Ренисенб задумчиво посмотрела на Тети, которая сосредоточенно плела гирлянду из цветов для своей куклы. Девочка слегка хмурилась, полностью поглощенная работой. Она бывала так похожа на Хея, когда выпячивала нижнюю губу и чуть склоняла голову набок, что сердце Ренисенб буквально разрывалось от боли и любви. А иногда женщина крепко прижимала дочь к себе, словно девочка все еще была частью ее тела, ее плотью и кровью. «Она моя, только моя», – мысленно повторяла Ренисенб.
Теперь, наблюдая за Тети, она подумала: «Она – это я… и она – это Хей…»
Тети подняла голову, увидела мать и улыбнулась. Это была спокойная, дружелюбная улыбка, в которой отражались доверие и радость.
«Нет, она – не я и не Хей… она – это она. Тети. Она сама по себе… как я, как и все мы. Если мы любим друг друга, то останемся друзьями на всю жизнь, но если между нами нет любви, то она вырастет и станет чужой. Она – Тети, а я – Ренисенб».
Кайт удивленно смотрела на нее:
– Что тебе нужно, Ренисенб? Я не понимаю.
Та не ответила. Как объяснить Кайт то, чего она сама не могла понять? Она оглянулась, окинув взглядом ограду двора, раскрашенную в яркие цвета галерею дома, гладь пруда, изящную маленькую беседку, аккуратные клумбы и заросли папируса. Все безопасно, защищено… бояться нечего; ее окружают лишь знакомые домашние звуки, щебет детских голосов, грубые, пронзительные крики женщин в доме, мычание скота вдали…
– Отсюда не видно Реки… – медленно произнесла она.
– А зачем ее отсюда видеть? – удивилась Кайт.
– Не знаю… Наверное, это глупо.
Перед ее внутренним взором возникла панорама зеленых полей, сочных и изобильных, а за ними – уходящая за горизонт, разделяющаяся надвое лента Нила, сначала бледно-розовая и аметистовая, а потом серебристая…
У Ренисенб перехватило дыхание, краски и звуки вокруг поблекли… на нее снизошел покой и безмятежность…
«Если я поверну голову, то увижу Хори, – мысленно произнесла она. – Он оторвет взгляд от папируса и улыбнется мне… Потом зайдет солнце, станет темно, и я засну… Это будет смерть».
– Что ты сказала, Ренисенб?
Ренисенб вздрогнула. Она не отдавала себе отчета, что говорит вслух. Очнувшись от грез, она вернулась к действительности. Кайт с любопытством смотрела на нее.
– Ты сказала «смерть», Ренисенб. О чем ты думала?
Молодая женщина покачала головой:
– Не знаю. Я не хотела…
Она снова оглянулась. Милая семейная сцена: плеск воды, играющие дети… Ренисенб вздохнула:
– Как мирно и покойно! Невозможно представить, что тут происходит… нечто… ужасное…
Но именно возле пруда на следующее утро нашли Ипи. Он лежал, раскинув руки, и его лицо было погружено в воду – чья-то рука удерживала его в таком положении, пока он не захлебнулся.
Глава 16
Второй месяц лета, 10‑й день
Имхотеп сидел, обхватив себя руками. Он сильно постарел – теперь это был убитый горем, сморщенный старик с жалким, растерянным лицом.
Хенет принесла ему еды и уговаривала поесть.
– Да-да, Имхотеп, ты должен поддерживать свои силы.
– Зачем? Что такое сила? Ипи был сильным… сильным своей юностью и красотой… а теперь он лежит в соляном растворе… Мой сын, мой нежно любимый сын. Последний из моих сыновей…
– Нет, нет, Имхотеп. У тебя есть Яхмос, твой добрый Яхмос…
– Надолго ли? Он тоже обречен. Мы все обречены. Какие силы зла обрушились на нас? Разве я мог знать, что случится такое, когда привел наложницу к себе в дом? Это обычное дело – я не нарушал законов, установленных людьми или богами. Я обращался с нею уважительно. За что же мне такое наказание? Или это мне мстит Ашайет? Неужели она не может меня простить? Да, она не ответила на мою просьбу… Злодеяния продолжаются.
– Нет, нет, Имхотеп. Ты не должен так говорить. Слишком мало времени прошло с тех пор, как чашу поместили в зал приношений. Разве ты не знаешь, как неторопливы закон и правосудие в этом мире… бесконечные проволочки в суде номарха… и еще дольше длится дело, когда попадает к наместнику. Правосудие есть правосудие, что в этом мире, что в следующем, и дело движется медленно, но в конце концов справедливость торжествует.
Жрец с сомнением покачал головой.
