– Дорогая, вы многое упустили, оставшись в холодной капелле. Профессор, снимайте фольгу!
Вассерман побледнел.
– Не могу поверить, что сейчас мы увидим бренные останки князя Вулка Сепета, скончавшегося более шестисот лет назад… Ну что же…
Он приподнял фольгу и передал ее двум помощникам, а затем заглянул в гроб. Его лицо выразило крайнюю степень удивления. Покачнувшись, он поднял взгляд на присутствующих и ошеломленно пробормотал:
– Этого не может быть! Этого просто не может быть!
* * *
Его светлость князь Юлиус рванулся к гробу и, заглянув в него, истерично вскрикнул:
– В чем дело, профессор? Вы решили надуть меня? Без моего ведома вскрыли гроб?
– Как вы можете подозревать меня в подобном! – оскорбился бородатый историк. – Ваша светлость, вы же сами видели, что гроб, запаянный золотой фольгой, забитый и скрепленный скобами, находился в неповрежденном саркофаге! Не сомневаюсь, что в течение шести с лишним столетий к нему никто не прикасался!
– Тогда как понимать это? – завопил Юлиус, указывая пальцем, увенчанным перстнем с фамильным гербом, на гроб. – Или вы хотите сказать, что тело до такой степени разложилось, что не осталось ни единой косточки?
– С учетом того, что гроб был так тщательно запаян и закрыт, мы должны были найти отлично сохранившееся тело князя Сепета, – пробормотал профессор Вассерман. – Я бы не удивился, если бы покойный выглядел как живой человек, заснувший несколько минут назад. Так было с телом Иоганна Вольфганга фон Гете: когда советские солдаты вскрыли герметически запаянный его саркофаг в Веймаре, то их глазам предстало ничуть не изменившееся тело великого поэта, хотя к тому времени со дня смерти Гете прошло около ста двадцати лет.
– Так в чем дело? – подбежал к гробу Бонифаций Ушлый.
Репортер заглянул в гроб, отшатнулся и начал мелко креститься.
– Там никого нет! – закричал он, и его слова многократным эхом прокатились под сводами капеллы. – Гроб совершенно пуст! Вулкодлак выбрался наружу!
– Не мелите чепуху, – резко бросил Марк и подошел к гробу.
Стелла последовала за ним. Посмотрев в гроб, доктор Конвей не увидела ничего, кроме пустоты. Ни пыли, ни обломков костей, ни обрывков одежды или ратных доспехов.
– Может быть, под влиянием каких-либо факторов тело попросту бесследно исчезло? – предположил князь Юлиус. – Ведь саркофаг по-латыни – «пожирающий плоть». Его так назвали древние римляне, потому что тела, помещенные в подобные могилы, со временем полностью рассыпались в прах.
– Но здесь нет и праха! – ответствовал потрясенный профессор Вассерман. – У римлян саркофаги были из пористого известняка, а этот высечен из цельной глыбы гранита. Гроб был запаян, никакие насекомые и грызуны не могли бы проникнуть внутрь. И даже если бы подобное произошло, то остались бы кости. Но гроб пуст! Я ничего не понимаю!
– Господи, неужели вы не понимаете? – продолжая креститься, прошептал Бонифаций Ушлый. Журналист оступился и рухнул на каменные плиты капеллы. – Вулкодлак выбрался из могилы и рыщет где-то поблизости в поисках новых жертв! Он уже убил двоих и наверняка продолжит свое кровавое пиршество. Вы разве не слышите?
Откуда-то издалека в капеллу ворвался протяжный вой, то уходящий по тону ввысь, то низвергающийся до низких нот. Стелла похолодела, а Ушлый закричал:
– Ему не нравится, что вы разворотили его могилу! Не удивлюсь, если это его разозлит! Еще бы, вы лишили его дома! Вулкодлак отомстит за подобное, и месть его будет ужасна!
– Замолчи, идиот! – дрожащим голосом произнес князь Юлиус.
Вой нарастал, переходя в захлебывающийся кашель. Вдруг к вою присоединились другие, более тонкие и тоскливые голоса.
– Волки! – заметил кто-то из историков. – Как пить дать, волки!
– Он ими повелевает! – заорал Ушлый. – Господи, и зачем я согласился принимать участие во всем этом? Он же теперь будет за мной охотиться! Изыди, нечистая сила! Пощади меня, Вельзевул!
Плюясь и крестясь, Ушлый выкатился из замковой капеллы. Стелла шепнула Марку:
– Неужели вы до сих пор считаете, что источник заунывного воя – ветер? Я уверена, что он принадлежит… принадлежит живому… существу. Или, во всяком случае, чему-то, что было раньше живым!
Вой наполнял капеллу. Князь Юлиус, дрожа, придушенно прошептал:
– Волки, мерзкие волки… Я прикажу организовать на них облаву…
– То, что так воет, не может быть волком, – заметил кто-то из команды профессора Вассермана. – Журналист прав, так может выть только что-то потустороннее!
