Взять хоть того котенка! Женька пыталась прикармливать его, но он ни разу не дал взять себя на руки. А потом приехала Тишка и понесла рыбу его матери. Наверное, это самое правильное в обращении с маленькими детьми, пусть даже они и котята. Через неделю котенок признал ее за хозяйку. Лежал тряпочкой на загривке у Тишки, пока она с гордым видом вышагивала по Литвиновке. Смешно! Женька морщила нос и говорила, что от Тишки несет кошачьей мочой. Когда моя сестра завидует, она всегда вспоминает о плохих запахах.
Собаки проводили нас до реки и скрылись в лесу.
– Ты помнишь, почему упала?
Мы уже стояли по колено в воде и готовились переплывать речку.
Тишка вопросительно посмотрела на меня.
– Тебя Пашка испугал, – сказала я.
– Да, я знаю. Вспомнила, когда свалилась. А сначала мне показалось, что на меня труба обрушилась.
Тишка хихикнула.
– Не сиди больше на этой крыше, – сказала я. – Он еще что-нибудь придумает.
Она беззаботно отмахнулась:
– Пускай придумывает. У меня теперь есть бабушкин подарок!
Я с сомнением взглянула на иконку. Если она такая действенная, что ж бабушка сама ее не носит? Та защитила бы ее от Прохора.
– Не волнуйся, – попросила Тишка. – Все будет хорошо, честное слово.
Я не волновалась. Просто не люблю видеть искалеченные тела на лужайке под окном. Это некрасиво.
Так я ей и сказала. Тишка почему-то засмеялась.
– Ты прикольная! – говорит. – Ну давай, поплыли наперегонки!
Мы поплыли наперегонки, потом еще раз, еще и еще, и ни одна из нас не заметила, в какой момент Тишка потеряла оберег бабушки Раисы.
Когда Илюшин примчался в больницу, уже стемнело. В палате Яны не оказалось. Медсестры, заваривавшие чай, не проявили никакого любопытства после того, как он сообщил им об исчезновении пациентки. Илюшин позвонил Тишко, но трубка известила, что абонент недоступен, и некоторое время Макар предавался мрачным фантазиям, воображая, что убийца все-таки добрался до девушки и теперь ее труп остывает где-нибудь в больничном подвале.
«Идиот! Увлекся ссорой двух братьев! Бросил девчонку с тремя родственниками, любой из которых мог убить Павла. Ищи теперь ее с проломленной головой!»
Прийти в себя Макару помогла уборщица. Деловито отпихнув сыщика, она расплескала воду под его ногами и лихо провезла шваброй по илюшинским ботинкам.
Тут Илюшин вернулся к реальности.
– Простите, вы девушку из этой палаты не видели? – спросил он. – Маленькая такая, с челкой.
– Пять минут назад ушла, – безразлично ответила уборщица. – Подвинься! Не видишь, грязно.
– Куда ушла?
– А я знаю?
Но вцепившемуся в нее Илюшину удалось выяснить, что девушка была в пальто, накинутом на больничную одежду.
– И в тапочках! – сказала уборщица, бросив негодующий взгляд на его ботинки.
Из невидимых тапочек и пролился на Макара свет истины.
– Где здесь курят? – быстро спросил он.
– Нигде! Нельзя тут курить!
Илюшин насмешливо поднял брови.
– На площадке под лестницей, – сдалась женщина. – Только окурки не разбрасывай!
Последние слова она крикнула уже ему в спину.
Макар сбежал по лестнице, распахнул дверь, и с невыразимым облегчением увидел сидящую на перилах взъерошенную Яну Тишко с перебинтованной головой. Она курила и стряхивала пепел в консервную баночку.
– Голова обвязана, кровь на рукаве, след кровавый стелется по сырой траве, – сказал запыхавшийся Илюшин. – У тебя почему телефон отключен, а?
– Ой! – испугалась Яна и полезла в карман. – Правда, отключился. Заряд, наверное, кончился.
Она виновато посмотрела на Макара:
– Извини!
– Извиняю. Но только потому, что ты жива и вроде бы здорова. Привет.
– Привет! – запоздало согласилась Яна. – Ты что, из Москвы успел так быстро доехать? Как там мама?
– Про маму мы потом поговорим, – Илюшин сел на перила рядом с ней. – Рассказывай, что с тобой произошло. Голова болит?
– У меня на затылке небольшая царапина, которую зачем-то перевязали, и сотрясение мозга. Да здравствует бабушкина шапка!
– Шапка?
Яна слегка покраснела.
– Я примеряла старую одежду Раисы, – призналась она. – Нашла в шкафу целую коллекцию головных уборов. Шляпы бабушка не носила, но у нее хранилось множество платков и шапок-кубанок. Знаешь, норковые такие…
– Знаю, – кивнул Илюшин. – И ты померила кубанку?
– Ага. А потом снаружи, от калитки, кто-то позвонил, и я отправилась посмотреть. Не сняв ее.
– Во сколько это было?
Яна затушила сигарету и подумала.