– Кроме того, Имхотеп, – продолжала Хенет, – ты не должен забывать, что Ипи не был сыном Ашайет – его родила тебе твоя сестра Анх. Зачем Ашайет вставать на его защиту? Но с Яхмосом все будет по-другому – он выздоровеет, потому что об этом позаботится Ашайет.
– Должен признать, Хенет, ты умеешь найти слова утешения… В твоих речах есть зерно истины. Да, силы Яхмоса с каждым днем прибывают. Он хороший, преданный сын… но… мой Ипи… такой умный… такой красивый! – Имхотеп снова застонал.
– Увы! Увы! – сочувственно запричитала Хенет.
– Будь проклята эта девушка и ее красота! Лучше бы мой взор никогда не останавливался на ней…
– Истинно, мой дорогой господин. Настоящая дочь Сета, вот что я тебе скажу. Искусная в магии и колдовстве, в этом нет сомнений.
Послышался стук палки об пол, и в комнату, хромая, вошла Иса. Оглядевшись, она презрительно фыркнула:
– Неужели в этом доме ни у кого не осталось мозгов? Вам больше нечего делать, как проклинать несчастную девушку, которая тебе приглянулась и которая позволила себе каплю женской мстительности, побуждаемая глупым поведением глупых жен твоих глупых сыновей?
– Капля мстительности – ты так это называешь, Иса? Двое из троих моих сыновей умерли, а один при смерти! И это мне говорит моя мать…
– Кто-то же должен это сделать, если сам ты не способен увидеть то, что происходит. Выкинь из головы эти дурацкие предрассудки, что причина несчастья – дух мертвой девушки. Голову Ипи, пока он не захлебнулся, держала под водой рука живого человека, и рука живого человека подсыпала яд в вино, которое пили Яхмос и Себек. Да, Имхотеп, у тебя есть враг, но этот враг здесь, в твоем доме. И вот доказательство: с тех пор как по совету Хори пищу Яхмосу готовит сама Ренисенб или раб под ее присмотром, а потом она относит еду брату, силы твоего сына прибывают с каждым днем. Пора бы уже поумнеть, Имхотеп. Перестань стенать и бить себя по голове… к чему тебя все время подталкивает Хенет…
– О Иса, как ты ко мне несправедлива!
– К чему, как я сказала, тебя подталкивает Хенет. Либо потому, что она тоже дура, либо по какой-то другой причине…
– Да простит тебя Ра, Иса, за жестокость к бедной, одинокой женщине!
Старуха продолжила, грозно потрясая палкой:
– Возьми себя в руки, Имхотеп, и думай. Твоя покойная жена Ашайет, которая была очень милой женщиной – и, кстати, совсем не дурой, – возможно, замолвит за тебя словечко в Загробном мире, но вряд ли можно рассчитывать, что она будет думать за тебя в этом мире! Мы должны действовать – в противном случае нам не избежать новых смертей.
– Враг из числа живых? В моем доме? Ты действительно в это веришь, Иса?
– Конечно, верю, потому что это единственное разумное объяснение.
– Но тогда опасность грозит нам всем?
– Конечно. И опасность исходит не от призраков или злых чар, а от рук живого человека и его пальцев, которые сыплют яд в еду и питье, от того, кто подкрадывается к мальчику, поздно ночью вернувшемуся домой из деревни, и держит его голову под водой!
– Для этого нужна сила, – задумчиво произнес Имхотеп.
– На первый взгляд да, но я не уверена. В деревне Ипи выпил много пива. Он был возбужден и хвастлив. Возможно, мальчик вернулся домой, нетвердо держась на ногах, и, не испытывая страха перед человеком, который подошел к нему, сам погрузил лицо в воду. В таком случае большая сила не нужна.
– Что ты хочешь сказать, Иса? Что это сделала женщина? Но это невозможно… просто немыслимо… в моем доме не может быть врага, иначе мы бы о нем знали – я бы знал!
– Зло таится в сердце, Имхотеп, и никак себя не проявляет.
– Ты имеешь в виду, что один из наших слуг или рабов…
– Не слуга и не раб, Имхотеп.
– Один из нас? Или… ты намекаешь на Хори или Камени? Но Хори все равно что член семьи, он доказал свою честность и верность. А Камени… да, чужак, но он наш родственник, и он доказал свою преданность усердной службой. Более того, Камени сегодня утром приходил ко мне и уговаривал, чтобы я дал согласие на его женитьбу на Ренисенб.
– Неужели? – встрепенулась Иса. – И что ты сказал?
– Что я мог сказать? – раздраженно ответил Имхотеп. – Разве теперь подходящее время для разговоров о женитьбе? Так и сказал.
– А он что на это ответил?
– Ответил, что, по его мнению, теперь самое время для такого разговора. Сказал, что в этом доме Ренисенб грозит опасность.
– Интересно, – произнесла Иса. – Очень интересно… Где она? Мне казалось, она… и Хори так думал… но теперь…
