Я даже не знаю, сколько там денег, но знаю точно, что мне их не видать как своих ушей, пока существует загадочный Коржак. Вот все и определилось! Первым важным делом в четвертом пункте я с облегчением записываю:
“… заняться важными делами, а именно: закончить мою телефонную наработку по Коржаку и школу”.
С чувством облегчения я перечитываю написанное, рву этот знаменательный документ на мелкие кусочки, смываю их в унитазе и еду в прачечную.
Игорь Анатольевич Мазарин посетил прачечную в обед, приехал не с пустыми руками — с букетом хризантем и коробкой конфет, расположился в кабинете в кресле, а телохранителя оставил стоять у двери. Сидя, он медленно расстегнул все пуговицы желтого пальто, оттащил от шеи черный шарф, достал баллончик с освежителем и пшикнул себе в рот, посмотрел на дорогие часы на левой руке, откусил заусеницу на большом пальце правой руки и попросил Пенелопу срочно найти его племянницу.
— Племянницу? — не поверила Пенелопа.
— Племянницу, — кивнул Гога. — Последний раз мы виделись у больницы на Ленинском, ее ранили в шею, я думаю, не очень сильно, так, царапина, но я потом узнавал-У больницы она выпала… вышла, я хотел сказать, из машины, а вот в приемном отделении зарегистрирована не была, то есть не обращалась за помощью.
— А сколько лет вашей племяннице? — Пенелопа справилась с удивлением и успокаивала себя: что только что видела Алису — та сидела в столовой с Чучуней, сосредоточенно штопала какой-то подозрительный носок, и никаких ранений в шею у нее не наблюдалось.
— Точно не знаю, — задумался Гога, — но я думаю, она еще несовершеннолетняя. Сестра беспокоится. Все-таки она подписала документы и теперь является ее приемной матерью.
— Вашу племянницу как зовут? — Пенелопа приготовилась записывать.
— Я все написал, — Гога кивнул телохранителю, тот подошел и положил на стол свернутую бумагу.
Пенелопа развернула записку, прочла ее, скривилась слегка, но исправлять ошибку не стала — отчество Алисы — Геннадьевна — изображено было с одним “н”.
— Она девочка грубая и плохо воспитанная, — продолжил Гога, — но вы ей скажите, что я согласен.
— Согласны?.. — Пенелопа отложила ручку и не стала изображать участие в деле, давать советы обратиться с розыском в милицию и так далее. Она поняла, что Мазарин знает, где Алиса.
— Пусть поможет вернуть мои деньги, и мы договоримся. Но ей придется отсидеть неделю. Всего одну неделю. Скажите, что я передумал. Не всю жизнь, а только одну неделю! — Гога сильно повысил голос, и на его зычный бас в открытую дверь кабинета заглянул испуганный Колобок.
— Отсидеть? — вдруг охрипла Пенелопа и попробовала откашляться. — За что?
— Не за что, а потому что! — назидательно поднял указательный палец Гога. — Во-первых, потому что брата моего убили, слыхали? Во-вторых, потому что брат ее любил. Пусть отсидит неделю в склепе, потом вернет деньги, а потом пусть Ритка с нею возится, если ей так приспичило иметь дочуру. А в-третьих… потому что я так хочу.
— В склепе? — приподнялась Пенелопа.
— На цепи! — опять крикнул Гога, подняв голову чтобы его было слышно в самых дальних закоулках прачечной. — Но только неделю. Я тебе денег за ее розыск платить не стану, — поднялся Мазарин, считая разговор законченным.
— Не надо, что вы…
— И передай. Пусть лучше соглашается, а то ведь все одно найду в любом месте. Три дня на раздумья. Потом включится счетчик.
У стойки с фигурками Мазарин задержался. Пенелопа напряглась.
— Сидячая баба ничего, — он ткнул пальцем в фигурку женщины, обхватившей себя руками за колени. — Сколько?
— Не… не продается.
— А я не покупаю. На тебе цепочка на сто баксов, перстень за пятьсот…
— Это старинное серебро, оно недорогое, — спрятала руку за спину Пенелопа.
— Ладно, перстень еще за сто, я так понял — все твои понты здесь стоят, так ведь? Сколько стоит баба?
— Это китайские фигурки из нефрита… Две триста, если в баксах, — быстро произнесла Пенелопа, заметив на лице Гоги что-то вроде раздражения от ее болтовни.
— А это видела? — он вытащил из кармана небольшую фигурку из моржового клыка — белый медведь, вытянувший вперед морду. — За три купил.
— У меня собака три стоит, — показала Пенелопа на нижнюю полку.
Гога жестом фокусника распахнул полы пальто: на коричневой подкладке висели с двух сторон по кортику в изящных ножнах, прикрепленные к подкладке сложным плетением из тонких полос кожи.
— Каждый — по пять!
