— Нет, — она откинула со лба прядь волос. — Я приму ванну, а потом лягу спать.
— Без ужина?
— Я слишком устала.
Флетч положил ее ключ от квартиры Барта на кофейный столик.
— Мы можем съесть по сандвичу. Еще не так поздно. Как насчет бара, о котором вы говорили? На другой стороне улицы.
— Нет, я никуда не пойду. Полиция была здесь утром. Спрашивала о Барте.
— Я понимаю, — Флетч встал. — Как-нибудь я с удовольствием выгуляю Миньона.
— Он не станет возражать.
Джоан Уинслоу проводила его до двери. Выглядела она ужасно.
Только у своей двери Флетч вспомнил, что у него вроде бы нет ключа.
Дверь Джоан уже закрылась.
Пожав плечами, он достал из кармана свой ключ и вошел в квартиру.
Флетч раздумывал над тем, где бы ему поужинать, пытаясь вспомнить название бара на другой стороне улицы, когда в дверь позвонили.
— О Боже, — выдохнул он, открыв дверь.
В холле, среди чемоданов, стояла графиня ди Грасси.
Кабина лифта пошла вниз, унося с собой водителя такси.
— Вы сказали восемнадцать, двадцать миль! Вы живете гораздо ближе.
— Я уже говорил вам об этом.
— Все время вы лжете, Флетч, — она попыталась, не прилагая, правда, особых усилий, поднять один из чемоданов, самый большой. — В вашем доме такой милый швейцар. Он позволил мне подняться.
— Сильвия, что вы тут делаете?
Даже холл между квартирами она смогла превратить в сцену.
— Вы сказали, что «Риц» мне не по карману, — глаза широко раскрылись, переполненные беспомощностью, руки взметнулись вверх и в сторону, грудь вздыбилась. — Вы оказались правы. Они дали мне счет.
— Вы заплатили?
— Разумеется, заплатила. Вы думаете, графиня ди Грасси — мошенница? Все, кто может, грабят графиню ди Грасси. Графиня ди Грасси не грабит никого!
Флетч все еще загораживал дверной проем.
— Почему вы приехали сюда?
— А куда мне ехать? Как по-вашему? Почему графиня ди Грасси должна снимать номер в дорогущем отеле, когда ее зять живет за углом в отличной квартире?
— Я не ваш зять, слава тебе, Господи.
— Вы женитесь на Энди и станете моим зятем. Войдете в семью ди Грасси. Я — графиня ди Грасси!
— Я слышал, — он отступил на шаг. — Кем же я вам буду приходиться? Приемным зятем?
— Не путайте меня с вашим американским английским.
— Я? У меня и в мыслях такого не было.
Она протиснулась между Флетчем и косяком. Флетч закрыл дверь, оставив багаж в холле.
— Очень мило, — Сильвия оглядела гостиную, заглянула в кабинет. — Отличная квартира. Отличная.
— Сильвия, есть же другие отели.
— Не для графини ди Грасси. Она может останавливаться только в самом лучшем. Что бы сказал бедный Менти, узнав, что графиня ди Грасси поселилась в клоповой дыре?
— Думаю, он сказал бы: «Слава Богу. Я оставил мизерное наследство».
— Он оставил не мизерное наследство. Он оставил прекрасное наследство. Мои картины!
— В городе полно приличных отелей, Сильвия!
— Приличных? Да у вас что-то с головой, сукин вы сын. Приличные отели не для графини ди Грасси.
— Понятно.
Она взмахнула руками, чтобы привлечь внимание к большому кольцу с бриллиантами на пальце.
— Итак, где моя комната?
— Сильвия, вы пришли сюда не для того, чтобы приглядывать за мной, не так ли?
— Приглядывать за вами? Пусть за вами приглядывает дьявол!
— Видите ли, я не имею никакого отношения к вашим картинам. Я ничего не знаю о ваших картинах, — Флетч решил, что самое время повысить голос. — Я пишу книгу о творчестве одного американского художника, и вы будете мешаться у меня под ногами!
— Еще как буду мешаться! — едва ли кто мог перекричать уроженку Бразилии, побывавшую замужем за французом и итальянцем. — Вы не сделаете ни одного шага без моего ведома! Чего мне сидеть в отеле? С тем же успехом я могла быть в Риме! В Ливорно! Я прилетела сюда не для того, чтобы угостить вас коктейлем и отправиться обратно. Я здесь, потому что мне нужны мои картины!
— Сильвия, я ничего не знаю о ваших картинах, — повторил Флетч.
— Пусть так. Где моя комната? Пусть слуги занесут багаж.
— Сильвия, тут нет слуг.
— Нет слуг! Вечно вы лжете. А кто намедни подходил к телефону? Женщина, которая защемила ресницы дверцей холодильника!
