— Обстоятельства меняются, — возразила я. — Новую работу я не беру.
Его лицо омрачилось. Он поставил качалку.
— Извините, — добавила я.
— И это все? Думаете, извинений достаточно?
— Поверьте, мне очень жаль. Но я не могу. Правда, не могу. Простите, — и я добавила: — Простите.
Наконец он ушел, оставив кресло. Даже его спина выглядела сердито.
Я втащила качалку в дом и, заперев дверь, понесла в сарай.
В сарае теснились стулья с прямыми спинками и поперечными перекладинами на них, угловой буфет темного дуба, шкаф из ясеня без задней стенки, георгианский письменный стол со стулом. Хотя я не заглядывала в сарай с давних пор, здесь по-прежнему приятно пахло опилками и лаком. На полу валялись ворохом кудрявые стружки. Я подобрала один светлый завиток, гадая, буду ли когда-нибудь снова работать здесь.
— Значит, ты мне не веришь?
Мы с Мэри гуляли по вересковой пустоши. Был прохладный пасмурный день. Под ногами шуршали опавшие листья. Годовалый Робин задремал, раскинувшись на спине у Мэри в «кенгуру».
— Этого я не говорила. Точнее, говорила, но… Послушай, Элли, Грег был замечательным, но не святым. Любой мужчина может сбиться с пути, если представится случай.
— Сбиться с пути? — переспросила я, начиная раздражаться.
— Все зависит от возможностей и соблазна. Первый шаг наверняка сделала эта Милена.
— Она не имела к нему никакого отношения. Как и он к ней.
Мэри остановилась.
— Если я не согласна с тобой, это еще не значит, что я не на твоей стороне. Знаешь, — она коснулась моей руки, — я ведь немного понимаю, через что ты прошла. Знаешь, что было вскоре после рождения Робина?
Меня охватило тоскливое чувство.
— Эрик спал с одной женщиной с работы. Я была не в себе, валилась с ног от усталости, стала плаксивой, у меня постоянно саднило грудь, как раз сняли швы, так что я заново училась сидеть — словом, о сексе и речи быть не могло. И все-таки я была счастлива. Прямо таяла от счастья. И заметь, у Эрика это был не единичный эпизод, как бывает спьяну, — все это продолжалось несколько недель. Он возвращался домой поздно, притаскивал огромные букеты, был чрезмерно внимательным и раздражался из-за каждого пустяка. Шаблоннее некуда, верно? Вспоминая об этом, я диву даюсь: как я сразу не сообразила, в чем дело? А я как будто ослепла, довольствовалась своим коконом радости. И только когда увидела их вдвоем, вмиг обо всем догадалась.
— Почему же ты сразу не рассказала мне? — Я вспомнила наш разговор с Грегом — тот самый, когда я уверяла, что, если бы Эрик изменял Мэри, я непременно узнала бы об этом.
— Потому что чувствовала себя униженной. И глупой. — Она сердито уставилась на меня. — Толстой и уродливой, никчемной и пристыженной. Теперь-то, после всего что было, ты наверняка понимаешь, каково мне пришлось. Вот я и решила признаться.
— Мэри, я искренне тебе сочувствую, — сказала я. — Но то, о чем ты говоришь, — совсем другое дело.
— Почему это? Хочешь сказать, вы с Грегом особенные?
— Он не поступил бы так.
— Вот и я раньше говорила так про Эрика.
— У меня чутье.
— А тебе никогда не приходило в голову, что Грегу мог осточертеть секс ради твоей беременности?
Я вздрогнула, словно Мэри влепила мне пощечину.
— Ох, Элли. — Ее лицо стало горестным, в глазах заблестели слезы, но от холода или от сочувствия, я так и не поняла.
Офицер полиции Дарби провела меня в тесный кабинет. Я села к столу напротив нее, вгляделась в ее лицо — немолодое, проницательное и приятно-простоватое, снова отметила, как идет ей строгая короткая стрижка. После обмена стандартными любезностями я сменила тему.
— Впечатление обманчиво, — начала я. — Мне не верится, что у Грега был роман с Миленой Ливингстоун. Если уж говорить начистоту, по-моему, они были едва знакомы.
Моя собеседница нервно улыбнулась и заговорила отчетливо и с расстановкой, словно с несмышленым ребенком:
— Их нашли в одной машине.
— Поэтому я и пришла сюда, — подхватила я. — Здесь кроется какая-то тайна. Мне кажется, надо возобновить расследование.
Она слегка склонилась ко мне:
— Миссис Фолкнер, ваш муж погиб в аварии.
— Он был не пристегнут, а Грег всегда пристегивался. Вы должны продолжить следствие.
— Эксперт подтвердил, что это была трагическая случайность. Я понимаю, как тяжело вам сознавать, что он был с другой женщиной. В сущности, не важно, были они знакомы или нет.
