– Дядя Леша… – обескураженно пробормотал Николай, все еще не понимая, куда клонят эти двое. Он привык к Долгову. Облик дяди Леши, знакомый с детства, примелькался и стал слишком привычным, обыденным, как вещи из каждодневного окружения, которые перестаешь замечать.
– Долгов одно время был любовником вашей матери, – безжалостно вымолвила Глория, понимая, что нарыв надо вскрывать быстро. – Она выбрала его в отцы своему ребенку, потому как он здорово смахивал на ее мужа, Андрея Крапивина. Он пошел на это, чтобы досадить «другу». В его отношениях с Бертой Евгеньевной появилась скрытая подоплека. Официально они дружили, но их короткая любовная связь накладывала на эту «дружбу» особый отпечаток. Вашей матери было нелегко. Она находилась между двух огней и никогда не чувствовала себя спокойной. Это спровоцировало ее невроз.
Лицо Николая вытянулось и побледнело. Что же выходит? Он убил своего… отца?
– Дядя Леша… знал?
– Что вы его сын? Нет, конечно, – без колебаний ответила Глория. – Берта Евгеньевна никому не могла довериться полностью. Никто, кроме нее, не имел понятия, что ваш родной отец – Долгов. Даже он сам. Долгов был уверен, что вы – сын его заклятого друга. Он вас обоих ненавидел.
– А вы… вы с самого начала знали, что дядя Леша… мой отец?
– Пока я его не увидела, нет. Я была уверена только в том, что ваш отец похож на Андрея Никитича. Я вам говорила.
– Я как-то не замечал этого, – выдавил Крапивин. – Хотя… посторонние люди иногда принимали их за братьев. Точно. Отца… то есть Андрея Никитича… бывало, спрашивали, не братья ли они с дядей Лешей. Че-е-ерт! Я тупица! Я же перебирал всех, кто мог походить на него! Но о дяде Леше я не подумал.
– Так бывает, – посочувствовал ему Роман.
– Наш разговор тогда, у него дома, показался мне искренним. И вообще, я подозревал кого угодно, кроме него. Не в отцовстве, разумеется, а в слежке за мной… во всей той чертовщине, что творилась вокруг. Я даже Лорика заподозрил, – признался он. – Увидел ее в аэропорту и решил, что она оказалась там неспроста. Я имею в виду Лору, мою любовницу.
Крапивин, как и после смерти Андрея Никитича, прислушивался к себе, ища в сердце раскаяние и горечь… но не находил. Напротив, он испытал некое облегчение. Как будто узел, связывающий его, был разрублен. Его совесть молчала, и он не жалел, что дядя Леша погиб от его руки. Наверное, так должно было случиться.
– Он псих, – пробормотал Николай, вспоминая перекошенное от злобы лицо Долгова и пистолет, из которого тот без сожаления перестрелял бы всех, кроме, пожалуй, Жанны. А может, и ее тоже. Потом забросал бы тела мусором и оставил тлеть в старом винном подвале. Повод для убийства у него был столь же обычный, сколь и тривиальный: жажда превосходства над другими и ненависть к тем, кто обошел его на извилистой дороге жизни. – Наверное, именно я должен был остановить его. Главное, чтобы мама не узнала…
– Зачем вы взяли с собой нож? – спросила Глория.
– На всякий случай. Мой отец… не тот, который лежит в подвале… а тот, который меня вырастил, любил повторять: «Никому не верь, никого не подпускай слишком близко, ни на кого не рассчитывай и никому ничего не прощай!» Вот я и не простил. Ненавижу, когда в меня целятся из пистолета, тем более когда стреляют. – Крапивин вздохнул и поднял на нее укоризненный взгляд. – Вы меня пожалели, верно?
– О чем речь? – не понял Лавров.
Николай покачал головой, продолжая смотреть на Глорию.
– Я приехал к вам в Черный Лог узнать, что меня ждет в ближайшем будущем. А вы не сказали.
– Вы хотели услышать, что убьете собственного отца?
– Я благодарен вам, что не услышал! Знай я, кто такой Долгов, у меня дрогнула бы рука… и мы бы с вами сейчас лежали в подвале, а не он.
– Поэтому я и промолчала, – сказала она.
Лавров вскочил и нервно зашагал по комнате. От какой ничтожной мелочи порой зависят жизнь и смерть. Глория тоже хороша! Запретила ему вмешиваться в ход событий. А если бы Крапивин промахнулся?
Но он уже понял – не промахнулся бы. Не будь Глория уверена в благополучном исходе, она бы рисковать не стала. Он никак не может привыкнуть к ее предвидению.
