Видя, что Катя нервничает, отец Андрей произнес:
— Все пройдет, пройдет и это.
— Что?
— Мудрые слова царя Соломона. Не нужно дергаться, все когда-нибудь проходит.
И Катя как-то задумалась, а потом и успокоилась. Да, действительно, всему в этой жизни когда-нибудь приходит конец. И хорошему, и плохому. Пришел конец и этому их испытанию. Тараторкин начал благодарить их за сотрудничество, а потом и прощаться, тоже томительно долго, но Катя больше не дергалась, а смиренно ждала развязки.
Однако когда священник и Катя уже совсем собирались уходить, появился один из тех оперативников, которых следователь оставил на месте преступления, и доложил:
— В трехстах метрах от места преступления в лесу нами обнаружена женская сумка, по описанию она может быть сумкой убитой.
— Вот как? Она у вас?
— Да.
Следователь взглянул на Катю. И она поняла, что их уход снова откладывается. У следствия появились новые улики.
— Отлично, — потер руки Тараторкин. — Вот у нас и свидетельница имеется. Показывай свой трофей.
Сумка была перепачкана в грязи. На нее налипла опавшая листва и даже хвоинки. Кроме того, она была совершенно мокрая, и с нее на стол немедленно натекла грязная мутная лужица.
— Где вы ее нашли?
— В речке. Да мы бы и не нашли, собака помогла.
— Собака?
— Иван Сергеевич со своей псарни служебную овчарку подогнал. Хороший пес, сразу же след взял. До речки шел, ни разу не сбился. А вот там потерялся. Сумку только нашел, а дальше расчихался и след потерял.
— Видимо, преступник, убегая с места преступления, решил пройти вброд речку. То ли предвидел преследование с собаками, надеялся след таким образом сбить. То ли просто так совпало, нужно ему было двигаться в том направлении. Ну, что с сумкой? Вы смотрели? Есть в ней что-нибудь?
— Всякая женская лабуда. Косметика, скидочные карточки, документы. Все испорчено водой и грязью. Но документы на имя Лидии Ревнивцевой.
— Так… хотя бы с этим все ясно. А деньги?
— Денег нет.
— Что же… ограбление?
Катя не выдержала и вмешалась:
— Денег у Лидии не было еще в Дубочках. Наверное, она и икону потому украла, что ей деньги были очень нужны.
— Иконы в сумке не было?
— Нет. Вероятно, из-за иконы девчонку и убили.
— Подождем, что скажут эксперты, — пробормотал следователь. — Хотя денег у нее не было. На убийство с целью изнасилования тоже не похоже. Одежда на покойной в порядке. Но всякое может быть.
И следователь повернулся к свидетелям.
— Ну, я вас больше не задерживаю, — произнес он любезно. — Благодарю за помощь. Отец Андрей, когда будут новости о пропавшей иконе, мы вам сообщим.
Выйдя на улицу, священник и Катя оказались в темноте. Гостеприимство следователя Тараторкина не распространялось так далеко, чтобы выделить свидетелям машину. И сейчас им предстояло самостоятельно решать вопрос, как добираться до Дубочков. Туда ходили маршрутные такси, но до места, где они останавливались, надо было еще тоже добраться. К счастью, отец Андрей встретил знакомого, который согласился подбросить их обоих.
Катю высадили возле дома. Она хотела попросить отца Андрея проводить ее, но постеснялась. К тому же она видела, что в окнах горит свет, значит, муж был дома. Вроде бы бояться нечего, но Кате было все равно не по себе.
— Ну… Вот я и дома, — произнесла она, надеясь, что отец Андрей что-нибудь скажет, что позволит ей задержаться.
Но он молчал. И потому, еще раз попрощавшись со священником, который сделался вдруг как-то странно задумчив и даже хмур, Катя направилась в сторону дома, который должна была считать своим.
Как она и ожидала, Гаврила был дома. Он сидел возле камина, в котором полыхали дрова. И при звуках шагов жены тут же вскочил на ноги. На этот раз он не стал спрашивать, где была Катя, кто ее подвез и что она с этим человеком у него в машине делала. Никаких глупостей Катя от мужа не услышала. Вместо этого Гаврила порывисто подбежал к ней и обнял с такой силой, что Кате показалось, она слышит, как у нее хрустнули ребра.
— Родная моя! Любимая! Катюшенька!
Муж осыпал ее лицо поцелуями. И Катя с удивлением поняла, что губы у него соленые.
— Ты что? Плакал?
Но муж ей не отвечал.
— Я боялся, что ты не вернешься. Боялся, что ты меня бросила!
— А почему не звонил?
— Я тебе не звонил, думал, что ты не захочешь со мной разговаривать. Прости, вчера я вел себя словно дурак. Мерзкий, глупый дурак! Ты имела полное право на меня обидеться. Спасибо, что хоть к ночи пришла.
