— Не повезло, похоже, с женой. А за все остальное ручаюсь головой, — твердо и даже с запалом произнес капитан.
Генералу понравились эти рассуждения. Он улыбнулся чему-то далекому и начал рассказывать, как в армии был назначен военным дознавателем, о первом милицейском крещении.
— Давно это, правда, было, — сказал генерал, — но памятно. Помню, в выгоревшей гимнастерке, сразу после Победы, с начищенными орденами и медалями пришел по направлению райкома партии служить оперуполномоченным в милицию… Часов в двенадцать ночи, на пятый то ли шестой день моей работы, сообщили: в вагоне товарного поезда обнаружен человек с огнестрельным ранением. Чуть жив. Выехал на место происшествия, осмотрели с милиционером злополучный вагон, облазили весь поезд в поисках следов преступления. Существенного ничего не нашли. Где мог скрыться преступник? Все прикидываю. В армии приходилось быть и дознавателем. Анализировать приучен. И вдруг среди пассажиров заметил мужчину лет тридцати пяти в засаленной рубашке. На голове — фетровая шляпа. На руке — старенькое демисезонное пальто. Незаметно наблюдаю за ним. Он явно нервничает. Думаю себе: не ко времени у него пальто и шляпа. Выходит, приехал из тех мест, где холодком веет. А злополучный поезд прибыл из Воркуты. Постовому советую проверить у неизвестного документы. У незнакомца задний карман брюк оттягивает что-то тяжелое.
Милиционер подошел к мужчине и предложил предъявить паспорт. Тот в миг выхватил «ТТ» и произошел бы выстрел. Но мне удалось молниеносно выбить пистолет. Мы вдвоем скрутили злодея с кучей убийств на совести. Вот у меня с тех пор такое ощущение, что нет большего счастья для нашего брата, чем раскрыть преступление, обезвредить злодея. Потому как за всем этим благодарность людей, которым мы служим. Так говорю? — Генерал встал из-за стола и посмотрел сначала на Вершигородцева, потом на Розодоева, протянул руку капитану. — До встречи на цавлинской земле.
В управлении начинался обеденный перерыв. Опустели кабинеты и коридоры: ни сотрудников, ни посетителей.
Вершигородцев вышел из управления в чрезвычайно приподнятом настроении. «Значит, есть порох в пороховнице», — думал он про себя. От разговора с генералом осталось сильное впечатление. Он забыл даже, что нужно где-либо перекусить.
В электричке, почти в полупустом вагоне, он глубоко и облегченно вздохнул. На маленьком полустанке в вагон вошел мужчина и ввел огромного бульдога в наморднике. Пес томился, высунув широкий, как лопата, язык. Тяжело дыша, крутил обрубленным хвостом.
В душе Вершигородцева, любившего животных, поднялось чувство восхищения отменной собакой. Он вспомнил о своем приятеле, старшем оперуполномоченном ОБХСС капитане Горелове, обладателе такой же собаки, и подумал: «Предложу ему поехать со мной в колхоз «Рассвет». И стал в уме прикидывать, как лучше сегодня же вечером, без промедления, заняться проверкой Шаршнова. Опять придется на всю ночь оставлять жену в тревоге. Но он знал, Елена его поймет и пожелает удачи.
Продолговатое, худощавое лицо Вершигородцева за два последних дня пожелтело, осунулось, точно сошел загар. У глаз залегли глубокие морщины и не пропадали, как это было раньше. Сейчас, когда прошло возбуждение, он почувствовал тяжелую усталость.
С деликатным, энергичным Гореловым Вершигородцев сдружился давно. С виду они казались очень не похожими друг на друга. Один высокий, худой, неразговорчивый — это Вершигородцев. Второй коренастый, улыбчивый, балагур и острослов — это Горелов. Грубая, обветренная кожа его лица и рук говорила о том, что он самый что ни на есть рабочий человек, несмотря на чин старшего оперуполномоченного ОБХСС, капитана милиции.
Но у этих двух капитанов, если приглядеться, можно было найти много общего. Завидная старательность и предельная честность в большом и малом — черта каждого из них. Оба глубоко переживали неудачи и искренне радовались успехам, чьи бы они ни были. Лишь бы на пользу общему делу.
Вершигородцев улыбнулся, представив, как обрадуется Горелов удачной поездке в областной центр. В двух словах ему, конечно, Павел Иванович расскажет о задержании грабителей. Будет о чем потолковать и обменяться мнением. Вершигородцеву явно сейчас не хватало скуластого, улыбчивого, любителя присочинить небывалую историю, придумать смешной анекдот, Семена Семеновича Горелова.
Ступив на перрон родного цавлинского вокзала, Павел Иванович по привычке зашел в линейный пункт, потом направился к себе домой. У калитки его обдал заветный и милый запах дорогого ему сада. Много раз приходилось ездить капитану в областной город, и всегда он вырывался с шумных, многоголосых улиц с удовольствием. Его манил зеленый, уютный уголок родного дома.
Вершигородцев открыл дверь и остановился у порога. Печальный и расстроенный вид жены насторожил его.