Николай поник. Ощущать себя отцеубийцей было не очень приятно, хотя он понимал, что подчинился инстинкту самосохранения и спас всех собравшихся от возможной гибели. Это утешало его только частично. Не потому ли он сам так равнодушен к переживаниям другим людей, что ему передались гены Долгова – холодного и расчетливого игрока без правил, все действия которого были замешаны на ненависти. Эта мысль удручала его.
– Почему дядя Леша назвался Валицким?
– Вы же слышали, это Жанна наградила его лестным прозвищем. А он и рад стараться. Ее натолкнул на это давний страх перед своим преследователем.
– Неужели он смог выиграть в карты у Джо? – недоумевал Крапивин. – Я сам видел, как тот умел обращаться с колодой.
Глория пожала плечами.
– Предки Ивана Бальзамова по прозвищу Калиостро были камнерезами, а не шулерами. Откуда у Джо такая ловкость рук? Почему бы потомку слуги графа Валицкого не стать непревзойденным игроком?
– В таком даре есть что-то бесовское, – заметил начальник охраны.
– Странно, что дядя Леша никогда при мне не играл.
– По-моему, странностей у него хоть отбавляй!
– По вашим словам, Долгов – потомок слуги, который шпионил за графиней, – понуро вымолвил Нико. Этот вывод не радовал его. Но что он мог изменить? – Надеюсь, не его кости остались в винном подвале?
– Клад помогал прятать другой слуга, – подумав, ответила Глория. – Графиня держала собственный маленький штат: пара слуг, кучер, кухарка и горничная – все местные. Шпион остался жив и передал потомкам тайну картины.
– Ну да… значит, бриллиантов здесь нет? И мы зря устраивали дурацкий маскарад? Место клада мы обнаружили…
– …и Жанна это подтвердила, – ввернул Лавров.
– А камешки-то у нас увели из-под носа, – вяло возразил Крапивин.
– Зато мы разоблачили убийцу!
– Весь этот «сеанс» был задуман и осуществлен с целью разоблачения? – упавшим голосом протянул Николай. – Это же… обман! Я вам заплатил большие деньги, между прочим. И имею право…
– Сеанс еще не окончен, – перебила Глория. – Если вы помните, Жанна помешала мне кое-что объявить.
– Да? – удивился Крапивин. Выходка Жанны, появление «Валицкого» и все последующее выбили его из колеи. – Что же вы не успели сказать?
– Для этого нам нужно будет спуститься в погреб.
– Опять? – побледнел он. – Но там… я не могу…
– Идемте, – скомандовал мучимый любопытством Лавров. – Я спущусь первым.
– А Жанна без нас не проснется?
– Не волнуйтесь. Она проспит еще часа два, – сказала Глория. – Я дала ей успокоительное…
В подземелье пахло гарью и дымом, источником которого послужила зажженная в закуте самодельная дымовая шашка. Лавров хоть и присыпал ее землей, но запах остался.
Долгов не был ни Валицким, – при всем его непревзойденном таланте играть в карты, – ни даже плохоньким магом. Он соорудил шашку из нескольких шариков для пинг-понга, которые завернул в скомканную газету, поджег и затем потушил. Шарики тлели, испуская белый вонючий дым.
Калиостро не позволил бы себе так опростоволоситься. Его дым являлся высококачественным магическим продуктом и не имел запаха.
Глория кашлянула.
– Эта дрянь еще не скоро выветрится, – сказал Лавров, освещая фонарем накрытый старыми рогожами труп.
– Что делать с ним? – зябко поежился Николай.
– Это уж твоя забота, – отрезал бывший опер. – Не мне тебя учить избавляться от трупов. Я на всякий случай записал «исповедь» Долгова на диктофон. Может пригодиться. Правда, она сильно смахивает на бред сумасшедшего. Если предъявлять запись как доказательство его вины, лучше стереть все лишнее. В принципе суд уже свершился. Убийца наказан. Как быть дальше – решай сам.
Тем временем Глория направилась к куче мусора в углу подвала, наклонилась и стала разбрасывать доски от ящиков, банки и прочий хлам.
– Что ты делаешь? – возмутился Роман.
– Ищу бриллианты, – огрызнулась она. – Не пропадать же добру?
– Перестань! – разозлился он. – Джо тут каждую пядь обнюхал, каждую соринку перебрал. Неужто он бы шкатулки с камешками не заметил?
– Непременно бы заметил…
– Я ерундой заниматься не буду, – насупился начальник охраны. – Нам пора сматываться, а не в мусоре копаться. Пусть Крапивин разбирается с Жанной и с трупом…
Он чуть не ляпнул «своего папаши», но искоса брошенный взгляд Глории остановил его.
В ее ушах вдруг раздался яростный вопль Джо, ругань и какой-то шум.
– Что за хрень? Где шкатулка, я тебя спрашиваю?!
– Не знаю, Джо… – прозвучал растерянный голосок Жанны. – Это то самое место, клянусь тебе!