– Около шести. Уже стемнело. И фонарь над дверью не работал. Я вышла на крыльцо, удивилась, что так сумрачно, и пошла к калитке.
– Ты не разглядела, что там никого нет?
– Разглядела. Но позвонивший мог уйти, не дождавшись, и тогда я бы догнала его на улице.
– А ты кого-нибудь ждала? Может, кто-нибудь из домашних предупреждал тебя, что должен прийти сантехник или страховой инспектор?
Яна покачала головой:
– Нет, ничего такого.
– Хорошо. Ты вышла, спустилась с крыльца…
– …и меня ударили сзади по голове. Сшибли с ног. Я упала и потеряла сознание. Вот и вся история.
– Ты видела, кто это сделал?
– Нет. Я сразу же выключилась от удара.
– А какие-то догадки у тебя есть? Подозрения?
– Ни малейших. Меня нашел Лелик, и он же вызвал врачей. Я очнулась оттого, что он меня тормошил. Отвез меня в больницу, и выяснилось, что у меня сотрясение.
Она подумала немного и добавила:
– Еще с меня кофту пытались снять.
– Что значит пытались? – насторожился Илюшин. – Тебя что, хотели…
– Изнасиловать? – подсказала Яна. – Тогда логичнее было бы начать с джинсов. Но их никто не трогал. Зато я точно помню, как перед выходом из дома застегнула молнию на своей толстовке до самого горла, а когда пришла в себя, она была расстегнута.
– Может, Лелик?
– Точно не он. Я спрашивала.
Макар спрыгнул с перил, походил туда-сюда, раздумывая, и легонько постучал по водосточной трубе. Труба отозвалась гулким стоном.
– А кроме кофты? – обернулся он к Яне. – Что еще на тебе было надето?
– М-м-м… Фланелевая рубашка, старая, теплая.
– И верхние пуговицы были расстегнуты?
– Кажется, нет… Не придала этому значения. Я могла расстегнуть их сама, еще дома.
– Что еще ты помнишь?
Яна добросовестно пыталась выудить из памяти еще хоть какие-нибудь подробности нападения, но только виновато развела руками.
– Пойдем, отведу тебя в палату, – сказал Макар.
– Я домой поеду. Зачем мне здесь оставаться?
Илюшин тоже был озадачен тем, что врачи решили положить в стационар девушку с сотрясением мозга, но решил, что профессионалам виднее.
– Наверное, у тебя не пустяковое сотрясение, а что-нибудь серьезное…
Яна махнула рукой:
– Какое еще серьезное! Просто Лелик оплатил палату до завтрашнего дня. Это мне доктор сказал, когда он уже уехал.
– Лелик оплатил, – задумчиво повторил Макар.
Что-то многовато Лелика на сегодняшний вечер. И появился он очень своевременно, и в больницу девушку отвез, и сделал все от него зависящее, чтобы она не оказалась сегодня дома.
– Ты не боишься возвращаться? – спросил Илюшин, открывая перед девушкой дверь. – Вполне возможно, что тебя огрел кто-то из своих.
– Именно поэтому я хочу вернуться!
– Посмотреть им в глаза? Пронзить бесстыжие морды пристальным взглядом? – Он вздохнул. – Извини, я чувствую себя идиотом и поэтому несу ахинею. Серега предупреждал, что в Литвиновке тебе оставаться небезопасно. Я к нему не прислушался.
Яна встала посреди лестницы и обернулась к Илюшину:
– Это не ты, а я не прислушалась. Мое решение, моя и ответственность. А теперь этот человек побоится снова напасть!
С повязкой на голове она напоминала карикатурно маленького, но очень воинственного командира партизанского отряда.
– Мы не знаем, чего он побоится, – задумчиво сказал Макар. – В любом случае едем в Литвиновку вдвоем. Хотя на твоем месте я провел бы эту ночь в клинике.
Разумеется, ему не удалось отговорить ее. Она была настроена решительно. Если неизвестный рассчитывал испугать ее и заставить сбежать в город, он добился противоположного результата. Она, конечно, была напугана, но страх лишь мобилизовал ее силы.
– Думаешь, этот человек еще раз нападет?
– Не знаю, – честно сказал Илюшин. – Предлагаю не экспериментировать и выгнать всех твоих родственников прямо сейчас.
– Это затруднит расследование, – возразила она.
– Это облегчит твою жизнь.
– Ни за что. Пусть лучше меня еще раз стукнут, зато вы его поймаете.
– А гонорар нам кто будет платить после твоей безвременной кончины? – скептически осведомился Макар. – Твои наследники? Слишком долго ждать. Я не согласен.
Яна только хмыкнула в ответ.
За окном мелькали темные силуэты деревьев. Когда водитель набирал скорость, свет фонарей протягивался желтыми цепями по обеим сторонам дороги. «Либо это кто-то из домашних, либо приехал один из тех, с кем мы общались в последнее время, – думал Макар. – Или их двое. Один со стороны, плюс сообщник в доме. Это может быть кто угодно. И Вероника, и Женька, и Лелик. Напали после того, как Яна известила всех о своем расследовании. Хотели убить? Испугать?»
