почему-то называют заработной платой, не желаю и не буду. Все, что можно будет продать, продам, иначе, не
исключено, что меня еще кто-нибудь оберет, и вырученные деньги вложу на срочный вклад в банк, буду жить на
проценты. Когда я решу, что пришло мое время, вложу деньги в прибыльное дело.
— Да, Семен Филиппович, с вашей философией мне вас не переубедить, — расставаясь с Церлюкевичем, обронил Туянов.
— Правильно делаете, Аристарх Георгиевич, мы давно вышли из детского возраста и на все имеем свои
взгляды. Мы сейчас с вами как люди, попавшие в море после кораблекрушения. Каждый старается забраться в
лодку, чтобы добраться на ней до берега.
— Красиво вы говорите, барон, — не стерпев, съязвил Туянов, — но применимы ли ваши слова к
действительности?
— Ближайшие если не месяцы, то годы покажут, — неопределенно бросил Церлюкевич, направляясь к
выходу из кабинета.
Взявшись за ручку двери, он, обернувшись к Туянову, заметил:
— Едва не упустил. Я не посвящен в деятельность своих наемников, а поэтому не знаю, где работа их
группы, а где работа других. Между прочим, они ваши помощники, и я бы на вашем месте их не трогал и не
мешал работать. Они делают то, что закон запрещает делать вам. Очень прошу вас, закройте глаза на них. Если
полотна уплывут за рубеж, на Запад, а еще хуже, в Штаты, то это будет худшее зло, чем то, которое они сейчас
делают.
— Подумаем! — ответил неопределенно Туянов.
Глава 61
В пятницу вечером у себя дома Заславский Виктор Юрьевич, ознакомившись с телепрограммой, с досадой
бросил ее на стол. «Опять по многочисленным заявкам телезрителей показывают старый фильм», — с
бешенством подумал он, не зная, куда девать свободное время.
Посмотрев на наручные часы, которые показывали восемнадцать часов сорок семь минут, он задумался.
«Читать не хочу — надоело, слушать музыку тоже не хочется, спать ложиться еще рано. Пойду прошвырнусь по
городу. Может быть, загляну в ресторан, давненько я там не был, смотришь, и продуктивно пролетит время», —
наконец решил он.
Побрившись в ванной, он критически стал рассматривать себя в зеркало, часто меняя мимику лица, как бы
готовясь выйти на артистическую сцену.
Из зеркала на него смотрел мужчина лет сорока. Все в нем было среднее. Он был среднего роста, худощав, с
неброской внешностью, с короткой стрижкой русых волос.
На таких людях взгляды прохожих редко останавливаются, а если и остановятся, то только для того, чтобы
через мгновение забыть навсегда.
«В Ромео ты, конечно, дорогой, не годишься, — критически оценил он себя. — Но если честно признаться, есть еще много таких, которые по сравнению со мной будут выглядеть уродами», — успокоил он себя таким
заключением, вернув хорошее настроение.
«Конечно, если бы жена не ушла к матери, то о похождениях не было нужды задумываться. Видишь ли, у
меня тяжелый характер и со мной невозможно спокойно говорить, не то что жить», — вспомнил он высказывание
жены.
«Ничего, поживет на две сотни плюс мои алименты с двумя детьми, помучается, да и вернется, никуда не
денется», — убежденно решил он, одеваясь и выходя на улицу.
На такси он подъехал к ресторану «Россия», где околачивались валютные «бабочки», но связываться с ними
не стал, а сразу поднялся в зал, пересек его, сел за столик подальше от эстрады у окна.
Он не любил слушать музыку и эстраду, передаваемую через усилитель. Звуковой эффект давил на ушные
перепонки и действовал на него раздражающе.
Сделав официанту заказ, он, как опытный охотник, закурив не спеша, стал рассматривать посетителей
заведения, останавливаясь на слабой половине.
В зале было несколько свободных столиков, чему он вначале удивился, однако, вспомнив о приватизации, многократном и неоднократном повышении цен на все виды товаров и услуг, вынужден был признать:
«Действительно, ресторанные цены кусаются. Разве до перестройки здесь когда-либо было, чтобы пустовали
столики?»
Вдруг он обратил внимание на зашедшую в зал «фирменную» девушку, которая, окинув взглядом зал,
«проплыла» через него и опустилась в кресло за два столика от него. Достав пачку сигарет, она, закурив, положила на столик пачку сигарет с зажигалкой, подошедшему к ней официанту она сделала заказ.
