— Тогда скажи, Муза, что за идиотка беседовала со мной до этого?
— Это моя подруга.
— Правильно, я могла бы и сама догадаться. Но почему она назвалась твоим именем? Впрочем, можешь, не отвечать, — устало разрешила бабуля.
Ноя все же ответила — врать так врать:
— Была занята, не могла подойти к телефону, попросила идиот… Попросила подругу поговорить за меня. Я же не знала, что ты позвонишь.
Я посмела врать своей любимой бабуле и страшно злилась на себя за то, что делаю это совсем неумело. Естественно, бабуля не верила ни одному моему слову.
— Значит так, Муза, чувствую — у тебя там творится нечто невообразимое. Придется приехать к тебе, — объявила свой приговор бабуля.
«Ой, что тут будет!» — мысленно ужаснулась я и бросилась ее отговаривать.
— Нет, не надо! — закричала я. — У меня все в порядке, и не стоит тебе волноваться.
— Еще добавь: «в твоем возрасте»! — рассердилась бабуля.
Мне стало стыдно.
— Кстати, выглядишь ты сегодня отлично, — неловко попыталась я исправить оплошность.
— Неужели так хорошо, что даже слышно по телефону? — саркастично спросила бабуля.
Ей всегда нравилось ставить меня в неловкое положение. Я сдалась.
— Один — ноль в твою пользу! — воскликнула я.
— Не преуменьшай, — рассмеялась бабуля. — На самом деле я веду со значительным преимуществом: миллион сто тысяч триста девяносто девять. И все в мою пользу. Так что у тебя там случилось?
— Я же сказала, ничего.
— Тогда почему ты звонишь неизвестно откуда, когда в твоей квартире находится непонятно кто?
— Ошибаешься, я тоже нахожусь в своей квартире, — решила я не сдаваться ради блага страны и народа.
Но кто я против своей бабули?
— Положи трубку, — приказала она. — Наберу заново твой номер, и посмотрим, кто мне ответит.
Я поняла, что разоблачена абсолютно и дальнейшее сопротивление бесполезно, но и всю правду говорить тоже нельзя.
— Бабуль, я действительно звоню не из дома, — без вдохновения пискнула я. — Там происходят вещи, совершенно безопасные для меня и моей квартиры, но требующие присутствия работников службы безопасности.
Сказала и даже сама констатировала: «Есть над чем призадуматься».
Но бабуля размышлять не стала.
— Муза, я сейчас же иду к Леону, и если он установит, что мой телефон прослушивается, проси не проси, я приеду к тебе, — заявила она и повесила трубку.
Тут же раздался новый телефонный звонок. На этот раз звонил Коля.
— О чем вы так долго болтали? — сердито спросил он.
Пришлось оскорбиться:
— Слово «болтали» категорически неуместно, когда речь идет о моей бабуле.
Он извинился, я его быстро простила, но сообщила не без злорадства:
— Готовьтесь встречать бабулю, а о чем мы разговаривали, наверняка ты знаешь и сам.
Однако Коля меня удивил.
— Представь, понятия не имею, — обиженно сказал он.
— Хочешь сказать, что телефон бабули еще не прослушивается?
— Ни в коем случае. Ни мой телефон, ни ее, поэтому я не знаю содержания вашей беседы.
— Тогда вам не о чем переживать. Путешествие бабули зависит от этого немаловажного факта. У бабули есть приятель, который в курсе, каким способом определить, прослушивается ли ее линия.
Коля проявил к моему сообщению слишком живой интерес.
— Ты знаешь, где этот приятель живет? — спросил он несколько громче, чем следовало.
— Нет, бабуля держит его адрес в тайне. Как и внешность, и прочее. Знаю имя, но вряд ли оно вам поможет. Бабуля зовет его Лео или Леон, но по паспорту он может быть кем угодно: и Гришей, и Мишей. Если она узнает от Лео, что ее телефон прослушивается, обрати внимание, Коля, бабуля сядет за руль и через двадцать минут будет уже у меня. Имей в виду, у вас мало времени. Бабуля приедет со всеми вытекающими последствиями.
Что может моя бабуля, спросите вы?
И много и мало.
Смотря откуда на бабулю смотреть. Если взглянуть на нее из-за границы, она кое-что может. Если из нашей страны: она дряхлая старуха восьмидесяти шести лет.
Когда-то работники КГБ от нее настрадались, теперь страдают другие структуры, пришедшие им на смену. Бабуля по-прежнему четко следит за тем, чтобы соблюдались права человека. Если не во всем государстве, то хотя бы на территории ее роскошной квартиры. Поэтому она не ленится строчить жалобы во все инстанции, если обнаруживает нарушение этих прав. Ее, возможно, не знает еще кое-кто из соседей, но во всех европейских организациях, во всех комитетах по правам человека и даже в ООН бабулю мою великолепно знают, так упорна она.