И тут Пенелопа вдруг поймала себя на немедленном желании предъявить свой самый дорогой “понт” — она уже повернулась к столу, уже подняла руку, показывая на картину, открыла рот!.. Очнувшись, приложила ладони к щекам, виновато улыбнулась.
— Ну то-то же! — усмехнулся Гога, запахнув пальто, и направляясь к двери.
— Скажите, что значит — счетчик? Вы сказали — “включится счетчик”?
— Я беру процент в день, справедливо? Или ты не знаешь, что такое счетчик?
— Нет, я знаю, конечно, что означает это выражение, но применительно к нашему разговору как это понимать?
— Как понимать? Она должна отсидеть на цепи семь дней, меня Ритка уговорила, рыдала и все такое, но семь дней она отсидит!
— Да, это я поняла, — кивнула Пенелопа, заметив, как в глазах Мазарина полыхнуло раздражение.
— Я дал три дня, так?
— Да…
— За каждый просроченный день — по проценту. Сто делим на двадцать четыре часа, округляем, получается по четыре часа дополнительной отсидки за каждый просроченный день. Ну? Понятно?
— Понятно, — бормочет Пенелопа, — то есть нет, постойте! — Она хватает уже выходящего в дверь Мазарина за пальто. — Как это — четыре? Вы не правильно делите, нужно делить не сто на двадцать четыре, а наоборот!..
— Ну вот и ладненько, вот и хорошо, — отцепил ее руку Мазарин, — сама потом подели, главное — что ты наконец врубилась! — и хлопнул дверью перед дернувшейся Пенелопой.
Когда Пенелопа ворвалась после разговора с Мазариным в столовую, Алиса молча отложила штопку, вытянула шею и повертела головой с короткой стрижкой туда-сюда, демонстрируя ее, шеи, девственность и белизну. Пенелопа подошла поближе и осмотрела еще за ушами и на затылке. После чего опустилась без сил на стул.
— Все развлекаешься? Когда-нибудь допрыгаешься!
— А она письма нашла! — заступилась за Алису Чучуня.
— Сколько тебе за них даст вторая жена корейца? — поинтересовалась Алиса.
— Если ты собираешься высчитывать свой процент, — сразу же завелась Пенелопа, — то лучше раздели двадцать четыре на сто!
— Я только хотела узнать, хватит ли этих денег, чтобы меня прокормить, — обиделась Алиса.
— Я ее на свои кормить буду! — обиделась Чучуня.
— Сговорились, да? Коллеги… Что ты делаешь?
— Штопаю носок.
— Где ты взяла этот носок?
— В шкафу нашла. Три носка нашла. А мне нужно заштопать шесть пар.
— Я уже обещала принести две пары, — подмигнула Пенелопе Чучуня. — Колобок свои отдал, шерстяные.
— И что потом будет?
— Я стану спокойная, добрая и уравновешенная.
— Знаешь что, я вдруг подумала, может, тебе правда посидеть в теплом комфортабельном склепе, а? Покойников ты не боишься, будешь там носки штопать, зато я не буду дергаться. Цепь — это очень надежно. А за неделю в тихом склепе да за штопкой кто хочешь станет добрым и уравновешенным, — размечталась Пенелопа.
— Ты не такая, не притворяйся, — Алиса закрепила нитку.
— А тебя в детстве…
— Нет!
— Ну тогда простыми словами, без эмоций скажи, какого черта ты залезла в мои файлы?
— Чтобы посмотреть адреса и телефоны всех Коржаков, — спокойно и без эмоций говорит Алиса, вытаскивает из носка пластмассовый мячик и любуется заштопанной дыркой.
— Посмотрела? И что теперь? Пошлешь им на Новый год поздравления?
— Нет. Я позвонила всем и сказала, что саквояж юриста Козлова находится в камере хранения номер пять. Назначила время встречи.
— Откуда… позвонила?
— Отсюда, — кивает Алиса на дверь кабинета. Пенелопа со стоном опускает голову и стучит лбом в стол.
— А тем, которые живут в сельской местности, послала телеграммы, — докладывает Алиса. — Сегодня ведь пятница?
— Пятница, — соглашается Чучуня, заботливо подкладывая под лоб Пенелопы разноцветную рукавицу — хваталку для горячего.
— Значит, еще сегодня придется пойти на Казанский. Хорошо, что Гога дал три дня на раздумья и не будет сегодня хватать меня за шиворот, тащить в свою машину, не начнется перестрелка…
— И ты думаешь, что ты нормальная? — Пенелопа перестала долбить лбом стол и уставилась на Алису с брезгливым недоумением.
— Я точно знаю, что нормальная, и могу это доказать, — Алиса встает, из рюкзака на полу достает кипу бумаг, кладет перед Пенелопой на рукавицу.
— Что это?
— Тесты. Я нашла выход из положения.