— Никаких свидетельств их знакомства не существует, — сообщила я. — Говорю вам, он не знал, кто она такая.
— Нет, вы говорите, что не верите в знакомство вашего мужа с этой женщиной. При всем уважении, истина и ваше неверие — не одно и то же.
— Значит, вы просто закроете дело?
— Да. А вам я посоветовала бы смириться. На вашем месте я задумалась бы, не обратиться ли…
— Вы считаете, мне нужна помощь? Консультация психолога?
— Я считаю, что вы пережили серьезное потрясение и никак не можете успокоиться и прийти в себя.
— Если я еще хоть раз услышу от кого-нибудь, что должна «успокоиться», я взорвусь.
Я перечитала письма Грега так внимательно, что почти заучила их наизусть. Но ничего предосудительного не нашла. А потом вдруг заметила нечто ошеломляюще очевидное, о чем в цивилизованном мире наверняка знали все, кроме меня. В каждом письме указывалось точное время, когда Грег нажал кнопку «Отправить». Каждое недвусмысленно свидетельствовало о том, где он находился в тот или иной момент.
Через полчаса я вернулась из магазина канцелярских принадлежностей с двумя набитыми пакетами и разложила по ковру их содержимое: свернутые в рулоны листы ватмана, линейки, разноцветные карандаши, фломастеры, маркеры, упаковки мелких наклеек-стикеров — круглых, квадратных и в виде звездочек.
Я расстелила четыре листа ватмана в ряд по полу, придавливая уголки тяжелыми книгами, а затем, взяв линейку и тонкий чертежный карандаш, принялась разлиновывать листы. Каждая линия отчерчивала одну из последних недель жизни Грега. Я разметила семь колонок, потом провела горизонтальные линии, разделив каждую на 120 прямоугольников. Каждый соответствовал десяти минутам дня начиная с восьми часов и заканчивая полуночью. Ночное время меня не интересовало: за последний месяц мы не провели врозь ни одной ночи.
Порывшись в памяти, я зачеркнула вечера, которые мы провели вместе. Несколько выходных я замазала черным фломастером. В эти дни Грег никак не мог встречаться с Миленой Ливингстоун.
Затем я занялась письмами. По работе Грег отправлял двадцать-тридцать писем в день, иногда и больше. Сверяясь со временем отправления каждого письма, я ставила букву «О» — «офис» — в соответствующей графе на ватмане. Грег следовал привычке отправлять первую за день партию писем сразу после прихода на работу, вторую — примерно в час дня и третью — около пяти, но и в промежутках порой писал кому-нибудь. Мне понадобился всего час, чтобы обработать все письма, и, когда с ними было покончено, я с удовлетворением отметила, что пустых клеток в таблице почти не осталось.
На следующий день я зазвала к себе Гвен, просила приехать пораньше, но она работала и добралась до меня лишь к шести. Встретив ее, я прошла с ней на кухню и заварила кофе.
— Хочешь печенья? — спросила я. — Или имбирного кекса? Сегодня днем я испекла и то и другое. Ни на минуту не присела.
Гвен взглянула на меня удивленно и чуть озабоченно:
— Пожалуй, кекса. Немножко.
Я налила кофе и поставила перед Гвен кекс на тарелке.
— Так что случилось? — спросила Гвен. — Ты позвала меня, чтобы угостить кексом?
— Нет. Хотела кое-что показать тебе. — Я провела ее через холл в гостиную. — Смотри, — указала я. — Что скажешь?
Гвен недоуменно оглядела четыре листа ватмана, испещренных разноцветными пометками и стикерами разной формы.
— С виду симпатично, — осторожно сказала она. — А что это?
— Жизнь Грега в последний месяц перед смертью, — растолковала я.
Я объяснила, как додумалась проверить время отправления писем по электронной почте, как сопоставляла собранные сведения с воспоминаниями и даже нашла среди документов счета из сэндвич-бара, где Грег обычно обедал. На всех счетах, будь то за еду, бензин или канцтовары, указана не только дата, но и точное время покупки.
— Все эти стикеры обозначают моменты, когда я точно знала, где находится Грег. Здорово, правда?
— Да, но…
— Пару раз в неделю Грег ездил к клиентам. Я обзвонила их под видом ассистента Грега и объяснила, что для налоговой инспекции мне требуется указать точное время встречи. Все охотно согласились помочь мне. Эти встречи обозначены голубым цветом. Неопределенными оставались промежутки между отъездом Грега из офиса и прибытием к клиенту. Но я нашла один полезный сайт: если ввести почтовые индексы офиса и клиента, получишь примерное время в пути. Эти интервалы я пометила красным. Точность далека от идеальной, но результаты все равно совпадают. Мне понадобилось на все про все полтора дня — и смотри, что получилось! Что ты видишь?
