– Зять собаки Баскервилей пришел! – заорал Егорка и выпустил ремень.
Мне стало страшно. На секунду перед глазами вместо озера появилась морда с оскаленными зубами, с клыков капала кровь, глаза горели бешеным огнем, шерсть торчала пучками. Огромным усилием воли я прогнала леденящую душу картину, ощутила, как некая сила тащит меня вперед, и, не успев чихнуть, полетела вниз с обрыва.
Вода оказалась теплой. Отфыркиваясь, я выплыла на поверхность, ощутила под ногами дно и встала. Озеро было довольно глубоким, из воды высовывались лишь мои голова и шея. Слева послышался плеск.
– Кто там? – испуганно спросила я. – Егор, ты?
– Ага, – откашлялся мальчик.
– Зачем в воду прыгнул? – рассердилась я.
– А ты почему в озеро сиганула? – не растерялся он.
Пришлось честно признаться:
– Меня баклажка утянула.
– Я подумал, что тетя Котлета плавать не умеет, – чихнул Егор, – сейчас утонет.
– Эй, вам там хорошо? – спросили с обрыва.
Егорушка вцепился в мою шею ледяными ручонками.
– Зять собаки Баскервилей! Он нас преследует! Сейчас сожрет!
Но ко мне уже вернулся разум.
– Не пори чушь! Псы не умеют говорить!
– Он волшебный! – зашептал Егор, касаясь меня своим холодным носом. – Тетя Котлета, давай уплывем на другой конец озера!
Я откашлялась и заорала:
– Вы кто? Что хотите? Уходите, не мешайте нам спокойно отдыхать.
– Я Костя Франклин, ты меня не узнала? – ответил зять собаки Баскервилей.
Я чуть не захлебнулась.
– Какого черта ты здесь делаешь?
– Гуляю, – сообщил фотограф, – а ты?
– Купаюсь, – в тон ему ответила я.
– Тетя Котлета, слышишь? – начал дергать меня Егор.
– Что? – не поняла я.
– Тише! – приказал мальчик.
Я примолкла и услышала истошное мяуканье.
– Он там, – закричал Егор, – уплыл! Смотри налево.
– Что у вас еще случилось? – занервничал на берегу Константин.
– Тише! – шикнули мы хором с Егором.
– Мяу-мяу-мяу, – надрывался Бубенчик.
Я обвела глазами озеро и ойкнула. Почти посередине водоема, чуть ближе к противоположному берегу, примыкавшему к опушке леса, виднелось темное пятно, издававшее отчаянные звуки.
– Как он туда попал? – изумилась я.
– Бубенчик тонет, – заорал Егор и повернулся ко мне спиной.
Я успела схватить его.
– Куда ты собрался?
– Бубенчик погибает! – закричал Егорка.
– Похоже, он сидит на бревне, сейчас сообразим, как его достать, – начала я.
Договорить мне не удалось. В воду с шумом плюхнулся большой мешок. Я взвизгнула и увидела… Костю.
– Немедленно рассказывайте, чем занимаетесь! – потребовал он.
Вот оно что! Франклин следит за мной денно и нощно. Никитин велел своему клеврету во что бы то ни стало разнюхать, где я прячу улику.
– Там котик, – застонал Егор, – Бубенчик, он умирает! Вода волшебная, она исполняет желания, мы хотим… баклажка… ремешок…
– Мяу-мяу-мяу, – прибавил децибел Бубенец.
Егорка задергался.
– Он умоляет его спасти! Он погибает. Кот мой лучший друг! Я уже бегу!
Костя придержал ребенка.
– Стоп, я ничего не понял, кроме одного, вы отправились купаться, взяв кота, а тот неведомо как очутился в воде?
– Бубенец не умеет плавать, – объяснила я, – он сидит на какой-то деревяшке.
Издалека послышался всплеск.
– Он перевернулся! – истошно завопил Егор.
– Ё-моё, – вздохнул Костя, – Виолетта, иди правее, там через метров десять можно вылезти, сейчас выловлю чертова дурака.
Последние слова Франклин произнес, делая широкие гребки.
– Он успеет? – с надеждой спросил мальчик.
Я начала подталкивать Егора в направлении, указанном лжефотографом. Бедняга Бубенец уже утопленник, надо подобрать такие слова утешения, чтобы это происшествие как можно меньше травмировало психику Егора.
Кое-как мы выбрались на берег и заклацали зубами.
– Хорошо хоть ты брюки снял, – похвалила я мальчика.
– Они сами свалились, – чихнул он.
– Значит, спасибо им, – сказала я, ощущая, как мои джинсы превращаются в липкие холодные компрессы, – начинай бегать, иначе простудишься.
– Котик! – заорал Егор, бросаясь к Константину, который вышел на берег, держа в руках темно-серое тельце. – Бубенчик! Милый! Почему он не радуется, а? Не шевелится!
Я посмотрела на длинный хвост, безвольно свисающий с предплечья Франклина, потом умоляюще глянула на Костю: ты, конечно, гад, верой и правдой служащий маньяку, но, пожалуйста, придумай, как утешить мальчика.
