Нолан разработал весьма специфический метод осмотра тел. Он начинал с формальных признаков – одежда, конечности, – не касаясь отличительных черт: так проще сохранять беспристрастность, видеть не жуткое целое, а отдельные его части.
Руки чистые: ни дорожек, ни одиночных следов от уколов. На внутренней стороне предплечья татуировка – туз пик. Кожа начала буреть: так бывает, если тело проведет под водой пару суток. Посмертные повреждения и царапины – течение протащило тело по дну.
Внимание полицейского сместилось с периферии к центру: ботинки, черные джинсы. Белая футболка потемнела от воды. Живот раздут газами, поэтому тело и всплыло. В груди рваная рана… Хорошо, что крысы до нее не добрались! Зачастую единственный способ найти рану на теле утопленника – посмотреть, где его объели крысы.
Наконец, собрав, обработав и рассортировав полученную информацию, Нолан посмотрел на лицо трупа.
– Ненавижу утопленников! – сморщил нос Мэтьюз.
– Красавчик! – покачал головой Джексон. – Спорим, что это убийство?
– Его застрелили не здесь.
– Похоже на то, судя по трупным пятнам.
Джексон обернулся к лаборантке:
– Отпечатки пальцев сняли?
Молодая женщина осторожно положила побуревшую руку трупа на асфальт, прерывая священнодействие с телом.
– Да, но о качестве можно будет судить лишь после того, как проведем сопоставление. Чем больше времени тело проводит в воде, тем сложнее идентифицировать.
– Сколько он проплавал?
Лаборантка пожала плечами:
– Сходить кожа еще не начала… Максимум дня два. Патологоанатом уточнит.
Джексон кивнул, потер замерзшие руки.
– Ненавижу эту погоду! Еще до Хэллоуина не дожили, а холодно – вот-вот снег пойдет! – Голос детектива гулко звучал под асфальтовым полотном эстакады. – Нолан, ты чего притих? Задумался?
– Отпечатки проверьте, – чуть слышно отозвался Шон. – По-моему, это Патрик Коннелли.
Эван его провел.
Сжимая руль побелевшими пальцами, Дэнни вспоминал вчерашнюю встречу в трейлере. Запах перестоявшего кофе; Эван, развалившийся на кушетке; Эван, согласившийся позвонить Ричарду. Слишком быстро Макганн согласился. Дэнни еще тогда обратил на это внимание, но особого значения не придал.
Черт подери!
Макганн сам все продумал, просчитал и спланировал. Операция шла под его контролем.
«Дошло наконец-то, как до жирафа! Поздравляю!»
Звонок Ричарду выбил Дэнни из колеи. Над этим надо было поразмыслить где-нибудь в спокойной обстановке. Картер направился в излюбленный бар, но оказался слишком близко от дома. Размышлять о похищении здесь было так же кощунственно, как развлекаться с любовницей на супружеском ложе. Дэнни бесцельно кружил по городу, бормоча себе под нос и отмечая концы тирад отчаянными ударами по рулю. Чем сильнее кипел гнев, тем быстрее он ехал.
Сколько ни думай, как ни осторожничай, но Эван – это цунами, торнадо, землетрясение. Не человек, а стихийное бедствие. Дэнни выжимал газ, чувствуя, как дрожит под шинами асфальт. На ураган можно злиться, рвать на себе волосы, умолять, уговаривать, но, оказавшись на его пути, самое разумное – спасаться бегством. Машины превратились в размытые пятна. Дэнни, бешено перескакивая из ряда в ряд, летел к горизонту, подрезав по пути неповоротливый «мерседес». «Дурак, попытался совладать с бешеным потоком! Теперь тебя несет в бездну!»
Сзади возмущенно загудели сирены, водитель «мерседеса» испуганно притормозил – Дэнни буквально ворвался в его ряд, едва не чиркнув бампером по капоту. Картер судорожно вывернул руль – вираж получился слишком крутым. Если не справиться с управлением, «форд» встанет на ребро, медленно перевернется, и все проблемы разрешатся сами собой. Нервы выдержали, и под истеричные вопли гудков он аккуратно выровнял машину. Вернувшись в свой ряд, Картер глубоко вздохнул, проигнорировал раздраженный взгляд водителя «мерседеса», проверил тормоза: в порядке – и сбросил скорость.
Нет, так нельзя…
Включив «аварийку», Дэнни выбрался из среднего ряда. Не задержавшись в крайнем правом, он выехал на обочину. Колеса подскочили на трещинах в асфальте, и «форд» остановился. Заглушив мотор, Картер прислушался к тишине, нарушаемой ритмичным шелестом пролетающих мимо машин.
На пассажирском сиденье появился отец.
