в тонкой пыльце трюфелей, манили золотистыми боками хлебные палочки и в прозрачном кувшине с домашним лимонадом плавали яркие веточки мяты. Во время обеда Юрий Васильевич с жаром рассказывал Максиму о своем генетическом эксперименте и юных гениях. Скворцов слушал его с каким-то странным видом, временами пропадая в своих мыслях.
В машине, когда мы ехали в сторону Тарасова, со своим златовласым дружком я демонстративно не разговаривала, вот еще, я придумываю идеи, а он их отвергает, да при этом считает меня упрямицей. Но Максим долго этого наказания не выдержал:
— Слушай, Жень. Ты извини, я там тебе наговорил гадостей всяких. Нога болела, голодный, уставший. Вот и взорвался. Ты совсем не упрямая, ты самая лучшая. Вообще самая потрясающая из всех знакомых девушек.
— Ладно, забыли. — Я тоже не могла долго дуться на Скворцова.
— Жень. — Тон у парня стал вдруг осторожным, — а как думаешь, у нас с тобой дети тоже гениальными были бы?
От такого вопроса я чуть не забыла на несколько секунд, что я за рулем и несусь со скоростью сто километров по шоссе. Вот так мысли кружатся в голове у скромного холостяка!
— Максим, нам бы для начала с чужими гениями разобраться. — Опасный разговор я перевела на другую тему. — Сейчас завезу тебя домой. А потом на телевидение, договариваться.
— Хорошо.
Может, показалось, что в голосе у парня мелькнула то ли тоска, то ли обида.
Заехав домой, чтобы навести глянец — все-таки эффектный внешний вид одно из оружий точного попадания, — я снова отправилась в город.
Распущенные волосы, алые губы и кружевное платье помогают решить вопросы любой сложности. Я расстегнула пальто, так чтобы было видно и декольте, и прекрасные ноги на высоченных шпильках, затем смело шагнула в дверь здания с табличкой «ГТК».
В то утро она проснулась по привычке в 6 утра, до занятий оставалось еще несколько часов. Заварила любимый цикорий, намазала вчерашнюю булочку тончайшим слоем масла и организовала завтрак на крохотном кофейном столике, стоящем на балконе. Она любила вот так неспешно начинать утро, разглядывая, как во дворе начинается жизнь жителей дома: ревущие малыши идут в садик, серьезные школьники с портфелями шагают в сторону школы, дворничиха Любка неспешно скребет потрепанной метлой. Ее нынешняя жизнь совсем не похожа на утренние подъемы в детстве, когда маленькая Зина спешно прогоняла утреннюю сонливость ледяной водой из рукомойника во дворе. Потом бегом с двумя ведрами в сарай, в одном ведре вода для животных, во втором корм для свиней. Девочка торопится, ледяная вода переливается через край прямо ей в короткие резиновые ботики, но времени передохнуть нет. Ей еще надо собрать свежие яйца в пристройке, где переговариваются сонные курицы, затопить печь, сварить завтрак для младших, растолкать похмельную мать, чтобы та не опоздала на служебный автобус до местной птицефермы. Только через два часа она сможет, натянув старую бабушкину куртку, бежать со всех сил по лесной заросшей тропке, чтобы запрыгнуть в электричку до Тарасова. Она счастлива в те минуты, когда на холодной скамейке в дребезжащем вагоне мысленно прикасается к струнам и скрипка чутко отзывается волшебными звуками. Чудесная гармония из нот так невыносимо прекрасна, что девочке становится трудно дышать. В ее обычной жизни нет ни капли этой магии; серая от выпивки и работы мать с постоянными криками и руганью, беспокойные, требующие еды и воды животные, непослушные задиристые братья и сестры, вечно перемазанные в жирной деревенской грязи.
Как хорошо, что этот кошмар остался в прошлом, она может не втягивать голову в ожидании окрика или удара от матери за разлитую воду или хулиганство младших.
Какие везунчики эти школьники, в отглаженной форме с яркими рюкзаками, заботливо накормленные вкусными завтраками. От их вида на нее накатывает такая черная зависть и яростное желание разломать этот несправедливый мир, где с рождения у тебя нет выбора и судьба только смеется над твоими попытками сбежать из грязи и нищеты.
От звонка в дверь она очнулась — сидела, вцепившись побелевшими пальчиками в столешницу, утонувшая в своем прошлом, ставшая на несколько секунд снова той отчаявшейся Зиной. В прихожей, перед тем как открыть дверь, она замерла перед своим отражением в зеркале: да нет же, никакая не забитая худенькая Зина, она Женевьева — известная в городе преподавательница по классу скрипки, педагог с невероятным чутьем на гениев от музыки. И выглядит она так, как и подобает служительнице муз: даже дома уложенные белоснежные кудряшки, никаких мещанских халатов, только выглаженное домашнее платье и удобные туфельки на небольшом каблучке. Отражение в зеркале Женевьеву полностью устроило, и она открыла дверь. Открыла без всяких вопросов, так как красть у нее нечего. Скромная обстановка из обычной мебели, покрашенный дощатый пол, белесые чистенькие обои; все деньги уходят на инструменты, книги, да просто раздаются ее ученикам, чьи родители не заботятся о своем ребенке, уж слишком манит возможность выпить или исчезнуть на несколько дней с очередным возлюбленным.
За дверью высокий молодой человек дружелюбно кивал женщине:
— Добрый день! Компания ГТК, городская телевизионная компания, мы снимаем сюжеты о жителях города. Смотрите наши новости?
— Здравствуйте. Извините, у меня нет телевизора. Чем обязана? — В общении Женевьева старалась всегда держаться светского тона, пускай старомодно и кто-то посмеивается, но это для нее тоже маленький знак, что теперь она другой человек, а не деревенская девчонка.
— Представлюсь: меня зовут Михаил Звонарев, журналист. Пришел к вам договориться об интервью. У нас запустился новый проект «Неизвестные герои». Не бизнесмены, не олигархи в центре внимания, а обычные люди, которые сделали этот мир лучше. Мы предлагаем вам стать героиней этого проекта, несколько интервью о вашей жизни, как вы стали лучшим в городе преподавателем, о ваших гениальных учениках.
— Думаете, это кому-то интересно? — удивилась женщина.
— Конечно! Всем надоели эти светские сенсации или криминальные скандалы. А вы педагог с невероятными успехами, ваши ученики мировые лауреаты, победители всевозможных конкурсов. Вы интеллигентная, скромная женщина, да и фактура у вас прекрасная, как раз для камеры!
Женевьева все еще пребывала в замешательстве, так как всю жизнь была на заднем фоне. Блистали ее ученики, родители уговаривали прослушать детей, дарили дорогие подарки и душевно благодарили за работу, но она сама оставалась в тени, как будто подсматривала из-за занавеса за выступлением других, более смелых и удачливых.
Молодой человек стал более настойчивым:
— Вас ждет невероятный успех, это я вам как опытный телевизионщик говорю, на экране будете смотреться отлично. Я сейчас задам вам несколько вопросов,
