Борис засмеялся.
— Халил любил повторять: «У американцев так много золота, что они забыли, что такое сталь».
Что ж, в этом есть доля истины. Но Борису я говорить это не стал, а сказал:
— Позвольте задать вам еще один вопрос. Ваши друзья из Лэнгли имеют какое-то отношение к Асаду Халилу?
Он замолчал. Я ждал.
Наконец он заговорил:
— Я понятия не имею, были ли у Халила и ЦРУ какие-то точки соприкосновения тогда. Но вот что я вам скажу. Если на страну никто не нападает… ну, скажем, два года, народ забывает. Народ начинает критиковать правительство и методы, которыми оно борется с противниками. Так что может помочь правительству в такой ситуации? Правильно, еще одно нападение.
Теперь замолчал я, но я понял, о чем он говорит. Но ведь Борис был… ну, он служил в КГБ. Эти ребята всюду видят заговоры.
— Мистер Кори?
— Простите, вношу поправки в сценарий.
— Я могу вам еще чем-нибудь помочь?
— Не сегодня.
— Тогда спасибо за звонок. И за эту неделю.
— Пожалуйста. И не забудьте позвонить мне, если вы случайно пристрелите его в целях самообороны.
— Сразу после звонка адвокату.
— Борис, вы настоящий американец.
— Спасибо. — Он немного помолчал. — Что бы он для вас ни приготовил, мистер Кори, это будет весьма неприятно.
— Да. Так же как и для вас. И возможно, вы будете первым.
Он не ответил, и мы закончили разговор.
В половине шестого я вызвал такси и отправился на Федерал-плаза, 26. Перед этим я провел несколько часов за столом, читая электронную почту и слушая голосовую. Ни в той, ни в другой ни слова про Халила — это укрепило меня в убеждении, что дело находится под очень жестким контролем. И я не видел ни следа Тома Уолша — это укрепило меня в подозрении, что он решил дистанцироваться от меня и от этой операции.
В восемь я встретился с Пареси и Старком, и мы детально обсудили предстоящую операцию. В девять я вышел из здания и пошел к пустынному в этот час участку Торгового центра.
Я обошел практически квадратный участок размером шестьсот на шестьсот ярдов, остановившись несколько раз, чтобы заглянуть в громадный котлован. На дне ярко освещенной ямы высились горы строительных материалов и стояла строительная техника. Все завалы уже разобрали, но то и дело то там, то здесь находили все новые человеческие останки. Ублюдки.
Со стороны Либерти-стрит котлован представлял собой пологий земляной скат прямо до участка строительства. Подход к нему был закрыт высокими воротами, которые сейчас были заперты. За воротами я рассмотрел жилой трейлер — удобный пост для полиции, которая контролировала этот единственный вход в котлован.
Что ж, я и не ждал, что найду Асада Халила здесь, так что я двинулся по Уэст-стрит, которая пролегает между местом, где был Всемирный торговый центр, и зданиями Всемирного финансового центра, которые были так сильно разрушены падением Башен-близнецов, что в целях безопасности весь этот участок обнесли оградой. Он походил на зону боевых действий — каковой, в сущности, и являлся.
— За тобой никого нет, — послышался в наушниках голос Старка.
— Понял.
Я направился к Баттери-парку, расположенному в полумиле к югу от Граунд-Зироу. Вечер был ясный и теплый, и кое-какие люди любовались статуей Свободы — в их числе пара из группы наблюдения, которую я видел накануне в Центральном парке на скамье. Я мысленно пожелал им, чтобы они хоть чуть-чуть друг другу нравились.
— Безнадега, — сказал я в свой микрофончик.
— Может, еще рано, — ответил Старк. — Давай погуляем по темным тихим улочкам, а потом опять вернемся сюда.
Как мне это нравится: Старк употребил множественное число, словно он тоже гуляет со мной.
Гуляя по тихим улицам финансового квартала, я позвонил Кейт.
— Я ждала твоего звонка. Где ты сейчас?
— Переступаю через пьяных биржевых маклеров.
— Будь осторожен, Джон.
— Я тебя люблю. — Есть некоторые преимущества в том, что жена работает вместе с тобой. Она, конечно, беспокоится, но беспокоится с пониманием.
Я продолжал прогулку по безлюдным улицам Нижнего Манхэттена, вернулся в Баттери-парк, потом — к Торговому центру. Ближе к полуночи мы убедились, что никто за мной не следит, я сел в такси и поехал домой. Из такси позвонил Кейт:
— Не повезло. Еду домой.
— Хорошо. Не делай этого больше. Еще одного такого вечера мои нервы не выдержат.
— А впереди — свободные выходные, — сказал я. — Завтра увидимся.
