Рита и на это ничего не сказала. Тогда Глеб усмехнулся и презрительно проговорил:
– А теперь я уйду. И не пробуй меня остановить, стерва.
Глеб Черных шагнул к двери, но Корбан преградил ему путь. Несколько секунд они стояли друг напротив друга – спокойный, как скала, Корбан и побагровевший от ярости Глеб. Потом Глеб повернул голову к Рите и прорычал:
– Это незаконно! Ты ничего не сможешь мне сделать!
– Ошибаешься, – спокойно возразила Рита. – Я могу разрушить твою жизнь. И это будет справедливо. Ты ведь хотел разрушить мою?
Глеб молчал, угрюмо и недоверчиво глядя на Риту.
– Я знаю про твою прошлогоднюю аферу с деривативами, – сказала она. – Знаю, как ты выманил у страховых компаний пять миллионов долларов минувшей зимой. Знаю про твои кредиты, которые ты, конечно же, не собираешься возвращать. Этого хватит, чтобы навсегда отлучить тебя от кормушки.
Глеб обратил искаженное злобой лицо к Корбану.
– Ты! – хрипло выдохнул он.
Тот пожал плечами и проговорил с кривой ухмылкой:
– Маргарита Алексеевна сделала мне предложение, от которого я не смог отказаться. Мы с ней теперь партнеры.
Глеб долго молчал, тяжело дыша и с ненавистью глядя на Риту, потом глухо проговорил:
– Чего ты хочешь?
– Я хочу, чтобы ты помог мне возглавить компанию, – сказала Рита.
Багровое лицо Глеба вытянулось от изумления.
– «Витанову»? – пробормотал он, не поверив своим ушам.
– Да, – сказала Рита.
– Но… как?
– У меня есть кое-какие идеи на этот счет, – сказала Рита. – Но мне нужны союзники. Ты согласен стать одним из них?
– А… как же Артем? – растерянно произнес Глеб.
По лицу Риты пробежала тень.
– Человек, который спит с женой свого брата? – Она усмехнулась уголками губ. – Нет. Он нам не нужен. Кажется, он уходит в реальный сектор? Вот и пусть себе идет.
– Но он может…
– Ничего он не сможет, – оборвала Рита. – Я об этом позабочусь. Так ты станешь моим союзником? Или предпочитаешь сдохнуть в нищете?
Глеб тяжело вздохнул и пробормотал:
– Я буду… Буду твоим союзником.
– Вашим, – сказал Корбан. И подчеркнул: – Вашим союзником.
– Вашим, – послушно буркнул Глеб.
– Хорошо. – Рита тронула пальцами лоб и устало произнесла: – А теперь – пошел прочь. Когда понадобишься – вызову.
Глеб повернулся и вышел из кабинета.
– Маргарита Алексеевна, – заговорил Корбан, – вы не спрашивали – я не рассказывал. Но если вам интересно… Те фотографии… ну, на которых Артем и Лика… они постановочные.
– Что? – то ли не поняла, то ли не расслышала Рита.
– Это идея Глеба Геннадьевича, – сказал Корбан. – Черных хотел подставить Артема, чтобы отвести подозрение от себя. И у него это получилось.
Рита шла по вечерней заснеженной улице, и ей казалось, что она задыхается. Мимо витрин с наряженными новогодними елками, мимо окон уютных кафе, мимо деревьев, украшенных голубыми фонариками гирлянд. Норковая шубка ее была расстегнута, но Рита не чувствовала холода. Ветер холодил заплаканные, раскрасневшиеся глаза. Сумятица мыслей не давала ей сосредоточиться, и она чувствовала себя так, будто заблудилась в темном лесу и никак не могла найти выход.
Она шла и шла, не зная, куда идет. И шла так, пока вдруг не обнаружила, что стоит у здания вокзала.
Она остановилась как вкопанная, в замешательстве глядя на это здание. Почему ноги привели ее сюда? Наверное, потому, что это то самое место, откуда все начиналось – тогда, два с половиной месяца назад. Новая жизнь. Светлое будущее. Вон из-за памятника Ленину торчит крыша бежевой пятиэтажки, откуда ее выгнали.
Рита вдруг вспомнила, что теперь она богата и что при желании могла бы купить всю эту пятиэтажку со всеми ее проклятыми жильцами. …Но счастлива ли она теперь? Счастливы ли ее дети? Рита постаралась припомнить, когда в последний раз беседовала с детьми… И не смогла.
Конечно, с горечью подумала она. У них ведь теперь есть няньки. Есть репетиторы, которые обучают их языкам и готовят к поступлению в престижные частные школы. Уже пришли приглашения из английского Итон-колледжа и швейцарского Institute Le Rosey. А что потом? Кембридж, Гарвард, Оксфорд, Йель? И вся их жизнь пройдет мимо нее, Риты, потому что они будут далеко, за тысячи километров от нее, и она будет видеть их только во время каникул и по праздникам. А где будет она сама? Так ли свободна она будет, как мечтала? И свободна от кого? От детей? От самой себя?
