила?
– Какая муха?! – переспросила Инга с ненавистью. – Ты мне врал все эти годы! Это ты, ты убил Лину!
– Я ее не убивал, – резко оборвал ее Иван.
– Не убивал?! – Инга неимоверным усилием высвободила руку, но вместо того, чтобы ударить Ивана, вытащила из кармана злополучный чек и сунула к его лицу. – А это? Что это такое? Как ты это объяснишь?
Она тут же поняла, что не нужно было задавать этот вопрос, не нужно давать ему шанс. Сейчас он будет врать, изворачиваться, обмотает ее пустыми словами, как сетью.
– Черт, – протянул Иван, – где ты это нашла?
– Там, в Луге. В том доме.
Иван вдруг обмяк, выпустил Ингу, опустился на подвернувшуюся табуретку, уронил большие тяжелые руки.
Инга не стала больше бить его, у нее кончился запал.
Она только смотрела на него взглядом, полным ненависти.
– Это ты убил ее, – проговорила она с отвращением, – ты убил Лину. Я все поняла: ты приревновал ее, убил, а потом решил обставить все так, чтобы убийство приписали маньяку. Ты ведь полицейский, ты знал его почерк, знал все подробности. Свечи, подвал, скрещенные руки…
Она замолчала не потому, что кончились слова, а потому, что кончился воздух, как тогда в подвале. Замолчала, чтобы перевести дыхание. И тогда заговорил Иван.
– Я не убивал ее, – повторил он тихим надтреснутым голосом, голосом сломленного человека. – Не убивал, богом клянусь. Я любил ее, жить без нее не мог! И сейчас не могу!
– Неужели ты думаешь, что я тебе поверю? – проговорила Инга так же тихо и вдруг поняла, что действительно начинает верить. Не может врать такой тихий безнадежный голос. Не могут врать такие опустошенные глаза. Не могут врать такие большие, бессильно опущенные руки. – Ты вернулся не утром. Ты вернулся раньше меня.
– Да, я вернулся около двенадцати, – проскрипел Иван, не поднимая головы. – Раньше, чем планировал.
– Ты снова врешь! Ты нарочно вернулся раньше! Чтобы проверить Лину! – с презрением выдохнула Инга. – Ты ревновал ее, ты ссорился с ней, ты подозревал ее в измене!
– Я вернулся, – продолжил Иван, не расслышав ее слова или сделав вид, что не расслышал. – Вернулся и нашел ее уже мертвой. Она лежала на полу в комнате, такая жалкая, такая беззащитная…
Он замолчал, в глазах его колыхалась тяжелая тоска.
– Я любил ее, – проговорил наконец. – Я долго сидел около ее тела, и мне было так тошно, как никогда в жизни. Потом я подумал, что будет, когда я сообщу о ее смерти. Когда убивают женщину, первый подозреваемый – муж. Тем более что мы с ней в последнее время ссорились.
– Вы не ссорились, – процедила Инга, – ты ревновал ее, как последний кретин, и устраивал бесконечные скандалы.
– И эта соседка, – продолжал Иван, – она все время подслушивала, подглядывала, все время совала свой нос. Она наверняка наговорила бы и то, чего не было. Тем более что я вернулся тайком, меня никто не отпускал.
– И что ты сделал? – процедила Инга, зная уже, какой будет ответ.
