Глеб перерезал последнюю веревку, и Эльза упала ему на руки. Он отбросил нож, поднял Эльзу на руки, повернулся и, прихрамывая, сбежал с помоста. Бросил взгляд на пылающего жреца и вдруг понял, что жрец — женщина.
Кира?! Неужели???!!!
Затем, поудобнее перехватив Эльзу, он побежал в сторону леса, прочь от Черного ущелья и ряженых чудовищ с белыми звериными масками.
Господи, помоги мне!
И, казалось, Бог его услышал. Сначала Глеб услышал рев мотора, а потом из леса, в облаке пыли, вырвался старенький «уазик». Отражение костра полыхнуло в его лобовом стекле. Круто развернувшись перед Глебом и подняв колесами веер грязи, «уазик» остановился. Окно опустилось, и Глеб увидел библиотекаря Клинкова.
— Садитесь! — крикнул Клинков. — Быстро!
Глеб, прижимая к груди голую, испачканную грязью и сажей Эльзу, подбежал к машине и открыл заднюю дверцу.
— Быстрее! — снова крикнул библиотекарь.
Глеб усадил Эльзу на сиденье, затем забрался в машину сам и захлопнул дверцу. Клинков вдавил педаль газа и сорвал «уазик» с места.
Машина понеслась по кочкам и ямам к стене деревьев. Глеб обернулся. Толпа ряженых монстров бежала за машиной, сжимая в руках факелы, но с каждой секундой толпа все больше отставала.
Вскоре «уазик» ворвался в лес, проехал километр, а затем, подпрыгнув на рытвине, свернул на грунтовую дорогу.
— Там есть плед! — громко сказал Клинков.
Глеб нашарил на сиденье плед, взял его, набросил Эльзе на плечи. Глаза ее были открыты.
— Жива? — спросил Юрий Петрович.
— Да, — ответил Глеб. — Но у нее сильный шок.
И в эту секунду Эльза открыла рот и судорожно вдохнула воздух полной грудью. А потом закашлялась. Слезы брызнули у нее из глаз, она застонала.
— Все хорошо, — сказал Глеб, обнимая ее за плечи. — Все уже закончилось.
Эльза повернула голову и посмотрела на Глеба расширившимися от ужаса глазами. А потом уронила ему на грудь остриженную голову и громко зарыдала.
3Глеб сидел в кухне маленькой квартирки Клинкова, за столом, держа мобильник возле уха и скривившись от боли в обожженных руках.
— Собровцы из области? — проговорил он в трубку. — Да, это как раз то, что надо. Спасибо, Стас.
Глеб отключил связь и положил мобильник на стол. Потом, морщась от боли, окунул обожженные и окровавленные кисти рук в глубокую миску с холодной водой, которая стояла на столе.
В комнату вошел Юрий Петрович.
— Ну, как она? — тревожным голосом спросил у него Глеб.
— Нормально, — ответил библиотекарь. — Я обработал ей антисептиком царапины и ссадины. Сейчас она спит.
Клинков сел за стол и положил перед собой картонную коробку с красным крестом на боку.
— Вас надо перевязать, — сказал он.
— Да, — отозвался Глеб, кривясь от боли.
Он вынул руки из воды и положил их на стол. Юрий Петрович достал из коробки флакон с перекисью водорода, вату и бинт.
— Это вы раскопали могилу моего дяди? — спросил его Глеб.
— Да.
Библиотекарь осторожно обработал руки Глеба перекисью.
— Вам помогал Геер? — снова спросил Корсак.
— Да. — Библиотекарь усмехнулся. — Он добрый мальчик. Хотя старается выглядеть злым. И вовсе не так глуп, как кажется на первый взгляд. Как вы догадались, что это был я?
— Записка. Она была напечатана на вашей пишущей машинке. Вы написали, что моего дядю убили, и подбросили записку мне в карман. Так?
— Так, — отозвался Клинков, осторожно перевязывая левую кисть Глеба белоснежным бинтом. — Мне нужен был союзник.
— И вы его получили, — сказал Корсак. — Кстати, когда мой дядя рассказал вам про краниум?
— За пару дней до своей смерти, — ответил Юрий Петрович. — Борис боялся, что его убьют. Он принес мне краниум и попросил его хорошенько припрятать. Я спрятал его в гараже. Но когда Бориса убили, я понял, что гараж — ненадежное место. Если бы они нашли у меня краниум, они бы меня убили.
— И тогда вы решили спрятать его максимально надежным способом?
— Да. Мне нужно было время.
Закончив с левой рукой Глеба, Клинков принялся за правую. Глеб зашипел от боли.
— Простите, — виновато проговорил Юрий Петрович.
— Ничего. Продолжайте.
Глеб стиснул зубы. Несколько секунд он сидел молча, потом спросил:
— И как вы это провернули?
Клинков улыбнулся.
