то в большей части лежит на нем.
– Боже мой, сколько же я всего забываю. Вроде помню, что еще недавно обсуждали, как какой-то жирный пацан выбросился из окна. Это ведь было, Эдвард?
Паркинсон кивнул и поправил:
– Я – Дональд, сэр.
– Ах да, что это я в самом деле, хе-хе. Таблетки только начали действовать.
Ричардсон сел за стол и предложил Паркинсону сделать то же самое, тот согласился.
– Жирный парнишка выпал из окна не просто так. Это земля его к себе призвала.
Паркинсон в недоумении смотрел на старика, жующего поджаренный хлеб.
– Вот такой взгляд я ловил на себе всякий раз. Знаю, как странно это звучит, но я вас уверяю, это правда. Вы в этом еще убедитесь, коли заинтересовались; в моей спальне на втором этаже есть тому доказательства.
Ричардсон дожевал хлеб и строго посмотрел в глаза Паркинсону, спросив:
– Вы думаете, они умерли?
– Конечно, – с сомнением ответил Паркинсон. Ричардсон выглядел и в правду как сумасшедший, от чего шерифу стало не по себе находиться с ним в одном помещении с глазу на глаз. – Этот факт подтвержден всеми инстанциями, многих уже успели схоронить.
Ричардсон кивнул.
– Это так, Эдвард.
На сей раз Паркинсон решил не поправлять старика, если он ничего не может с собой поделать, пусть зовет его Эдвардом.
– Но это Новая надежда, старина, никто из них не умер на самом деле.
Паркинсон безвольно откинулся на спинку стула. «Бабах!», прогремело у него в голове. Внутри все сжалось, будто его тело стало резиновым шариком, из которого выкачали весь воздух. Казалось, он чувствовал каждый свой орган, каждый удар сердца и биение крови в висках. В животе неприятно кольнуло, к горлу подступил ком, и все тело стало мертвенно ледяным от пота.
– Вы говорите, что они все еще живы? – с дрожью в голосе спросил Паркинсон.
Улыбающийся Ричардсон со видом: «Я же говорил, а ты не верил» продолжил:
– Возможно, уже не все. – Беззаботность в голосе старика пугала Паркинсона до чертиков. – Душа у всех разная. Кто-то способен долго сопротивляться, а кто-то и дня не выдерживает…
– Подождите. О чем вы говорите? Вы меня сбиваете с толку. То вы говорите, что они живы, то теперь утверждаете, что нет. Я не понимаю, – перебил его Паркинсон.
Ричардсон снова поднял указательный палец, призвав собеседника помолчать.
– В каждом из нас есть душа, Билли.
«Теперь я Билли, что ж, старик хотя бы не утерял суть повествования, за что ему и таблеткам огромное спасибо».
– Только идиот – будет это отрицать. После смерти душа покидает тело, и куда она уходит – точно не знает никто. Кто-то, вон, свято верит в ее божественное происхождение. Но душа тех ребят осталась здесь, в Новой надежде.
Вновь взрыв, но уже не такой мощный. Первый если был как водородная бомба, то этот как простая граната. Ричардсон замолчал, испепеляя Паркинсона взглядом. Но затем произошло странное, но уже знакомое шерифу явление: Ричардсон вдруг обмяк и откинулся на спинку стула, глаза остекленели и голос стал как у мертвеца.
– Наверху есть толстая желтая папка, она где-то в моей спальне. В ней собраны заметки из истории нашего округа еще с давних времен, когда тут еще сжигали ведьм. Боюсь, я вам больше не помощник, голова мне уже не товарищ. Одной таблетки, как мне назначил врач, уже не хватает. Вам придется изучить эту груду вырезок и фотографий самостоятельно. Мне нужно принять еще таблеток, а то, чувствую, контроль над головой уходит. Вы видели лестницу, как вошли?
Паркинсон кивнул.
– Поднимаетесь по ней и заходите в первую комнату слева – там моя спальня. Я эту папку оставил вроде бы в прикроватном ящике, – проговорил еле живой Ричардсон.
– Мистер Ричардсон, может вам помочь? – поинтересовался Паркинсон. – Вы выглядите плохо.
– Оставь меня, Билли, сам справлюсь. Иди, зачем пришел. – Ричардсон махнул сухой рукой в сторону лестницы. Паркинсон вышел из-за стола и на ватных ногах направился на второй этаж.
По пути наверх, на Паркинсона смотрели десятки глаз со старых фотографий. Некоторые совсем давнишние, черно-белые, как, например, фотография семьи Ричардсона на фоне их дома. На ней старик еще совсем молодой и полный здоровья, рядом стоит его жена, которую Паркинсон помнил уже женщиной преклонных лет. Она держала на руках младенца, а рядом стояла девочка лет пяти-шести. Паркинсон понял, что это Карен – старшая дочь хозяина дома. С других фотографий на гостя смотрели дети: Джейсон и Карен: еще совсем маленькие, в подростковые годы и в юношестве. Последняя фотография Джейсона датирована 1993 годом. На ней он в военной форме, в которой его в этом же году нашли мертвым на Балканах.
Паркинсон не стал долго заострят внимание на фотографиях и быстро поднялся на второй этаж. Он попал в узкий, плохо освещенный коридорчик с двумя дверями поодаль друг от друга с противоположных сторон. Спальня Ричардсона находилась за дверью слева, туда Паркинсон и пошел.
То, что ему нужно, он отыскал сразу. Толстая желтая папка лежала в прикроватной тумбочке на самом видном месте. Видимо, старик решил не прятать ее, зная свои проблемы с памятью, а положил как можно ближе, дабы в любой момент ею воспользоваться.
Старая пожелтевшая бумага была аккуратно собрана в файлики с приклеенной этикеткой даты.
На первом файле красовалась надпись: «1703 год». Паркинсон достал последний вложенный файл и увидел, что там рассказывается про события 1979 года. Шериф отдал должное Ричардсону. Пока болезнь не сломила его окончательно, сделав заложником активных препаратов, он изучил историю округа Надежды от корки до корки. Паркинсон не знал, какое старик получил образование. Возможно, история была лишь его хобби, а, может, он собирал эту информацию для каких-то других целей…
Паркинсон вернулся к самому первому файлу и достал оттуда все содержимое. Первое, что он увидел, это газетная вырезка от двадцать шестого июня 1961 года. На первой полосе он увидел фотографию какой-то пустынной местности с разрушенными до основания домами, а внизу заголовок: «НА МЕСТЕ ГОРОДКА ПЕРВЫХ ПОСЕЛЕНЦЕВ ПОСТРОЯТ НОВЫЙ – ДЛЯ РАБОТНИКОВ ПЕРЕДОВОЙ ТЭЦ И МЕТАЛЛУРГИЧЕСКОГО КОМБИНАТА».
Дальше взгляд Паркинсона переместился к первой колонке с подзаголовком «ПОЖАР 1703 ГОДА»
«С того рокового летнего дня 1703 года, когда небольшой городок английских колонистов с ярким названием Новый Дувр сгорел до самого основания, унеся жизни десятков людей, прошло уже два с половиной столетия.
Пожар оставил после себя лишь выжженную пустошь да руины, а история Нового Дувра сохранилась лишь в архивах. Но в этих, казалось бы,
