Мелодия, конечно, была заезжена до ужаса. Бетховен, «К Элизе». Она преследовала Лизу от рождения. Каждый второй мужик пытался сыграть ее Лизе на чем придется, в меру слуха и навыков. Хотя черт с ними. Она слушала и гордилась.
Макс обернулся, заметил публику и немедленно сбился, заиграв что-то вовсе мимо партии. Он быстро отнял руки, встал и опустил крышку.
Лиза не удержалась и захлопала, и спустя миг весь магазин аплодировал вместе с ней.
– Короче, – сказал Максим, пройдя сквозь толпу нетвердым шагом. – Ищи свою дудку, и пошли отсюда. Сейчас начнутся заказы. Такие вещи меня нервируют.
Но люди разошлись, и они с Лизой снова остались бродить наедине в поисках флейты.
– Никогда бы не подумала, что ты умеешь, – она кивнула на закрытый рояль.
– Я не умею, – Макс качнул головой. – Меня натренировали играть только вот это. Штук десять преподавателей, и никакого толку. Выучился жать на клавиши в нужном порядке, чтоб он отстал.
– Кто?
– Отец. Постоянно требовал, чтоб я ему играл это. Странно, да? Бандюган шансонный…
– Гм, – Лиза поджала губы. – Правда, странно. Почему бы это.
– Может, потому, что мать звали как тебя.
«Ничего себе, новости», – подумала Лиза.
– Но… слушай, это так важно! Было. Почему на сеансе ты ни разу…
– Я шучу, – ответил Максим. – Я без понятия, как ее звали. Он мне так и не сказал.
Лиза снова растерялась. Говорить с Максом о его отце было еще труднее, чем о нем самом. «Как жаль, что ты не разобралась», – подумала она. Вот так бросила всё, перешла на личные отношения, затеяла детсадовские игры…
А человек нуждался в твоей помощи. И таких вокруг еще миллионы.
«Ты обязана сказать ему».
– Я решила остаться, – с трудом выдавила Лиза.
– Где? – не понял Максим.
– В Европе. Начать заново.
– М-да? Конечно, – он хихикнул. – Типа, гори всё огнем. Слава. Деньги. Положение.
– Как раз от этого всего я сюда сбежала, помнишь? И мне предложат жилье, а потом, наверное, и работу, можно переоформиться, даже выезжать никуда не нужно…
– Аллё! – неприятно перебил Макс. – Тебе напомнить? Ты звезда.
– Я психолог, – упрямо сказала Лиза. – И очень жалею, что занялась не своим делом.
– А как насчет людей, которые от тебя зависят? Которые заняты в шоу? Как насчет меня? Ты думала обо мне?
Теперь настал ее черед разозлиться.
– Слушай, Максим. А ты думал обо мне, когда пришлось ехать забирать тебя среди ночи? И врать полиции? Когда размахивал своей… своей дурью перед входом в участок?
– Я тебя умоляю! Наивные идиоты… кстати, я мог бы сам о себе позаботиться. Если что.
– Вот и позаботишься, – ответила Лиза. – А я остаюсь.
Макс остановился и уставился под ноги. Потом вскинул голову и сложил руки за спиной.
– Сколько угодно, – сказал он. – Поступай, как знаешь. Мне поебать.
Она всё-таки нашла красивую блок-флейту. И взяла набор для чистки. И коробочку воска. Лиза ходила от полки к полке, собирая Диме подарок, а Максим стоял и наблюдал за ней. Он ждал чего-то, но так и не дождался. Всё было сказано, и вряд ли чужие заботы теперь могли ее удержать.
...
– Нет, серьезно, ты не обиделся? Ты в порядке?
Макс поднял глаза на Лизу, рассеянно кивнул, и уставился в меню. Тяжелое, в деревянном переплете, на двух языках.
– Здесь даже цены не указаны, – сказал он. – Я, конечно, всё понимаю, но не все среди нас миллионеры. Может, не стоило выбирать настолько крутое заведение?
– Это не я, – Лиза махнула рукой в сторону туалетов. – Это он выбрал.
– Кто? Дмитрий, что ли?
Она кивнула.
«Нет, это не мое», – подумал Максим. Он, конечно, ел в дорогих московских ресторанах, но здесь всё было иначе. Что в Москве? Понты в основном. Вилки потяжелее, скатерти потолще, салфетки из бархата. Иногда перед заказом дают бесплатные закуски. Да и всё.
А здесь люди обедали во фраках и галстуках. В настоящих, киношных фраках. И они смотрели.
«Как пить дать, нас попросят отсюда. Чтоб не портили репутацию заведения».
И Дмитрий, баран. Раз выбрал такое место – хоть бы пиджак надел.
Официантка, симпатичная белокурая девушка, раскладывала перед Максимом столовые приборы: две вилки справа, два ножа слева, две ложки горизонтально. С точностью хирурга.
– У французов, конечно, бабы красивей, чем в Германии. Раз в двести, – сказал он Лизе. – Хоть это радует.
– Спасибо, – официантка улыбнулась. Она говорила по-русски. – Я не француженка, я из Словакии.
Лиза хихикнула. Макс покраснел и заткнулся.
Из туалета вернулся Дима, благоухающий освежителем. Придвинул себе дубовый стул и уселся.