– Он умер? – попятился Егорушка. – Утонул? Я его погулять взял, хотел повеселить, и… вот.
Из глаз мальчонки горохом посыпались слезы, он сел на траву и зарыдал. Я молча гладила его по голове. Словами тут не поможешь!
– Никогда нельзя сдаваться! – заявил Костя. – Ви, иди сюда! Будем реанимировать кота.
Егор замер, а я разозлилась на Франклина, разве можно дарить ребенку зряшную надежду? Это жестоко.
– Не стой огнетушителем! – гаркнул Константин. – Я буду делать коту массаж сердца, а ты искусственное дыхание. Раз-два – вдох, три-четыре – выдох. Начали.
– Мне надо дуть ему в пасть? – засомневалась я. – Не слишком приятная процедура, и, полагаю, она не поможет.
– Егор, беги к машине, – приказал Костя. – Возьми из моего пиджака ключи, найди аптечку. Ви! Действуй!
Я наклонилась над Бубенцом и на минуту удивилась, оказывается, смерть меняет не только людей, но и животных. Кот словно усох, морда у него стала значительно меньше, а нос почернел.
– Отжала утопленнику пасть, – командовал Франклин, – пошла дышать. Ать, два!
Я наклонилась над трупом Бубенца, закрыла глаза и дунула коту в рот.
– Энергичнее, – приказал Костя, – работай! Не спи!
– Он давно умер, – сказала я.
– У котов семь жизней, – возразил Франклин, – работай без болтовни! Не лишай Бубенца шанса.
Я прижалась губами к мокрой пасти несчастного котяры и начала судорожно вдувать в него воздух.
– Давай, давай, очнись, – гудел Константин, ритмично нажимая на грудную клетку тощего, облепленного мокрой шерстью тельца.
– Аптечка, – пропыхтел Егор и поставил на траву железный ящик.
– Ви, смени меня, – приказал Костя, – Егор, теперь ты вместо Виолетты.
Мы оперативно выполнили приказ, Франклин открыл кофр, и я удивилась. Обычно у автомобилистов лежит в багажнике маленькая сумочка с просроченными таблетками аспирина, а у Константина полно ампул, и, похоже, вон в том боксе он хранит хирургические инструменты.
– Сейчас он забегает, запрыгает, затанцует, – пообещал «Айболит», всаживая в Бубенца иглу.
Я краем глаза успела прочитать на одной из ампул название «Сульфокамфокаин», и тут Егор взвизгнул:
– Глаза открыл!
– Что я вам говорил, – засмеялся Франклин и живо переместил Бубенца на живот, – давайте, сэр, выливайте воду!
– Его тошнит! – испугался мальчик.
– Очень хорошо, – сказал Костя, потом повернулся ко мне, – ну, поняла? Причитать: «Умер, умер» надо, лишь когда кто-то правда отдал концы. Паникерша!
– Он мяукает! – ликовал Егорка.
– Пока молчит, – возразил Костя, – но скоро запоет.
– Уже кричит! – запрыгал мальчик. – Слышите: мяуууу!
Я напрягла слух.
– Наш утопленник занят делом, которое никак не позволяет издавать другие звуки, кроме бэээ, – произнес Франклин, глядя на кота, которого тошнило на траву.
– Звук идет слева, – сказала я, – пойду гляну.
По мере того как я приближалась к месту, где Егорка оставил вещи, кошачий вопль становился громче. Я заглянула в рюкзак, схватила его за лямки, вернулась на лужайку к Косте с Егором и сказала:
– Крэкс, фэкс, пэкс, Бубенец, покажись!
Из горла рюкзачка высунулась круглая голова с треугольными ушами.
– Бубенчик! – завизжал Егор и бросился к четверолапому другу.
– Супер! – выдохнул Костя. – А это кто?
Спасенное животное село и фыркнуло. Сейчас, когда мокрая шерсть начала подсыхать, стало понятно: у незнакомца шубка полосатая, и сам он значительно меньше Бубенца.
– Бродячая кошка, – ответила я, – ей повезло, что мы очутились рядом в момент, когда она терпела бедствие.
– И что с ней делать? – не успокаивался Франклин. – Оставить ее здесь невозможно.
– Заберем с собой, – протянула я, – похоже, иного выхода нет.
– Здорово! – запрыгал Егор. – У Бубенчика появился друг! Сейчас имя ему придумаю.
– Все хорошо, что хорошо заканчивается, – процитировал Костя любимую поговорку воспитавшей меня Раисы. – Гоша, бери Бубенца, Ви прихватит мешок, я понесу найденыша.
– Барабан! – воскликнул Егор.
– Где? – оглянулся Франклин. – Отчего меня не удивляет, что вы прихватили на вечернюю прогулку ударную установку?
– Его будут звать Барабан, – захлопал в ладоши Егор. – Очень красиво получается. Бубенец и Барабан, на одну букву.
– Лучше Васька или Тишка, – предложила я.
– Барабан красивше, – возразил Егор.