Елена Тихоновна, увидев вошедшего мужа, как протирала полотенцем чашки после обеда, так и замерла с ними в руках. Глаза ее блестели от слез.
— Что произошло, Лена?
— Пойдешь в райотдел — узнаешь. Горелов сейчас приходил. Задержан убийца сторожа Леонтьева.
— Кто такой?
Жена с досадой пристукнула чашку о блюдце.
— Коровин арестован. И вроде даже признался.
— Вот так да, — Вершигородцев присел на стул. Посмотрел на стенные ходики с кукушкой. Они прокуковали полчаса пятого. И хотя капитан не обедал, аппетит вдруг пропал. — Не верю, что он убийца. Значит, на себя все взял, паршивец. Без меня Коровин никому ничего не станет говорить толком. Упорный, самолюбивый. Особенно, если ему напрямик скажут: подозреваем в убийстве.
— Паша, пообедай и беги в отдел.
— Да, да. Меня не жди. Будет работа. Дочки где?
— Ушли к Гореловым, с бульдогом возятся. Свою собаку просят.
— С этим подождем, Лена. Есть дела поважнее. — Вершигородцев выпил стакан молока и выбежал на улицу. И уже в открытое окно крикнул:
— Меня не ждите. Я уеду в колхоз «Рассвет».
Жена смотрела мужу вслед, разделяя все его планы, сомнения и тревоги. Она не понимала тех жен, которые злились на мужей за задержку на службе, за ночные дежурства, наряды, подъемы. «Что возмущаетесь, — говорила она им, — знали, на какой службе ваш молодой человек, зачем же выходили замуж? Вы в тепле, а они где-нибудь на опасном задании, в операции, засаде. Не разыгрывайте сцен. Если уж не обещаете мужу лад в семье, так оставьте его в покое».
Когда Елена была слишком молода, ей казалось, что любовь с первого взгляда — только в книжках. Так было до тех пор, пока она, восемнадцатилетняя сельская учительница начальных классов, не встретила возмужалого Вершигородцева. С первого дня пошла у нее голова кругом. Вся истоскуется, пока дождется свидания. Видела она, что хмельным от счастья был и бравый фронтовик, младший сержант милиции Павел Вершигородцев.
Сейчас она смотрела ему в спину и понимала, что он для нее остался таким же, как много лет назад: молодым, умным, добрым.
От Горелова Вершигородцев узнал все, что было ему нужно. Сегодня утром, после отъезда Вершигородцева в УВД, в Цавлю вернулся мариупольским поездом Коровин. Пришел домой, если можно так назвать дом Витюгиных. Анна и ее мать, даже перепугались. Они считали, что Евгения уже посадили за решетку. Но вскоре изумление прошло, и зрачки обеих женщин потемнели от злости.
— Пришел? Заявился? Жив, здоров и не кашляешь? — грубо приветствовала мужа Анна.
— Дайте мне переодеться. Пойду на работу. И сообрази что-нибудь перекусить с дороги. Ездил я…
— Чувствую, что ездил, а не пешком шлялся, — небрежно сказала жена. — Вся жизнь твоя — дороги. Но когда-нибудь они кончатся. Где две ночи блудил? В каких краях болтался?
— Мать навещал. В Макеевку ездил. Болеет она. Тебя хотела бы видеть. Можешь выбраться на денек к ней, проведать?
— Проведать? Вот как!. — воскликнула с иронией, вскинув тонкие брови, Анна. — Сейчас это крайне необходимо…
— Давно женился, а мать в глаза невестку не видела, — спокойно возразил Евгений. Вид у него был измученный. Под глазами расплывались темные пятна.
— И не увидит, — крикнула из-за перегородки Витюгина-старшая. Она, видно, курила, и оттуда тянуло едким дымом. Анна добавила:
— Теплой встречи не будет.
— Не об этом сейчас речь. — Степанида Пантелеймоновна, теща Коровина, вышла из-за перегородки. Она, действительно, развлекалась сигаретой. Курила, затягивалась и пускала кольца дыма в потолок, — не об этом. И ты знаешь, о чем должен идти разговор. Не увиливай, не крути носом. Старика Леонтьева помнишь? Сторожа склада? Где он сейчас?
— Какой еще Леонтьев?
— Тот, что богу душу отдал с помощью некоторых, — визгливо крикнула Анна, — в нашу квартиру больше не заявляйся, чтоб ноги не было. Тебя ищет милиция.
Сердце Евгения сдавила тревога.
— За что же вы хотите меня отправить в колонию? За что? Что я сделал вам плохого? Эх, людишки! Я ведь свободу люблю, а не тюрьму. А вы, как тигры. Собак и тех без дела не бьют… В общем, решим так, по-вашему: ты мне, Анна, больше не жена. Я не желаю числиться твоим мужем, а вы Степанида… — не теща. — Коровин оглядел комнату, хотел что-то захватить с собой на память из вещей. Но не нашел ничего подходящего и подавленно закончил: — Я знаю, если меня посадят, передачи не принесете. Разведемся по закону, как положено, в ближайшее время.