Рита тронулась с места и вошла в здание вокзала. Здесь все напоминало о ее прошлой жизни. Грязный пол, урна с грудой окурков вокруг, запах рассольника, долетавший из столовой. Снова хмурые люди в темных дешевых куртках, недоверчиво, с любопытством и завистью поглядывая на нее, яркую куклу в норковой шубке «Блэкглама», в нелепых зимой туфлях «Лубутэн» и с сумкой «Гуччи» в ухоженных руках.
Что у нее общего с этими людьми? Кто они вообще такие? А кто теперь она сама?
Рита хотела достать из сумки платок, чтобы промокнуть мокрые от выступивших слез глаза, и в эту секунду мужской голос негромко, но четко произнес у нее за спиной:
– Не оборачивайтесь. И слушайте меня внимательно.
Рита повернула было голову:
– Что вы…
– Я сказал – не оборачивайтесь! – перебил ее мужчина. – За нами могут наблюдать. Сядьте на скамейку. Я сяду с другой стороны. И не смотрите в мою сторону, даже когда будете со мной говорить. Садитесь же!
Рита еще секунду стояла, не зная, как поступить. В голосе мужчины прозвучали искренние нотки беспокойства и страха, и она решила сделать, как он просит.
Рита прошла к скамье и села. Теперь она видела своего собеседника. Высокий, в темном пальто, с бородой – он прошелся по вокзалу, внимательно поглядывая по сторонам, затем тоже подошел к скамейке и сел с другой стороны, так, что теперь они сидели практически спиной к спине.
– Что вам нужно? – спросила Рита, чуть повернув голову, но не глядя на бородатого мужчину.
– Моя фамилия Старостин, – сказал он, не оборачиваясь. – Я нейрофизиолог. – И добавил глухо: – Простите, что втянул вас в это.
– Во что?
Он тоже чуть повернул голову и тихо сказал:
– Укол. Помните?
Она вспомнила все раньше, чем он закончил фразу.
– Вы были в той машине?! – воскликнула она.
– Да, – сказал мужчина. – Только прошу вас – потише.
Рита перевела дух.
– Значит, мне не померещилось, – сказала она. – Что вы мне вкололи?
– Вы сами знаете. С вами ведь за последние два месяца произошло много перемен, не так ли?
– Это все из-за укола?
– Да. Это «М8МВ7», экспериментальный препарат, призванный улучшить мозговое кровообращение. По крайней мере, таким он поначалу задумывался. Но потом мы выяснили, что носферон не только улучшает кровообращение, но и стимулирует определенные участки мозга.
– Те, которые отвечают за когнитивную гибкость, абстрактное мышление и семантическую память? – уточнила Рита.
– Да, – сказал незнакомец.
– Это связано с синтезом нейромедиаторов?
– Да. – Незнакомец едва заметно усмехнулся. – Вижу, вы интересовались этим вопросом.
– Я пыталась выяснить, что со мной. Посмотрела кое-какие статьи в Википедии.
– Думаю, не только в Википедии. Вы запоминаете все, на что бросили взгляд, верно?
– Да.
– Вы помните все тексты, которые когда-либо читали, все разговоры, в которых участвовали, все визуальные изображения, которые видели.
– Да.
– Но вы сумели не сойти с ума от обилия информации. Как вам это удалось?
– Замок, – сказала Рита. – Я построила в своем сознании замок с огромной библиотекой, залами, комнатами и чуланами. Когда мне что-то нужно…
– Вы просто идете в нужную комнату, – закончил за нее профессор. – Отличный метод структурирования информации. Хотя и далеко не новый.
Рита хрипло вздохнула.
– Зачем вы сделали мне тот укол?
– У меня не было другого выхода. Это была единственная пробирка. Остальное сгорело вместе с лабораторией.
– Ваши преследователи хотели забрать ее у вас?
– Да.
– Но почему вы просто не разбили ее?
Он пару секунд молчал, потом проговорил с горечью в голосе:
– Я работал над этим препаратом несколько лет. И я… Я не мог его уничтожить.
– Но ведь его все равно больше нет!
– Зато есть вы. Ваш организм – система, и носферон стал структурным элементом этой системы. Он запустил процесс беспрерывного самосинтеза, и его можно выделить из ваших органов.
– Из моих органов?
– Да. – Незнакомец перевел дух. – И кое-кто хочет вас заполучить.
Сердце Риты забилось учащенно, она быстро и испуганно посмотрела по сторонам. А затем спросила с отчаянием:
– Как мне от этого избавиться? Как вывести эту дрянь из организма?
Старостин молчал.
– Может, есть какое-нибудь противоядие? – снова заговорила Рита. – Или мне надо сделать переливание крови? Что мне делать?
– Ничего, – сказал профессор. – Вы – единственный донор для миллионов реципиентов. Препарат будет самовоспроизводиться, пока жив ваш мозг. Это не остановить.
