стерильный, сверлящий, будто мир окунули в водку и сбрызнули кровью.
БУМ!
Что-то ударило в ногу, и я полетел в сугроб. Сев, я смотрел, как Говард спускается по ступеням крыльца, доставая из кармана два патрона.
– Дэниел, – сказал он. – Ты такой трус, что даже не способен признать существование своих желаний.
Остановившись напротив скульптуры мальчика с веслом, Холт переломил ружье и поместил патроны в стволы.
– Потому что твои желания настолько ужасны, – стволы с щелчком встали на место, – что пугают тебя гораздо сильнее твоих страхов.
Снег вокруг правой ноги покраснел. Эта сука подстрелила меня! Однако при более тщательном осмотре я обнаружил, что мне достался неполный заряд. Вероятно, дробинка-другая. Или картечина? Крупных животных сподручнее стрелять картечью, разве нет?
Возьми он немного левее и выше… Но он не хотел меня убивать – только напугать, верно?
Верно?
Говард направлялся ко мне, готовый выстрелом из ружья содрать с меня мясо и переломать мне кости.
Щелчок вставших на место стволов.
Щелк, щелк, щелк.
На миг страх парализовал меня. Затем инстинкты взяли контроль над телом, я вскочил и побежал в укрытие деревьев. Все, о чем я мог думать: как сохранить дистанцию между мной и зарядом того, что Холт припас для меня.
* * *
Уши ломило от холода. Я старался не обращать внимания на кровь, пропитывающую штанину. Но нога болела все сильнее, и вскоре я начал слышать далекий рев толпы вместе с голосом спортивного комментатора: «Ну что тут сказать? Митчелл, конечно, допустил несколько ошибок, но он и сам это знает. Зато потом он собрал оставшиеся силы, вставил челюсть и вернулся в Ведьмин дом, где разорвал Говарда Холта голыми руками, а голову швырнул в камин».
Среди еловых лап появился просвет. Звук двигателя. Автомобиль! На короткий период я потерял самообладание. По лицу хлестнула ветка, по щеке потекла кровь – и я выбежал на дорогу, размахивая руками. Вопить я не мог – воздуха не хватало. Водитель ударил по тормозам, бампер пикапа остановился в нескольких дюймах от моих ног. Открылась дверца, и пожилой мужчина в бейсболке с волосами цвета перца с солью вышел на дорогу.
Спасен. Спасен! Осознание этого наполнило меня таким облегчением, что я едва не свалился на капот.
– Черт возьми, я чуть вас не зашиб! – Майк Хенли одарил меня убийственным взглядом серо-голубых глаз. – Я видел ваш внедорожник, занесенный снегом. Что с вами стряслось? Выглядите так, будто вас прожевал и выплюнул сасквач. Или перевертыш? А ведь я предупреждал.
– Я вам все расскажу, как только мы уберемся отсюда. Полиция… Вы позвонили в полицию?
Старик снял синюю бейсболку, пробежал рукой по волосам и напялил ее обратно.
– Нет.
Сердце ухнуло вниз.
– Вы дали кому-то знать, куда направляетесь?
– Судя по вашему состоянию, стоило бы, да?
Он собирался сказать что-то еще, когда меня ослепило горячее облако.
В ушах звенело.
Когда я протер глаза, Майк лежал на земле, кровь дождем осыпала снег вокруг. Бейсболку сдуло прочь. Моргнув, я увидел зеленое лицо, темно-синюю бороду, желтую скрипку. Бейсболка стала фиолетовой и превратилась в кепи. Я уже видел скрипача однажды, в музее Гуггенхайма. Марк Шагал «Зеленый скрипач».
Говард стоял на границе деревьев и как раз переводил ружье на меня. Я непроизвольно вскинул руки. Ничто не способно дать столь же исчерпывающее представление об осторожности, как ружье, направленное тебе в лицо.
Значит, в левом стволе была пуля. Тогда что в правом? Что он припас для дальнего выстрела? То, что остановит подранка.
Холт не улыбался.
– Дэн, Дэн… А ты подумал, что было бы с тобой, позвони старик в полицию? Кромак до сих пор в подвале. Не говоря о ноже, которым ты убил его. Возможно, детская кофта тоже была бы найдена. В любом случае никто б не удивился, зная, кем был твой отец.
Он перевел ружье в сторону и потянул за спусковой крючок. Мне показалось, что эти два события произошли одновременно. Выстрел выбил щепки из ели за моей спиной, я схватился за живот, готовый поклясться, что почувствовал удар, отшибающий дыхание, и холод, простреливший меня от горла до паха.
Говард опустил ружье и закинул его за спину.
– Я хочу, чтобы мы относились друг к другу уважительно. К несчастью, после всего, что я сделал для тебя, наши отношения по-прежнему носят характер противостояния. – Он протянул руку: – Идем. Возьми меня за руку, я помогу тебе.
Я не сдвинулся с места.
– Нет.
– Нет? – Его голос зазвучал тихо и угрожающе. Он любезно ждал, подняв брови, придерживая ремень ружья. Но руку опустил. – Я могу причинить тебе такую боль, которая вскроет все замки, распахнет все двери, которые ты закрывал годами. Это сразу уничтожит тебя. Этого ты хочешь?
Я опустился на колени, склонив голову; волосы, слипшиеся от крови, упали на лицо.
– Так сделай это. Убей меня.
– Убей? – переспросил Холт. – Ты в самом деле думаешь, что я бы позволил этому случиться так быстро? Ты слаб, Дэниел. Вот почему твои руки дрожат, а мои твердые, как камень.
Он все еще держал дверь открытой – для всех, кто хотел в нее войти. Я тупо смотрел, как он подхватывает Майка под мышки и затаскивает на заднее сиденье пикапа.
– Ну и развалюха! Автомобиль Фрэда Флинстоуна посовременней был. – Говард поднял синюю бейсболку и, прежде чем швырнуть ее следом, задумчиво уставился на нее. – От тебя столько проблем, – признался он будничным тоном, захлопывая дверцу. – Кстати, я заезжал в его магазин. Ты знал, что у него остались жена и трое детей? И, держу пари, дюжина внуков. Вставай, мы проедемся.
Кровь – вот и все, о чем я мог думать в тот момент. Не та, что пролилась, а та, что осталась непролитой. Наверное, так и бывает: ты по уши в крови, а тебе мало. Я представлял, как на полной скорости переезжаю Говарда и сдаю назад – до того, как он уползет в кусты.
– Докажи, что ты понял, что от тебя требуется. – Он ждал меня возле открытой дверцы со стороны водителя. – Скажи мне, что от тебя требуется?
Боль, гнев, ненависть, страх, отчаяние.
Я улыбнулся в застывшее лицо Говарда, потому что хотел закричать.
– Сесть в машину.
– Я всегда верил в тебя, Дэнни. Видишь, ты не безнадежен.
Я мог избежать аварии. А мог утопить педаль газа в пол и стереть Говарда Холта с лица земли.
– Куда мы едем? – спросил я.
Говард бросил на меня короткий взгляд и снова
