и выпивки.
Мягкие атласные губы, фарфоровая кожа манили. Хотелось попробовать ее на вкус, что он и сделал. Форман впился в нее поцелуем, сминая ее губы. Она была сладкой, как и запах ее духов. Он не мог оторваться: целовал, словно пытался съесть, и надеялся, что Мира все же додумается оттолкнуть.
Как нарочно, она и не собиралась отступать и обвила его руками. Форман вжался в нее так, что до Либерсон уже должно было дойти, откуда у его прозвища росли ноги. От ее руки, накрывшей внушительную выпуклость между ног, Джейсон снял с себя ответственность за произошедшее дальше. В конце концов, она лежала на них обоих. Форман готов потянуть только половину. Грубо стащив с Миры одежду, он припал губами к ее груди. В ответ Либерсон выгнулась, прося о большем. Ее сладкие стоны кружили голову. Он лаская ее до сбитого дыхания. Проскальзывал пальцами, изучая, ее – чувственную, горячую, влажную.
– У тебя был шанс уйти, – и ее новый стон, отозвавшийся обоим дрожью по коже. – Но теперь я тебя не отпущу, – в один миг стало плевать на все: на работу, на усталость и на запреты Мэймэй.
Не выражая протестов, а, наоборот, полностью соглашаясь в стонах и выкриках, Либерсон позволяла ему доводить себя до беспамятства ласками. Он не торопился. Подготавливал ее медленно и долго, чтобы избежать неприятных последствий. Его пальцы не останавливались ни на секунду, зубы то сжимали, то отпускали тонкую кожу груди, чередуя удовольствие с болью. Процесс поглотил с головой, очнулся Форман, когда Либерсон сжалась вокруг его пальцев, протяжно застонав и прогнувшись в спине.
– А вот теперь, ты узнаешь, почему все зовут меня Монстр, детка, – он хотел войти плавно и осторожно, но кончив у него на руке, Мира распалила его до предела.
Форман поднял ее и поставил на четвереньки перед собой. Романтикой здесь и не пахло, он думал только о том, как снизить для нее дискомфорт. Начал медленно, и почти сразу Либерсон выгнулась, застонав от удовольствия. Рано. Представление еще даже толком не началось. Он все продолжал входить, сдерживая порыв сделать все быстро и так, как ему хочется. От того, как она плотно сжимала его, Форман низко рыкнул, ощущая ее тесноту и войдя до предела. Пальцы впились в нежные девичьи бедра. Он вышел почти полностью, чтобы снова резко толкнуться, выбивая весь воздух из ее легких.
– Джейсон, – Мира снова сжалась, спустя несколько толчков, и Форман не успел среагировать и выйти, обессилено падая на кровать. «Черт, я спал с девчонкой копа, мне конец», – подумал он, закрывая глаза и проваливаясь в сон, чтобы утром проснуться в постели пропахшей шоколадом от запаха ее кожи.
Месть не заставила себя долго ждать. Коповская братия занесла их в черный список, терроризируя постоянными облавами в клубе, проверками лицензий и прочими на их взгляд «невинными» развлечениями. На улицах прижимали его людей, даже тех, у кого не было в продаже чего-то весомее травки. Стычки ужесточались, едва не перерастая в открытую конфронтацию, но жизнь не стоит на месте. Через какое-то время пыль вдоль обочин улеглась. У копов появились новые проблемы и память о былых обидах. Сейчас ее зароненные на благодатную почву давали всходы. Копы не хотели сотрудничать, выбирая работать себе в убыток. Уэст слыл идеалистом. Одним из немногих в особом отделе. Что ж, Джейсон попытался зарыть топор войны, но, видимо, за информацией придется снова обращаться к менее принципиальным коллегам детектива. Благо, что недостатка в таких не было.
В части города, где жили преимущественно студенты с единообразным графиком: днем учились, ночью работали или приползали с тусовок в невменяемом состоянии, на заявившуюся в половину шестого утра подвыпившую парочку никто не обратил внимания. Ни Эванс, ни Ларссон не могли показаться у себя дома с ног до головы покрытые уликами с места незаконного захоронения, как очень надеялся Адам, одного тела. «Не договорила и хер с ним», – уставшим и нетрезвым рассудком подумала Эванс. Ещё на трезвую голову она успела прикинуть, что посвящать Сира Безупречного во все ужасы ведения дел в Северном Нордэме не самая светлая мысль. Чем меньше он знал, тем реже не путался под ногами и не мешал работать.
– Матерь Божья, ты в хламинушку, – вздохнул Ларссон, ловя ее за шкирку перед тем, как Эванс едва не вписалась носом в косяк.
– Ты использовал относительно меня выражение, не несущее уничижительного значения и негативной окраски, и после тебя не стошнило? Это кто же из нас в хламинушку, – пьяно хохотала она и с третьей попытки миновала дверной проем многоквартирного дома неподалеку от студенческого городка нордэмского университета.
Остаток пути до двери в конспиративную квартиру Адам практически ежесекундно направлял Эванс, словно кукловод марионетку. Стоило им перешагнуть порог, а двери за их спинами закрыться, как Эванс рухнула на пол прихожей, устраиваясь спать прямо на сумке с оружием, подогнанным Форманом.
– Вставай, спать на стволах плохо! Фу, Эванс, фу, подъем! Открывай глаза! – он потрепал ее за плечи, но реакции не последовало. – Эй, есть кто дома? – Ларссон легонько постучал по ее щеке, но Эванс только подтащила сумку ближе, устраиваясь поудобнее. – Нет, радость моя, здесь ты спать не будешь, – Ларссон вырвал у нее сумку и унес в кладовку.
Когда он вернулся, Эванс уже мирно спала в прихожей на его рюкзаке. «Не удивительно», – прикинул Адам и учел, сколько же ей пришлось проделать за последние сутки. После таких физических нагрузок и алкоголь не нужен, чтобы заснуть беспробудным сном. Удивительно, что «Алисе» все-таки удалось пересечь финишную черту, вылезая из норы наперегонки с белым кроликом.
Адам достал из шкафа черные пластиковые пакеты и начал снимать с себя одежду. Упаковав в мешок походную амуницию и прочно завязав его, Ларссон остался в одном белье. Знать не зная о понятии смущение, он проделал то же самое со спящей Эванс: стащил с нее шмотье, попутно выворачивая карманы, а затем упаковал ее вещи по примеру своих. Оставалось сжечь мешки в печи котельной в подвале до лужиц железа металлических молний на куртках. Надежный способ уничтожения улик, и их странной парочки, будто не было посреди заросшего лесом оврага. Будто они всегда были здесь – в крохотной студенческой квартирке неподалеку от кампуса местного университета с завалами оружия и документами не для посторонних глаз.
– Вставай, мышка, – Адам тихо позвал ее, тряхнув за плечи, но Эванс повисла в его руках безвольной куклой. – Ладно, давай так, – он поднял ее и отнес