– Куэ, – сказал он, чудовищно квакая. – Куэ муа манж, сё эскаргё, сильвупле.
– Она говорит по-русски, – хмуро подсказал Максим.
– Да? – ни капли не смутившись, Дима улыбнулся. – Мне, в общем, улиток, можно? Во Франции же как раз едят улиток?
– Не только во Франции, – сказал Макс.
– А вы не станете заказывать обед? – девушка наклонилась к Диме и раскрыла его меню. – Обычно полагается выбрать сначала аперитив, после этого основное блюдо…
– Нет, спасибо, – Дима кивнул в их сторону. – Это вон, Лиза с Максимом пускай. А я хочу улиток, попробовать, как оно, что оно. И стакан воды, запить, и всё.
«Бля», – подумал Макс. Точно, сейчас вышвырнут его. И нас вдвоем за компанию.
Но официантка лишь кивнула и повернулась к ним.
– Э… я буду устриц, – сказала Лиза. – А ты обязательно хочешь улиток? По-моему, уж лучше устрицы.
– Их я пробовал, – ответил Дима. – У меня даже ракушка с собой.
Максим скривился еще больше.
«И чего мы такие веселые», – думал он. Совсем на Дмитрия не похоже. «Может, он под чем-то? Хотел бы я сам такого же».
– Вы что будете есть? – официантка приняла заказ у Лизы и повернулась к нему.
– Спасибо, я не голоден.
– Ты точно уверен? – спросила Лиза. – Ты уже похудел даже, съешь хоть что-нибудь.
– Бокал «Божоле», пожалуйста, – сказал Макс, не глядя в ее сторону. Он пытался красиво произнести название, хотя вышло немногим лучше, чем французский у Дмитрия.
Когда девушка забрала меню и ушла, он не сдержался и хрюкнул, прикрывшись ладонью. Потом захихикал, не отнимая руки, и спустя миг они все тряслись от беззвучного смеха. Лиза стонала, промокая слезы плотной салфеткой, а Дима кашлял и тряс головой. Они чувствовали себя террористами в мире этикета и сложных манер.
Впервые за долгое время они трое были вместе. И не могли успокоиться даже тогда, когда прибыл заказ.
– Фу, и ты правда собрался это есть? – ужаснулась Лиза, глядя на черное тельце улитки, проколотое вилкой.
Дима торжественно отправил улитку в рот и принялся жевать.
– А что, – сказал он, не успев сглотнуть. – Не так уж плохо, между прочим.
И отправил в рот еще одну.
Максим отхлебнул вина и поперхнулся.
– Тьфу… – выдавил он сипло. – Кислятина беспонтовая. И сколько шума… французские вина, хуе-мое! Год кометы…
– Да это же, наверное, нужно понимать! – Лиза ткнула ножом устрицу. – Боже, я вообще не знаю, как есть их.
– Я тебя научу, – промычал Дима с набитым ртом и взялся показывать ей, как подрезать устриц.
Макс отпил «божоле», на этот раз даже что-то распробовав.
– Кажется, я понял, – сообщил он, глядя сквозь бокал на свечи. – Нужно думать о цене, тогда сразу чувствуешь его неуловимый, тонкий букет.
Кстати, вышло не так уж дорого. Когда официантка принесла счет, они с Лизой боялись открыть его, обнаружив четырехзначную цифру, но сумма едва превышала сотню евро.
– В Москве и то было бы дороже, наверное, – Лиза раскрыла сумочку, но Дима остановил ее.
– Я угощу теперь, – сказал он.
Максим так удивился, что забыл напомнить о чаевых. Впрочем, Дима помнил о них сам и положил, судя по глазам официантки, сумму куда больше обычной.
– Слушай, а ты не разоришься? – спросил Макс. – Без обид, но ты в этом журнале, как бы, не гребешь деньги лопатой.
– Я когда-то год жил вообще без денег, – ответил Дима. – Черт! Вылетело… Девушка!
Официантка вернулась.
– А это самое, лягушачьи лапки? – он хлопнул себя по лбу. – У вас есть лягушачьи лапки?
Девушка впервые смутилась. Наклонившись между ними, она заговорила вполголоса.
– Вы знаете, это не принято спрашивать, это запрещено законом. Охрана животных.
– Но улитка тоже животное, – возразил Дима. – По сути, брюхоногие тоже животные.
«Брюхоногие», – подумал Максим и опять хрюкнул, едва зажав рот ладонью.
К черту лягушек. Обед и так вышел замечательным.
– Между нас с вами, – сказала официантка, не повышая голос. – Если вы так хотите эти лапки, вам нужно обратиться к китайцам. Только тихо. Здесь рядом есть китайское заведение.
Спустя десять минут они уже сидели там.
В китайском ресторане было темно. Свет одинокой лампы едва пробивался сквозь красный бумажный абажур, который поворачивался на теплом сквозняке. По настенной росписи из вееров и драконов кружились алые отблески. Хозяин-китаец говорил только по-французски. Диме пришлось искать карандаш и рисовать своих лягушек на салфетке. Когда хозяин понял, о чем идет речь, он поклонился, смял рисунок и ушел. И Максим ощутил себя заговорщиком. В нем даже проснулся аппетит.
