— О, мы рады любым клиентам, — голос стал прямо-таки медовым, — милости просим. В любое время дня и ночи.
Конечно, в джинсах и кроссовках в салон заявляться не стоило. А ехать домой, переодеваться — терять время. Света огляделась по сторонам и через минуту уже входила в магазин готовой одежды. Там она купила строгий брючный костюм, очень дорогие туфли на мягкой плоской подошве, бледно-розовую шелковую блузку. Во все это она переоделась в примерочной, а джинсы, куртку и кроссовки попросила упаковать в пакет. Затем в косметическом отделе она приобрела лосьон для снятия макияжа и гель для укладки волос.
Расплатившись по кредитной карточке, Света села в машину, стерла с лица весь грим, нанесла на свои короткие светлые волосы немного геля и гладко зачесала их назад. Затем она надела круглые затемненные очки и, поглядевшись в маленькое зеркальце, поехала в сторону Брайтон-Бич, по указанному на розовой карточке адресу.
* * *
Они пришли через полчаса после того, как он поболтал с одной милой молоденькой медсестричкой из небольшого, но самого дорогого на Брайтоне оздоровительного центра «Доктор Никифорофф». Он помнил, что в рекламном проспекте значилось: «Лечение новыми, нетрадиционными методами». Далее перечислялась куча болезней, вплоть до рака. Также говорилось об омоложении, повышении мужской потенции и работоспособности.
Пока медсестричка отоваривалась в супермаркете, Арсюша рассыпался в комплиментах, пару раз поцеловал ей ручку. Его мужественная красота, даже подпорченная нищетой, все еще действовала. Ему казалось, он выведал у сестрички все необходимое, при этом навешав ей на уши достаточно лапши, чтобы она не уловила суть его игривых вопросов о мужской потенции.
Но, вероятно, лапши оказалось мало. Потому и ввалились эти два ублюдка Костолом и Спелый.
Он был знаком с обоими, прекрасно знал, на кого они работают. Это только подтверждало туманную информацию, полученную от сестрички. Но что толку теперь?
— Ты будешь звонить или нет, падаль? — Пистолетное дуло переместилось от лба к виску.
— Я не знаю номера, — еле шевеля разбитыми губами, проговорил Арсюша.
— Зато я знаю! — В руке Костолома был сотовый телефон, бандит нажимал кнопки. Набрал. Услышал пожилой мужской голос.
— Лену, плиз! — спокойно произнес Костолом в трубку и поднес телефон к уху Арсюши:
— Говори, козел!
В трубке было тихо. Потом раздался голос Лены:
— Я слушаю.
— Говори, падла! — прошипел Костолом и вмазал Арсюше коленом между ног.
Он вскрикнул и скорчился от боли. В правый висок вдавилось пистолетное дуло, у левого была телефонная трубка. Арсюша молчал.
— Хорошо, сука, сейчас будет еще больней. — Костолом кивнул Спелому, стоявшему за спиной привязанного к единственному стулу Арсюши. Тот заломил ему руки, выворачивая суставы. Раздался хруст. Арсюша закричал.
— Алло! Кто это? Что происходит? — говорила Лена в трубку по-английски.
— Ладно, — усмехнулся Костолом и сказал в трубку:
— Если ты, сука, сейчас не приедешь на Брайтон к своему козлу Арсюше, мы его замочим.
— Кто вы и что вам нужно? — спокойно спросила Лена.
В ответ раздалась длинная матерная тирада.
— Вы можете говорить по-русски? — От этого обложного мата в нью-йоркском телефоне Лене стало на секунду смешно. Но только на секунду.
— Я и говорю по-русски! — рявкнул Костолом.
— Нет, дружок. Пока ты говоришь по-татарски, и я тебя не понимаю.
Костолом стоял совсем близко, и Арсюша слышал каждое Ленине слово. Несколько секунд бандит молчал, как бы осмысливая услышанное, потом вполне мирно произнес:
— Кончай вонять, в натуре. Мы тебя не убьем. Кой-чего расскажешь и вали со своим козлом.
— А если я позвоню в полицию?
— Тогда лучше сразу три гроба заказывай.
— Для кого третий? — Понятно было, что два — для нее и Арсюши.
— Для твоего старого пердуна Поллита.
— Хорошо. Я приеду.
Положив трубку, Лена тут же подняла ее и набрала номер, продиктованный вчера Светой. Конечно, ее нет сейчас. После нескольких гудков включился автоответчик и Светин голос произнес по-английски:
«Извините. Меня сейчас нет дома. Пожалуйста, оставьте ваше сообщение после сигнала».
— Света! Они позвонили и сказали, если я не приеду на Брайтон, они убьют Арсюшу. Сейчас без двадцати восемь. Я еду. Адрес ты знаешь.
