кофе: сливки в маленьком сливочнике, сахарница, мельница с корицей. Витька пододвинул чашку и принялся с нахальным видом накладывать и сыпать в свой кофе все добавки. Я подождала пока все разберутся со своими кофейными чашками, и попросила Виктора рассказать о своей роли в истории с выкупом. Паренек сначала сбивался и скупо цедил по одному слову, но потом, убедившись, что никто не накинется, все внимательно слушают, заговорил увереннее, голос его звенел все с большим напором и злостью. Юрий, Елена, Максим, не отрываясь, смотрели на мальчика, их лица вытягивались от удивления с каждой минутой. Когда Виктор замолчал и уткнулся в свою чашку с напитком, Елена Генриховна ошарашенно уставилась на меня:
— Но зачем, зачем ей все это?
— Да плевать, Лена, зачем! Самое важное, что мы нашли след! Я подниму сейчас на уши весь город, лучших бойцов — они быстро вытрясут из этой блаженной, где мой мальчик! — отрубил Юрий Васильевич.
— Мы так не договаривались! Какие еще бойцы, уговор был: я рассказываю и свободен как ветер, — возмутился Витька.
— А если она уйдет в отказ? Как мы сможем выйти на Адама? Тщательное наблюдение сейчас необходимо, — возразил скептик Максим.
— Опять наблюдение? — застонала я от перспективы сидеть часами в машине.
За столом поднялся галдеж, все предлагали свои варианты действий, пока общий шум не перекрыл зычный голос Полякова:
— Тихо! Так, давай с тобой, пацан. — Он повернулся к Воронову: — Деньги остаются у тебя, мать сегодня ко мне в клинику со всеми бумажками и анализами.
— Так точно, товарищ генерал, — дурашливо закивал парень.
— Вы, Шерлок Холмс и доктор Ватсон, — повернулся наш главнокомандующий к нам с Максимом. — Три часа в моем кабинете на обдумывание, и на обеде жду вас с планом освобождения Адама. Время пошло.
Елена Генриховна выдохнула: «А я?» Юрий Васильевич знал, как занять каждого:
— А ты, Лена, отвези пацана домой, поможешь мать собрать в больницу, заодно и сразу посмотришь ее карту больничную. Всех жду через три часа к обеду, он у нас по расписанию даже во время войны.
Всем раздав задания, Поляков расслабился в глубоком кресле и кивнул горничной со свежей газетой на подносе.
В кабинете хозяина дома по двум стенам выстроились полки, заставленные книгами; Максим провел пальцами по корешкам — «Энциклопедия хирурга», «Курс Клинической психологии» и еще сотни медицинских справочников, учебников и сборников. Другая стена была полностью из стекла, а за окном живописная панорама на темный сосновый лес. Стол, полки, секретер сделаны из массива дуба, ручки затемнены патиной для имитации старины, а может, это действительно отреставрированный кабинет XIX века, не удивлюсь, зная тягу Альбины Поляковой к роскоши. Максим сразу плюхнулся на кожаный диван напротив камина. Намерение Скворцова еще бесконечно долго питаться тетиными бутербродами на заднем сиденье и любоваться на подъезд, где живет Женевьева, надо было сразу пресечь:
— Сколько мы сидеть так будем? Витька следил за ней, Женевьева ходит на работу и ездит куда-то на электричке. Вот и все ее передвижения.
— Зато так мы ее вычислим, а если прижать к стенке, то можем сделать только хуже.
— Да уж, методы Полякова работают не всегда.
Тут на пороге выросла молчаливая горничная и уточнила, не желаем ли мы чего-нибудь. Рыжеволосый мыслитель желал: «А можно мне кофе и блинчиков?» Перехватив мой осуждающий взгляд, он нисколько не смутился: «Для мыслительных процессов мне нужно топливо, а то при голодном желудке голова не соображает».
Но ни блинчики, ни рисование схем на белых листах из стола Полякова, ни любование на молодые сосны не помогло, а время уже подходило к обеду.
— Может, оставить все как было? Ведь Витька ее припугнул, пускай учительница принесет деньги, а там посмотрим.
— Отличный план, кодовое название операции выберем «Авось» или «Небось»?
— Можно подумать, ты лучше придумал, месяц сидеть на въезде во двор. Я хоть что-то предлагаю! А ты переводишь только листы и блины. Где идеи?
— А моя идея и есть — качественная оперативная слежка! Это метод, проверенный годами. Так тысячи преступников поймали, а ты просто упрямишься! — разозлился Скворцов.
— Я упрямлюсь? Да я тебя уже несколько дней катаю, как короля, к дому, на вокзал, за электричкой гоняюсь, по помойкам бегаю! А ты в теплой машине сидишь и бутерброды ешь. — От его нахальства я была в шоке.
— Спасибо за одолжение, в машину твою ни ногой. А бутербродами, между прочим, меня твоя тетя угостила!
Уже ни я, ни Максим не могли остановиться, последние полчаса мы потратили на препирательства и поругались так, что невыносимо было сидеть в одной комнате. Скворцов похромал в сторону веранды, поинтересоваться, скоро ли обед, а я вышла в какую-то боковую дверь и оказалась среди сосен, которые до этого были за окном кабинета. Единение с природой иногда помогает навести порядок в мыслях, так что я решила пройтись между деревьев в глубину лесочка. На верху кто-то застрекотал. Задрав голову, я увидела между веток белку. Пушистая зверушка спускалась по стволу все ниже и ниже, я сделала быстрое движение, и белка стрелой взлетела наверх. Любопытство поманило белку опять ко мне, но стоило шевельнуть рукой, как зверек кинулся в укрытие деревьев. Уж белку-то я могу поймать, сейчас я тебя выманю. — Злость от ссоры с Максимом требовала выхода, я подняла шишку и протянула на ладони. Белка осторожно, пристально блестя своими глазками-бусинками, спустилась по стволу, схватила шишку и взмыла обратно по веткам. И тут в голове щелкнула мысль — выманить! Женевьеву надо выманить! Белка получила от меня воздушный поцелуй за идею, но ответила на него возмущенным стрекотом, может, шишка оказалась невкусной. Вдоль дома я пролетела ко входу и через коридор оказалась на веранде как раз вовремя. Поляков требовательно наседал на следователя: «Ну так что, идеи, какие есть идеи? Как нам вернуть мальчика?» — но на его вопросы пунцовый Максим только испускал вздохи.
— Есть идеи. — Я метнула в Скворцова молнию мстительного взгляда. — Рассказывать не будем, примета плохая. Через три дня мальчик будет дома.
Юрий Васильевич пристально вгляделся мне в глаза и кивнул утвердительно:
— Действуйте.
Обед уже начали подавать, и радушный хозяин настоял, чтобы мы остались. «Альбина последнее время недомогает, приходится вот в одиночестве обедать, — вздохнул Поляков. — А в вашей компании мне будет повеселее. Так что прошу за стол». Напряжение бурной ночи меня отпустило, и вдруг стало понятно, что я ужасно голодна. Тем более обед был изысканный: на кремовой скатерти громоздился зажаренный кролик в окружении запеченных помидоров и картошки, на тарелках лежала паста с курицей