Похоже, мысль поработать приманкой для Льва не оправдала себя. Это могло означать, что Халил и его местные приспешники так и не узнали, что я прогуливаюсь по вечерам. Или узнали, но почуяли ловушку. Или Халил уже уехал.
Нет, он не уехал. Я чувствовал, что он где-то здесь.
В пятницу утром солнце лилось сквозь балконные двери и день опять обещал быть прекрасным. Я поехал к Кейт в Бельвью. Она вбила себе в голову, что именно сегодня вырвется из больницы.
— Я не переживу эти выходные, если останусь здесь, — сказала она.
Я пока не хотел, чтобы она возвращалась в нашу квартиру.
— Вот что я тебе скажу, — ответил ей я. — Если до понедельника ничего не случится, мы с тобой улетим в… где живут твои родители?
— В Миннесоте.
— Улетим в Миннесоту. Но эти последние дни побудь здесь.
Она не ответила.
На самом деле я вовсе не стремился ни в какой Восточный коровий луг, штат Миннесота, но надеялся оставить Кейт с родителями и вернуться. Халил не знает, что Кейт жива, насколько мне известно. Но даже если так, я вытащил из кобуры револьвер и положил ей под подушку.
— С мистером Смитом и мистером Вессоном спится лучше, — сказал я. Она кивнула, но ничего не сказала.
Я пообедал с ней вместе — жареный голубь с горошком — и, когда мы поели, Кейт спросила, пойду ли я снова гулять в понедельник вечером.
— Я ничего насчет этого не слышал, — ответил я.
— Это пустая трата времени, — сказала она. — Халил не попадет в столь очевидную западню. — Она взяла меня за руку. — Джон, Халил наверняка раскусил это дело и приготовил собственную ловушку. Для тебя.
— Послушай, Кейт, я ведь тоже способен распознать ловушку.
— Я знаю, способен. А еще я знаю, что ты пойдешь прямо в нее, потому что решишь, что все понял и всех победишь. У тебя гипертрофированное эго, — сказала она.
Это главная причина смерти альфа-самцов.
— Значит, — сказала она, — два билета до Миннесоты на понедельник. Я закажу.
— Отлично. — Разумеется, я не собирался лететь с ней. Если только Асад Халил не умрет до понедельника. А если он умрет, тогда и совсем уже незачем лететь в Миннесоту. Я собрался уходить. — Не забудь, под подушкой у тебя револьвер.
— Может, он поможет улучшить здешнее обслуживание.
— До вечера.
— Не надо приезжать вечером, Джон. Я в порядке. Увидимся утром. Только не пытайся удрать от своей охраны, чтобы посмотреть, не ждет ли тебя где Халил.
Жены умеют читать мысли. Или, может быть, я стал слишком предсказуемым.
— Я не буду подвергать себя опасности, — ответил я.
— Вот именно, не подвергай.
Днем я писал и думал, а также строил планы. В здоровом теле здоровый дух, и с телом разобраться легче. Так что в шесть вечера я позвонил своим охранникам и заказал пиццу пеперони, что очень полезно для духа. В семь интерком зажужжал и парень из спецопераций сказал:
— Пицца прибыла.
Я отпер дверь и оставил ее приоткрытой, потом вытащил «глок» и отступил вглубь прихожей. Если пицца будет с анчоусами, убью разносчика. В дверь постучали, потом она открылась, и на пороге с коробкой пиццы возник Винс Пареси. Жаль, что у меня в руках был пистолет, а не фотоаппарат. Пареси заметил, что я убираю пистолет, но комментировать не стал.
— Я подумал, не составить ли тебе компанию, — сказал он. Сказал так, словно это была идея Кейт. Или Уолша. А может, ему самому пришла в голову та же мысль: надо бы присмотреть за Кори.
— Вы очень заботливы, — ответил я.
— Да уж. Вот пицца.
Я взял коробку и заметил у него под мышкой бутылку красного вина.
— Поужинаем на свежем воздухе? — предложил я.
— Тебе не следует выходить на балкон, — напомнил он.
— Кто не рискует, тот не пьет шампанского.
Я вынес пиццу на балкон и поставил на журнальный столик, потом вернулся за штопором, бокалами и бутылкой виски.
Поскольку я настаивал, Винс вышел со мной на балкон, и мы стали есть мою пиццу и пить его вино. Погода была прекрасная, и улица под нами оживала: вечер пятницы, конец недели. Но он не сводил глаз с окрестных домов, и разговор тек как-то вяло. В конце концов он сказал:
— Эти ублюдки могут пристрелить нас обоих.
— Это вряд ли. Если бы Халил хотел убрать меня из снайперской винтовки, он бы давно это сделал. — И я добавил: — Он для меня приготовил что-то другое.