Разглядывая ее, Виктор определил: «Ей не более тридцати лет». Плоский живот, длинные ноги прятались
под платьем вместе с такими же прекрасными бедрами, светло-русые волосы, как фата невесты, укрывали ее
обнаженные плечи, в канавке высокой груди прятался медальон, удерживаемый от дальнейшего падения толстой
золотой цепочкой.
Пока он без стеснения в упор рассматривал соседку, официант принес ей заказанное и стал сервировать
стол.
Посмотрев по сторонам, Виктор заметил, что, кроме него, алчными глазами на белокурую бестию
посматривают и другие ловеласы.
Боясь упустить свой шанс «соседа», Виктор, дождавшись того момента, когда музыканты и певица после
перерыва поднялись на эстраду, поспешил к своей «соседке». У него давно так учащенно не билось сердце, чему
он был удивлен и обрадован.
«Мы еще не совсем атрофировались», — успел он подумать по дороге к своей цели.
Поздоровавшись с девушкой, он пригласил ее на танец. Она, показав ему в улыбке жемчужины зерен
красивых зубов, заметила:
— По-моему, еще даже музыки нет.
— По-моему, тоже, — вынужден был согласиться с ней Виктор.
— Ну что же, присаживайтесь за мой столик, вместе ее подождем, — после непродолжительного
размышления соизволила она.
Пока они ждали музыку, познакомились, девушку, оказалось, зовут редким именем Жанна.
Дождавшись музыки, они пошли танцевать. В процессе танца Виктор узнал, что Жанна пришла в ресторан
отдыхать одна, никого не ждет и встречи ни с кем не ищет.
Чувствуя под рукой ее теплую бархатную кожу, Виктор констатировал, что окунуться в ее любовные ласки
сейчас есть его единственное желание.
— Может быть, мы скооперируемся, и вы пересядете за мой столик? — осторожно намекнул Виктор, сомневаясь в успехе своего предложения.
— Витя, неужели я похожа на порхающую бабочку? — с обворожительной улыбкой язвительно спросила она.
— А мне можно припорхать к вашему столику? — решительно форсировал события Виктор, понимая, что
после танца с Жанной у него вряд ли появится шанс вновь пригласить ее на танец в толпе предполагаемых ее
поклонников.
— Извините меня, Виктор, я пришла сюда отдохнуть, а вы мне предлагаете знакомство со всеми
вытекающими последствиями. Мы взрослые люди и понимаем, к чему может привести ваше «порхание», —
подкупающе нежно проворковала она.
— Чего здесь плохого: вы одна, я один — а вместе мы пара, которая может приятно провести время.
— По вашему виду, милый Витечка, я никогда бы не подумала, что вы такой ловелас.
— Боязнь конкуренции сидящих в зале охотников толкнула меня на такой подвиг, а вообще я тихий и
хороший, — признался он, упиваясь свалившимся на него приятным знакомством.
— Ну что же, вы меня почти уговорили, но есть одно но...
Танец уже кончился, и Виктор, проводив Жанну до ее столика, тоже присел за него.
— Какое может быть но, — пробурчал он недовольно.
Загадочно посмотрев на Виктора, Жанна предложила:
— Ты посмотри на меня внимательно и реши: хватит ли у тебя бабок или зелененьких, чтобы рассчитаться со
мной за мою любовь.
От такого предложения Виктор опешил и не знал, что сказать. Исполнение его желания упрощалось, но так
неожиданно кончилась его сказка, и он окунулся в циничную атмосферу, что его немного покоробило.
— Теперь, Витечка, попорхаешь, наверное, за свой столик? — вернула его к действительности Жанна.
Подозвав официанта, он попросил все заказанное со своего столика перенести за столик Жанны...
После ресторана гулянку с Жанной Виктор продолжил у себя дома...
Утром, проснувшись, глядя на спавшую, разметавшуюся в постели Жанну, которая лишь по бедра была
укрыта простыней, Виктор, мысленно вспоминая прошедшую ночь, блаженствовал.
«Как мне повезло, что удалось провести ночь с такой «жаркой» и понимающей в любви толк женщиной».
Разглядывая ее налитую грудь и правильные черты лица, которое во сне было доброе и открытое, он с
гордостью отметил ее нахождение у себя дома как исполнение большого желания.
Не сдержавшись, он поцеловал Жанну в грудь. Своей лаской он разбудил ее. Потянувшись, как ухоженная и
избалованная кошечка, она, медленно приоткрыв свои огромные, как омут, глаза, в которых Виктор окончательно