— Это было несложно. Мой двоюродный брат — хозяин похоронного агентства. По моей просьбе он сделал в гробу двойное дно. Туда я и спрятал краниум. Подержите здесь.
Глеб прижал пальцем бинт, и Клинков сделал прочный узел.
— Готово. Вам не давит?
— Нет, — ответил Корсак.
Юрий Петрович кивнул и принялся убирать остатки бинта и ваты в картонную коробку.
— В этом есть что-то от провидения, правда? — снова заговорил он. — Ваш дядя охранял краниум при жизни и продолжил охранять его после своей смерти.
— Но, в конце концов, вы решили выкопать краниум из его могилы, — сказал Глеб. — Почему?
Клинков сдвинул брови и терпеливо объяснил:
— Я доверяю своему двоюродному брату, — ответил библиотекарь. — Но все же не так хорошо, как самому себе. Вот и решил подстраховаться.
— Что же вам помешало довести «раскопки» до конца?
— Сторож. Этот алкоголик сутками дрыхнет в своей сторожке. А тут он вдруг решил выползти на свежий воздух. Нам со Славиком Геером пришлось побросать лопаты и сбежать.
— Краниум до сих пор в могиле?
— Да.
Глеб посмотрел библиотекарю в глаза и спросил:
— Как он выглядит?
— Это… череп, — ответил библиотекарь. — Звериный. Немного похож на волчий, но определенно не волчий. Передняя, лицевая часть по-звериному вытянута, но затылочная — как у человека. Краниум гладко отполирован и украшен платиновыми кольцами и драгоценными камнями.
— Жуть, — хмыкнул Корсак.
Клинков накрыл коробку крышкой.
— Когда приедут полицейские? — уточнил он.
— Скоро, — ответил Глеб. — Они выслали два вертолета с собровцами. Координаты я им указал.
— Хорошо. — Библиотекарь отодвинул коробку в сторону и посмотрел на Глеба. — Хотите, сделаю вам чаю?
Глеб не ответил. Пару секунд он молчал, хмуро глядя на Клинкова, а затем негромко произнес:
— Юрий Петрович, вы ведь знали про эту секту?
— Про общину зверопоклонников? Конечно, знал. Все про нее знали.
Глеб недобро прищурился.
— И что, просто жили с этим «знанием»?
— А что я мог сделать? — пожал плечами библиотекарь. — Все мало-мальски важные персоны в нашем районе были членами общины. Она появилась за сотни лет до моего рождения, и не мне вмешиваться в ее дела.
Глеб вздохнул.
— Мракобесие какое-то, — с досадой и горечью проговорил он. — И это в двадцать первом веке!
Клинков взглянул на него с осуждением.
— Вы христианин? — спросил он вдруг.
— Вроде того, — ответил Корсак.
— И ходите в церковь?
— Иногда.
— Причащаетесь? Едите «тело Христово» и пьете «кровь Христову»?
— Случается. — Глеб усмехнулся. — Понимаю, куда вы клоните.
— Они поклоняются получеловеку-полузверю, которого считают основателем человеческого рода, — спокойно произнес Клинков. — И это не хуже, чем поклоняться Сатане, Бафомету или целому сонму языческих божков. А люди делают это сплошь и рядом.
— Но почему вы сразу мне все не рассказали?
— Я… не мог. — Клинков смущенно отвел взгляд. — Мы все здесь, в городе, опутаны цепями клятв и обязательств. — Он снова посмотрел на Глеба. — Но я ведь вам помогал. Я пытался вам подсказывать, выводил вас на верный путь. Делал все, что было в моих силах. Разве не так?
Глеб не ответил. Библиотекарь говорил правду. Он сделал все, что мог, и, по сути, спас Глеба и Эльзу от верной смерти. Увидев, что Глеб не возражает, Юрий Петрович облегченно вздохнул.
— Как вы думаете, что грозит всем этим людям? — спросил он затем.
Ответить Корсак не успел. Из прихожей донесся переливчатый звонок. Глеб и Клинков повернули напряженные лица в сторону прихожей.
— Мне… открыть? — тихо спросил Юрий Петрович.
— Сперва узнайте, кто это, — ответил Глеб. — Возможно, это из полиции.
Клинков кивнул, поднялся со стула и, слегка ссутулившись, двинулся в прихожую. До Глеба донесся двойной щелчок замка, потом скрип открываемой двери. А затем голос Клинкова.
— Вы к кому?
— Мне нужен Глеб Корсак.
Глеб вскочил на ноги, быстро вышел из кухни и прошел в прихожую.
— Павел! — воскликнул он, увидев смуглое, красивое лицо Базарова.
— Здравствуйте, Глеб Олегович, — поприветствовал его художник.
Клинков вопросительно посмотрел на Глеба.
— Это ко мне, — сказал тот. — Проходи, Павел!
Библиотекарь посторонился, и художник Базаров вошел в прихожую. Остановился перед Глебом, держа руки в карманах замшевой куртки и глядя на него спокойными голубыми глазами.