— Что-нибудь случилось? — спросил Стивен, глядя на нее поверх очков.
Он сидел в большом кожаном кресле в гостиной и читал газету.
— Все в порядке, — Лена постаралась улыбнуться, — просто я обещала привезти Арсюше одну книжку из Москвы. Я ее привезла, а отдать вчера забыла. Для него это очень важно. Я быстро.
— Неужели он сам не может заехать? — укоризненно покачал головой Стивен.
— У него нет полутора долларов на сабвей.
Лена надела пальто и нащупала в кармане пистолет.
— А как же твоя русская подруга, которая пригласила нас в ресторан?
— Я вернусь не позже половины десятого, — пообещала Лена, подойдя к Стивену, поцеловала его в седую макушку и быстро вышла из дома.
Вейс канул. Как сквозь землю провалился. Кротов чувствовал — он не мог далеко уйти. Он был где-то совсем рядом, в Москве или под Москвой, и готовился к своему последнему броску. Не мог он выйти из игры просто так, без красивого финального удара.
Давно были опрошены и сотрудники посреднической фирмы «Пульс», которую возглавлял Вейс, и бывшая жена, и взрослый сын, и официальная любовница. Никто ничего не знал.
Машину обнаружили на улице Ермоловой, неподалеку от старой церкви. На всякий случай зашли в храм и очень удивились, когда молоденький дьякон, вглядевшись в фотографию, вспомнил, что видел этого человека позавчера на вечерней службе. Однако на этом след оборвался.
— Мог ведь за границу слинять, — вздохнул один из оперативников, — у него открытая американская виза.
И это уже проверяли. Хотя без всякой проверки Кротов знал: Вейс здесь.
* * *
…Ему приснилось, как он вчера уходил от «хвоста». Сон был ярок, будто прокручивали видеопленку.
Вот он оставляет машину у скверика на улице Ермоловой, не спеша заходит в церковь, ставит свечки, долго стоит, слушая вечернюю службу и затылком чувствуя нетерпение своих провожатых. Самому ему в церкви странно и как-то тоскливо. Но он дожидается конца службы и выходит вместе с толпой верующих.
Уже совсем темно. Толпа небольшая, но на несколько секунд затеряться в ней можно.
Втянув голову в плечи, он ныряет в один проходной двор, потом в другой, третий. Наконец заходит в подъезд старинного, очень красивого дома. Быстро поднимается на последний этаж.
Он вырос в этом лабиринте старомосковских переулков, тихих, зеленых летом и заснеженных зимой. Конечно, многие дома успели сломать, и тот, в котором он жил в детстве с родителями, снесли первым. Но кое-что в его маленьком царстве осталось невредимым.
Как сорок лет назад, когда он бегал сюда мальчишкой, чердачная дверь оказалась закрыта лишь на проволоку, продетую в замочные ушки и замотанную кое-как. Чердак был так же захламлен, и так же просто можно было выйти на крышу.
Крыша была плоская, огороженная металлическим забором. В детстве он исходил ее вдоль и поперек. Сейчас, дойдя до края, он осторожно перелез через ограждение и шагнул на крышу соседнего, вплотную стоявшего дома.
Здесь было действительно опасно — никакого ограждения, скользкая покатая жесть. Очень тихо, стараясь не громыхнуть и не свалиться, он дошел, вернее, дополз до чердачного окошка.
Чердак шел вдоль всего трехподъездного дома, но открытым оказался выход только на одну лестницу. Попав наконец на площадку последнего этажа, он спокойно вызвал лифт, спустился вниз и вышел на мокрую, залитую огнями Тверскую.
Он не знал, где именно его потеряли, но сейчас был уверен: «хвоста» больше нет.
Оказалось, что уже начало одиннадцатого, магазины закрыты. Но он знал небольшой, очень дорогой супермаркет, который работал круглосуточно и где был отдел спортивных товаров.
Из магазина он вышел с добротным «адидасовским» рюкзаком, в котором лежала теплая, невесомая куртка-канадка, джинсы, высокие кроссовки, несколько пар нижнего белья, туалетные принадлежности, а также пять банок хороших консервов.
Сгорбившись, натянув до бровей только что купленную теплую спортивную шапочку, он зашагал к метро.
Ночь он провел в зале ожидания Курского вокзала, переоделся там же, в кабинке платного туалета…
* * *
Салон Беллы Баттерфляй находился в замызганном переулке, в самом конце Брайтона.
«Да уж, для состоятельных господ!» — усмехнулась про себя Света, глядя на облупленный фасад двухэтажного дома с маленькой металлической табличкой на двери, гласившей по-русски: «Массажный салон».