Видимо, Коля был хорошо осведомлен о привычках и возможностях моей бабули, потому что он панически закричал:
— Муза! Немедленно успокой эту почтенную даму! Мы не вторгаемся в личную жизнь склочных граждан! Ваш разговор никто не слушал и слушать не будет! Кроме вас самих, разумеется.
— Тогда вам не о чем волноваться, — успокоила я Николая. — Бабуля останется дома.
— Ты позвонишь ей?
— Когда?
— Да сейчас, черт возьми! Надо же знать, чем все это кончится, елки-палки, японский городовой, раздери ее в гриву и в хвост!
Как все же он нервничает, этот несчастный Коля.
Да-а, бабуля умеет заставить себя уважать!
Пришлось согласиться:
— Хорошо, я позвоню.
С полчаса набирала номер бабули, но трубку она не брала.
Коля усиленно мешал мне дозваниваться. Через каждые пять минут он желал знать, с каким успехом идут дела. В конце концов я на него накричала, и он, как настоящий мужчина, немедленно успокоился.
А я принялась крутить диск его телефона, набирая номер бабули. Наконец мне повезло.
— Муза, дорогая, все в порядке, похоже, — удовлетворенно сообщила бабуля.
И лишь в этот момент (к своему стыду!) вспомнила я про трубку.
— Бабуль, я же забыла сказать!.. — радостно завопила я, но была немедленно прервана. В трубке строго прозвучало:
— Муза, девочка, ты ведешь себя очень вульгарно, постарайся это понять.
Пришлось перейти на радостный шепот.
— Бабулечка, — прохрипела я. — «Данхилл»!
— Что — «Данхилл»?
— Я привезла тебе «Данхилл»! Настоящую английскую трубку «Данхилл»!
— Не говори глупостей, — рассердилась бабуля. — «Данхилл» тебе не по карману. Выбрось дешевую китайскую подделку, которую подсунули тебе, простодушной, бесчестные люди.
— Нет, бабулечка, настоящий английский «Данхилл» с двумя белыми пятнышками! А к нему топталки, ершики и даже консервированное молоко специального состава для вымачивания трубок!
Я назвала цену трубки и молока.
Бабуля ахнула, но поверила мне. Бывают же чудеса!
— Муза, что еще ты купила в Париже? — строго спросила она.
Я перечислила все предметы. Не забыла про шубы и драгоценности. Бабуля моя ужаснулась.
— Муза, еду к тебе! — воскликнула она и бросила трубку.
Я снова набрала ее номер.
— Муза! Считай, я уже в пути, — с угрозой сообщила бабуля.
Я взмолилась:
— Бабуля, только не вешай трубку! Я не все еще тебе доложила!
— Хорошо, докладывай остальное, — снизошла добрячка бабуля.
Я позволила себе заявление:
— Ты лишаешь меня самостоятельности. Кази-меж погиб, но я не имею права тебе это говорить. Он открыл на мое имя счет в банке и положил на него приличную сумму. Теперь я очень богата.
В ответ раздалось скептическое:
— Очень? Сколько на счете?
— Бабуль, даже мне этого знать не положено.
— Надеюсь, пока? — спросила бабуля.
— Конечно, пока. Я скоро узнаю. Ты — нет.
— Мне и не надо. Мне хватит того, что узнала. Кстати, я обязана хранить твои тайны?
— Понятия не имею. Думаю — нет.
— Ты, значит, точно не дома.
Я посмела признаться:
— Нет, бабулечка, нет.
— Как я могу тебя отыскать, мое солнышко?
— Меня не надо искать. Я не пропадала.
— Но позвонить-то тебе я могу? — рассердилась бабуля.
Пришлось выдать номер телефона квартиры Капитолины и Коли. Бабуля несколько успокоилась и спросила уже участливо:
— Деточка, как ты перенесла смерть Казимежа?
— Еще не перенесла. Еще переношу и очень страдаю, — шмыгнула носом я и разрыдалась:
— Бабуль, родная, любимая, прошу, не задавай мне вопросов и не мешай. Беда пытается свить гнездо в нашем доме, но ты не волнуйся. Я схватилась со злодейкой бедой не на жизнь, а на смерть. Клянусь, выйду из боя с честью, но победительницей. Клянусь, ты будешь мною гордиться.
Кое-кто обвинил бы меня в излишнем пафосе и преувеличении — кто угодно, но не харизматичка бабуля.
За годы общения с ней пришлось научиться выражать свои мысли пафосно и харизматично.
— Не буду тебе мешать, — с достоинством произнесла бабуля и еле слышно добавила:
— Да хранит тебя бог, моя глупая фантазерка.
Услышав гудки, я вздохнула с большим облегчением и повесила трубку. Телефон тут же заверещал как сумасшедший. Я снова схватила трубку.
— Муза, ну что там? — плохо скрывая злость, спросил Николай.