— О Господи!
Графиня ди Грасси прошествовала к спальням, зажигая все лампы.
Флетч все еще стоял в прихожей, когда зазвонил телефон.
Он снял трубку в кабинете.
— Это вы, мистер Флетчер?
— Да.
— Говорит мистер Хорэн, из Галереи Хорэна.
— О, слушаю вас.
— Извините, что беспокою в пятницу вечером, да еще после семи часов, но спешу сообщить вам хорошие новости.
— О?
— Да. Мне удалось найти интересующую вас картину «Вино, скрипка, мадемуазель».
— Это прекрасно.
— Я переговорил с ее нынешним владельцем. Как, полагаю, многим из нас, ему не хватает наличных, и он, мне показалось, обрадовался, узнав, что кто-то проявляет интерес к его картине. Я обратил его внимание, что он может назначить несколько более высокую цену, поскольку покупатель ищет именно эту картину. Во всяком случае, намекнул, что он получит меньше, продав ее кому ни попадя.
— Я надеюсь, он не потребует невозможного.
— Нет, нет. Это обычный элемент переговоров о купле-продаже. Но, разумеется, положение продавца всегда предпочтительнее, если первый шаг делается покупателем. Вы понимаете?
— Разумеется.
— Разница будет незначительной. Если после осмотра картины ваши намерения не изменятся, я сделаю все, что в моих силах, чтобы цена оказалась приемлемой.
— Скажите мне, мистер Хорэн, где сейчас картина? — на том конце провода явно медлили с ответом. — Кто ее нынешний владелец?
— Обычно я не отвечаю на такие вопросы. Это конфиденциальная информация.
Флетч молча ждал.
— Впрочем, в данном случае я не разглашу никакого секрета. Картина принадлежит некоему Коуни. Он живет в Далласе, штат Техас.
— Техас. Техас по-прежнему не теряет позиции в живописи?
— В Техасе несколько превосходных частных коллекций. Мистер Коуни не стремился собрать большую коллекцию. Хороших картин у него с десяток, не больше, в том числе и эта. Банк «Барклоу» в Нассау подтвердил вашу кредитоспособность. И я попросил мистера Коуни прислать картину для осмотра. Самолетом. Ее доставят в Бостон к утру.
— Картина прибудет в Бостон?
— Она уже в пути. Я пытался дозвониться вам днем. Надо отметить, я потратил немало времени, объясняя мистеру Коуни, как упаковать и застраховать картину.
— Я очень удивлен, что картина отправилась в столь далекое путешествие.
— Ну, я и сам хочу взглянуть на нее. Если это подлинник, в случае вашего отказа я, возможно, куплю ее сам или предложу другому покупателю. Как только владелец преодолевает психологический барьер и видит в картине не произведение искусства, а товар, который можно выгодно продать, а именно это превращение произошло с мистером Коуни сегодня, на первый план выступает брокер и делает все, чтобы максимально ускорить заключение сделки.
— И вы обо всем договорились по телефону?
— О да. В Техасе меня знают.
— Чудесно. Что еще вы можете сказать мне о мистере Коуни?
— Практически, ничего. Меня вывел на него куратор Далласского музея, мой друг. Он знал, что у Коуни есть картина Пикассо, но никогда не видел ее. Я позвонил мистеру Коуни вчера вечером и спросил, ему ли принадлежит картина «Вино, скрипка, мадемуазель» кисти великого мастера. Кажется, он выронил из рук бутылку бурбона. Но ответил утвердительно. Я сказал, что у меня есть на нее покупатель. Он попросил дать ему ночь на размышление. Насколько я понимаю, у него в Техасе большое ранчо. А в семье восемь детей.
— Поэтому ему и нужны зелененькие, да?
— В любом случае, мистер Флетчер, завтра утром, когда вы придете ко мне, — половина десятого не слишком рано? — мы вместе сможем взглянуть на картину и, возможно, назвать мистеру Коуни нашу цену.
— Да. Время меня устраивает. Так вы говорите, картину привезут ночью на самолете?
— Именно. Если не случится ничего непредвиденного. Если ее не доставят ко мне рано утром, я вам позвоню. Но я уверен, что все будет в полном порядке.
— Хорошо, увидимся утром, — и Флетч положил трубку на рычаг.
Сильвия возникла в дверном проеме.
— С кем вы увидитесь утром?
По крайней мере, она не подслушивала по параллельному телефону в спальне.
— Я должен увидеться с одним человеком насчет лошади.
— Лошади Дега?
— Нет, Сильвия. Речь пойдет о пинтоу.[14]
— Что такое «пинтоу»? Нарисованная лошадь, да?
Она уселась в кожаное кресло.
— Как насчет моего обеда?