Последний раз Дэнни видел отца живым на свидании в окружной тюрьме. Лицо обветренное, морщинистое, но гордое и сильное. Руки грубые, на большом пальце белеет шрам от циркулярной пилы. Пожелтевшие зубы сжимают сигарету так крепко, будто это ось всего мира. Он смотрел на Дэнни внимательно, испытующе и оценивающе.
Осуждающе.
«Папа…»
Перед глазами снова возникла картина: визг шин, отец с сигаретой в зубах жмет на тормоза, пытается справиться с машиной.
Дэнни представил себе отцовское решение, выбор, ужасающие последствия.
Словно в замедленной съемке – безумный вираж, звон бьющегося стекла, скрежет стали об асфальт. Грузовик завис перед последним кувырком, перевернулся, и наступила тишина – странная, всепроникающая тишина.
«Папа, я…»
Отцовские глаза горели осуждением. Умер девять лет назад, а до сих пор осуждает.
Дэнни тряхнул головой. Под бархатным синим небом мерцали огни горизонта. «Эксплорер» качнуло воздушным потоком от пролетевшего мимо многотонного тягача. Без печки в салоне похолодало.
Отключив «аварийку», Картер завел мотор и выехал на дорогу.
Под аккорды бас-гитары Дэнни вложил монеты в таксофон, стал набирать номер.
«Вы дозвонились Дэнни и Карен. Нас нет дома, но…»
Он собирался прямо с дела вернуться домой, к женщине, ради которой обрек себя на этот ад. Только почему-то Дэнни стоял у ресторанчика на Холстед-стрит и прислушивался к обвиняющим гудкам автоответчика.
– Привет, любимая! Звоню предупредить, что вернусь поздно. Понимаешь, работа… – На том конце провода схватили трубку.
– Дэнни! – выпалила запыхавшаяся Карен. Наверное, завернувшись в полотенце, из душа вылетела! Сердце Дэнни болезненно сжалось: образ возник сам собой! Надо усталым голосом объяснить, что задерживается на работе, что ему очень жаль… Карен слушала молча, и Дэнни представил, как она закусила нижнюю губу.
– Дэнни…
– Милая, неделя получилась бешеная.
– Ладно, – вздохнула Карен.
– Мы наверстаем упущенное, обещаю.
– Давай завтра вечером, – подумав, предложила она. – Сто лет никуда не выбирались. Может, свидание устроим?
– Да, конечно, я постараюсь.
Карен презрительно фыркнула:
– Ладно, увидимся!
– Погоди… – Но она уже повесила трубку.
Он солгал Карен, чтобы ее защитить. Превратил подлое отношение Ричарда к рабочим в оправдание для преступления. Спланировал похищение, чтобы спасти ребенка. Вообще-то Дэнни хорошо разбирался в оттенках и полутонах, но сейчас не мог понять, где свет, где тень.
Официантка принесла заказ, но Картеру надо было сделать еще один звонок. Он вложил в таксофон монету, надеясь услышать ответ. Пять гудков – знакомый голос, требующий назвать вескую причину для беспокойства.
Дэнни выругался и стал ждать сигнала.
– Патрик, это Дэнни. Мне нужна твоя помощь. Помнишь… – Он замялся, прикидывая, что можно доверить автоответчику. – По делу, о котором мы говорили… Как только получишь это сообщение, перезвони мне на сотовый, в любое время…
Он хотел продолжить, затем все-таки повесил трубку.
Дэнни вернулся к ставшей безвкусной грудинке, раздумывая о том, как обуздать ураган.
Во сне он стоял на складе, освещенном кроваво-красными лампами. Карен держала за руку мальчика в тенниске, очень похожего на Томми. Онемев от страха, оба смотрели куда-то за плечо Картера. Очень медленно Дэнни обернулся – поворот длился вечность. За спиной стоял улыбающийся Эван, медленно поднимая пистолет, нацеливаясь не на Дэнни, а на Карен с ребенком. Грянул выстрел, и Дэнни проснулся в холодном поту. Карен спит рядом, завернувшись в простыню. На часах – 5.32.
Машинально, как лишенный воли зомби, Дэнни принял душ и вышел на улицу.
За рулем «форда», в первых лучах холодного осеннего утра, Картер почувствовал себя лучше. Ему нравилось утро, он любил с надеждой смотреть в новый день. Конечно, Эван – стихийное бедствие, но Дэнни известна его природа, динамика развития. Подъезжая к стройке на Пайк-стрит, Дэнни обрел новую уверенность. Что ж, будем играть! Правила игры знакомы.
Ворота оставили незапертыми, специально для Дебби. Картер въехал на объект, поставил «эксплорер» рядом со стареньким «фордом-темпо». Заднее окно развалюхи обклеено логотипами рок-групп, сиденья скреплены изолентой. На стройке царила тишина, прерываемая лишь шорохом пластиковой обшивки.