— Гаврюша, я задержалась вовсе не поэтому. И если бы ты мне позвонил, я бы тебе объяснила, что случилось.
— Да? А что случилось?
— Гаврюша, произошло ужасное несчастье.
Катя присела на краешек стула, потому что ноги ее почти не держали.
— В окрестностях нашего дома погибла молодая женщина.
— Погибла женщина? Кто?
— Некая Лида Ревнивцева.
— О!
Муж побледнел до такой степени, что Катя даже испугалась. Муж стал буквально зеленеть у нее на глазах.
— Что с тобой?
— Как, говоришь, звали несчастную? — выдавил из себя супруг.
— Лида. Ревнивцева Лида. Ты ее знал?
Гаврила с натугой помотал головой:
— Нет. Откуда?
— Я не знаю откуда, — Катя подозрительно взглянула на супруга. — Но ты так странно отреагировал на ее имя…
— С чего ты взяла? Вовсе и не на ее имя. Просто я встревожился, что возле нашего дома произошла такая трагедия. Как, говоришь, она погибла?
— В том-то и дело, ее убили.
— О!
Теперь муж даже согнулся, словно кто-то ткнул ему кулаком в бок. Услышанная новость столь явственно поразила его, что это было видно.
— Гаврила, — строго произнесла Катя. — В чем дело?
— А? Что? Нет, ни в чем!
— Да на тебе буквально лица нет!
— Что ты придумываешь? Я в порядке.
— Я тебя знаю не первый день, ты испуган.
— Да! — неожиданно вдруг согласился Гаврила, и глаза его забегали. — Я испуган. Я очень сильно испугался… за тебя!
Катя удивилась:
— А при чем тут я?
— Ну как же… Ты ходишь взад и вперед по этой безлюдной дороге. Ходишь рано утром, когда еще темно. Ходишь вечером, когда уже темно. А вдруг это с тобой случилось бы нечто подобное?
Катя растрогалась:
— Я тебе так дорога?
— И ты еще спрашиваешь!
И Гаврила, схватив жену в охапку, даже застонал от переполнявших его чувств:
— Ох, я такой дурак! Такой…
Таким взволнованным Катюша своего мужа еще никогда не видела.
— Если бы ты только знала, какой я дурак!
— Прекрати себя так называть.
— Нет, я дурак, дурак, дурак!
С каждым новым возгласом голос Гаврилы повышался. В нем слышались истерические нотки. Наконец он отпустил Катю и, подскочив к стене, начал биться об нее головой. Катюша оторопела. Такого она точно раньше никогда не наблюдала. Гаврила бился не сказать чтобы очень сильно, но все же ощутимо. Гул по дому шел основательный. Теперь Катя встревожилась еще больше.
— Да что с тобой? Перестань! Перестань немедленно, я кому сказала!
Гаврила перестал бодать лбом стену. На лбу у него выросла большая шишка. Катюша хотела сострить: «Словно рог режется!» — но поостереглась. Про рога с Гаврилой лучше было не шутить.
Вместо этого она как можно ласковей произнесла:
— Милый, но ведь со мной все в порядке. Я дома. Пострадала другая девушка, но не я. И еще мне кажется, она была не очень хорошим человеком.
— Почему ты так решила? Ты же ее совсем не знала!
— Да она украла из нашего храма икону!
И Катя рассказала про свою встречу с блондинкой Лидой. Про подозрения против этой девушки. Про ее поиски, которые завершились только сегодня столь страшно и трагически. Гаврила слушал жену внимательно, не перебивая, что случалось с ним крайне редко.
— Так вот где ты вчера задержалась, — пробормотал он. — Вы искали Лидку.
И неожиданно он заржал. Громко и истерично. Катя взглянула на него с еще большей тревогой. Поведение мужа настораживало ее все сильней. И почему он упомянул про Лиду Ревнивцеву так… словно они были знакомы между собой? И Катя снова спросила у мужа:
— Так ты ее знал?
Гаврила тут же перестал смеяться.
— Кого?
— Ее! Эту Лиду Ревнивцеву!
— Нет, я же тебе уже говорил.
— Но ты только что так сказал…
— Как? Ну, как я сказал?
Катя вздохнула. Муженек ведет себя подозрительно, что и говорить. Но не подозревать же ей родного мужа в убийстве девушки? Этак они и вовсе рассорятся навек. И все же червячок сомнения продолжал точить ее душу. Убийство произошло вчера ночью, а ночью ее муж как раз отсутствовал. Машину он не брал, Катя проверяла. Значит, далеко от дома уйти муж не мог. Максимум километра три, ну, пять. А убийство произошло как раз неподалеку от их дома в лесу. Муж вполне мог туда забрести. И…