Князь Юлиус, несколько оправившийся, подошел к Стелле:
– Как бы там ни было, моя дорогая, но ни черт, ни вулкодлак не заставит меня отменить назначенный на завтра праздник. Состоится прием, на котором будут присутствовать мои заокеанские друзья, желающие финансировать переоборудование замка под отель. Вы, дорогая моя, будете желанной гостьей. Жду вас к восьми!
Князь неловко развернулся и, сопровождаемый адвокатом, буквально вылетел из капеллы.
Вой, достигнув апогея, внезапно смолк. Марк, внимательно осмотрев пустой гроб, спросил:
– Профессор, каково ваше мнение как ведущего специалиста по Вулку Сепету? Вы же не верите бредням про ожившего мертвеца, в обличье монстра бродящего по местным лесам? Отчего могила оказалась пустой?
– Пока я не могу предложить никаких объяснений по данному поводу, – почесав бороду, ответил профессор Вассерман. – В одном я уверен – если тело князя в саркофаге и находилось, то оно давно отсюда исчезло. Каким образом, почему и когда именно, я не могу сказать. А по поводу вулкодлака вообще не хочу давать комментариев.
– Профессор, не может быть, чтобы вы верили в подобную ерунду! – заявил сердито Марк.
– А вы, комиссар, вы верите в вулкодлака? – спросил профессор Вассерман.
Марк не медлил с ответом. Потом резко заявил:
– Конечно же, нет, профессор!
Стелла, наблюдавшая за комиссаром Золтарем, поймала себя на мысли, что не верит в искренность его слов.
По дороге из замка в городок Марк и Стелла практически не разговаривали, обменявшись всего несколькими ничего не значащими фразами. Ни он, ни она не затронули тему вскрытия княжеской усыпальницы и отсутствия в ней тела Вулка Сепета. Марк привез Стеллу к пансиону матушки Гертруды.
– Не хотите ли выпить со мной чашку кофе? – предложила доктор Конвей.
Марк заколебался, но отказался:
– Мне требуется заглянуть в управление, я отсутствовал полдня. Стелла, вы намерены идти завтра на прием, устраиваемый Юлиусом?
– Еще не решила, – ответила доктор Конвей. – Но почему вы спрашиваете?
– Я не хочу… мне бы не хотелось, чтобы вы оказались в гостях у старого донжуана. Он положил на вас глаз!
Стелла едва не поинтересовалась, не положил ли сам Марк на нее глаз, но вместо этого выпалила:
– Как вы думаете, тела князя не оказалось в гробу, потому что он, обратившись в вулкодлака, бродит по горам?
– Я уже говорил, что не верю в подобное, – дернул плечом комиссар.
– Но вы как-то признались, что вас терзают сомнения… – возразила Стелла.
Марк Золтарь вспыхнул:
– Если кто из княжеского рода Сепетов и опасен, так вовсе не Вулк, умерший шестьсот лет назад, а его потомок, живущий ныне. Прошу вас, не ходите завтра на прием! Я не хочу, чтобы Юлиус… чтобы он…
– Не беспокойтесь, шериф, я не позволю князю распустить руки. А кроме того, на приеме будет куча народа, как я поняла, – усмехнулась Стелла. – Вы не передумали насчет кофе?
Марк уехал, а Стелла задержалась на улице. Она всматривалась в черный силуэт замка, возвышавшийся над городом, и размышляла о том, что, возможно, где-то там, в горах, покрытых лесом, бродит нечто, внушающее ужас и несущее смерть.
– Доктор, вы так и будете мерзнуть на улице? – раздался голос Йозека.
Стелла, вздрогнув, обернулась – молодой человек стоял у нее за спиной.
– Мама ждет, ужин готов, – добавил тот. И его взгляд тоже устремился на темные горы. – Вы ведь верите в него? – спросил Йозек. – В вулкодлака?
Стелла не успела ответить, потому что скрипнула дверь, и Гертруда произнесла:
– Я накрываю на стол! Йозек, не приставай к госпоже доктору с глупыми расспросами!
* * *
Следующий день прошел в суматохе. Утром Стелла переговорила с Экарестом и узнала от Теодора Готвальда, что Вацлав Черт по-прежнему на свободе и новых улик, которые могли бы способствовать его аресту, не обнаружилось. Затем доктор Конвей отправилась в полицейское управление, где ее ожидал Марк Золтарь.
– Я пытался переговорить с Павлушкой, и… – шериф вздохнул, – у меня нет больше причин задерживать его. Однако старик уверен, что вулкодлак поджидает его на воле. Несчастный слезно просит оставить его в камере.
– И каково ваше решение? – спросила Стелла.
– Тюрьма – не отель. Павлушка не причастен к убийствам, хотя является важным свидетелем. От него нельзя добиться правды, потому что все в его больной голове перемешалось. Придется выпустить его. – Таков был ответ шерифа.
