Кармин уже пробовал однажды изменить прическу. Несколько лет назад сделал в парикмахерской «химическое распрямление». Это было замечательно — ехать вдоль залива Бискейн в автомобиле с открытым верхом, ветерок шевелит волосы. Прямо как белый парень с рекламы шампуня. Но надо было помнить, что этим вечером ему предстояло мытье. А он забыл. Мать, как положено, пришла в ярость и остригла ему волосы тупыми кухонными ножницами, почти выдрала. А потом засунула их Кармину в рот и попыталась заставить проглотить. Он чуть не подавился. Но все равно теперь, оглядываясь назад, вспоминая моменты восторга, какие он тогда переживал, Кармин думал, что это того стоило. Воспоминания у него не отнять.
Кармин не ограничился париком. Он полностью изменил свой имидж. Теперь он был маляром, работающим на покраске домов в Лимон-Сити. Купил подержанный пикап, восемь галлонов белой и желтой краски, кисти и другие принадлежности, положил все сзади. Надел спецовку цвета хаки, ботинки со стальными мысками. Закапал их краской разных цветов, чтобы они имели подержанный вид. Увидев его, Сэм заявил, что он выглядит как часть инсталляции на выставке Джексона Поллока. Кармин проверил свой маскарадный костюм на двух девушках Трефовой масти. Заговорил с ними по-испански, будто пытался снять. Они оглядели его и сказали, что бомжей не обслуживают. Кармин повернулся и отошел, очень довольный собой. Раз шлюхи признали в нем маляра, тогда и копов можно не бояться. Больше о происшествии в парикмахерском салоне ничего не сообщалось, но это не значило, что прекратились поиски.
Кармин посмотрел на часы. Тридцать семь минут третьего. Хорошо, это середина ее смены. Он захватит Хуаниту Лельхедаль врасплох.
Кармин искал ее полтора года. Она улизнула из города, задолжав ему тысячу двести пятьдесят долларов. На прошлой неделе одна из его девушек Пиковой масти сообщила, что ее видели вот тут, в кафе супермаркета «Гервис фэмили».
В первый раз он увидел Хуаниту в семьдесят шестом году. Она работала стриптизершей в престижном клубе на Ле-Жюн. Тогда он там «рыбачил» — выискивал потенциальных Бубен и Треф. Вообще в стрип-барах девушки обычно легко ловились.
Хуанита была, наверное, самая красивая и сексуальная девушка из всех, каких Кармин видел. Длинные черные волосы, зеленовато-голубые глаза, светло-бронзовая кожа. Миниатюрная — рост метр пятьдесят, — с небольшой грудью, восхитительной попкой. Мужчины приезжали отовсюду, чтобы посмотреть, как она танцует. У нее был особый трюк с серебристым жезлом. Хуанита встречалась взглядом с мужчиной, надувала сочные губы, а затем облизывала жезл, подергивая рукой вверх и вниз, одновременно вращая бедрами и вихляя задом. Парень совал ей после этого, наверное, все деньги, какие лежали в бумажнике. Она имела сверхъестественный нюх, на какого мужчину нацелиться. И никогда не промахивалась. В вечер их знакомства она исполнила свой трюк для Кармина, и он ее осыпал не пяти- и десятидолларовыми купюрами, а сотенными.
Он поселил Хуаниту вместе с сестрой Китти в квартире с видом на парк Максимо-Гомес. Она продолжала танцевать, но теперь после работы приглашала самых богатых клиентов домой.
Поначалу Китти в этом не участвовала. Она была квалифицированная медсестра и к тому же некрасива. Плохая кожа, очки с толстыми линзами в розовой оправе, сальные каштановые волосы, нескладная фигура. Кармин не смог бы сделать из нее Карту Пик, даже если бы захотел.
Но как-то раз один клиент Хуаниты предложил Китти за тысячу долларов поставить ему клизму. А в этом она была мастерица. На следующий вечер парень пришел опять за тем же самым.
Ясное дело, Кармин подобную возможность упускать не стал. Он ввел Китти в дело: обслуживать разного рода фетишистов. Китти и Хуанита, одетые в резиновые передники медсестер, выдавали этим мерзавцам те еще представления. За год Кармин нажил на девушках серьезные деньги. Но в феврале семьдесят девятого года случилось непредвиденное. Китти поставила одному клиенту клизму как-то неправильно и порвала прямую кишку. Он умер прямо в квартире. Кармин вынес труп, повез избавиться, а когда вернулся, девушек не застал. Хуанита и Китти сбежали. Забрали свои вещи и тысячу двести пятьдесят долларов, которые клиент заплатил им. С тех пор Кармин искал их, особенно Хуаниту.
Он вышел из автомобиля и направился в супермаркет. Там продавали не только продукты, но и одежду, растения, электроприборы, телевизоры, даже автозапчасти. Все на испанском — надписи, музыка, разговоры.
Кармин заглянул в кафе.
Пришлось дважды обойти зал, внимательно присмотреться к официанткам, прежде чем он узнал Хуаниту. Во-первых, волосы спрятаны под белой шапочкой, во-вторых, форменное темно-синее платье с красными и белыми отделочными кантами, и, в-третьих, она растолстела. Бедра стали шире, зад массивнее, икры толще, и даже намечался двойной подбородок. Ей было не больше двадцати семи, но она выглядела на десять лет старше. Горячая мексиканская крошка потеряла привлекательность.
Кармин наблюдал за ней издали, как она ставит на полки подносы с сочными красными стейками, затем толкает тележку дальше.
Дождался, когда Хуанита повернется к нему спиной, подошел и поздоровался, как обычно:
— Hola, chica![38]
Хуанита замерла. Он заметил, что она глубоко задышала.
Да, это она. Лицо шире, усталое, бледное, но глаза остались те же самые.
— Как ты меня нашел? — Хуанита не выглядела ни встревоженной, ни испуганной, хотя Кармин этого ожидал.
— Мир тесен, беби. — Кармин улыбнулся, удивляясь, почему она до сих пор ничего не сказала о его внешности. Непонятно, как она его узнала.
— Кармин, я больше на тебя не работаю.
— Вижу. — Он с улыбкой кивнул на тележку: — Не тяжеловато?
— Все лучше, чем старое. — Она вздохнула.
— Ну если так, то…
— Зачем ты пришел?
— За деньгами. Тысяча двести пятьдесят долларов.
— Что за жадность? Ты делаешь такие деньги на своих глупых шлюхах и явился за какой-то жалкой тысячей долларов?
— Ты считаешь, что тысяча двести пятьдесят долларов — жалкие деньги? И готова отдать их мне?
— Нет, не готова. Потому что сейчас у меня нет даже двенадцати долларов и пятидесяти центов. И я не знаю, когда они появятся. Так сложилась жизнь. Знаешь, почему я ушла? Не из-за того, что случилось с этим старым извращенцем, а потому что я тогда была на втором месяце.
— Да? И сохранила ребенка?
— Двоих.
— У тебя близнецы?
— Девочки.
— Надо же!
Теперь ясно, почему она растолстела. Шлюхи подзалетали очень редко, они предохранялись. Это было обязательное условие. Любую Карту в случае беременности заставляли сделать аборт. Впрочем, с добытчицами подобное случалось. А Пики или Трефы просто сбегали.
— Кто отец?
— Кто-то из клиентов.
— Как это случилось?
— А ты как думаешь?
— Я же давал тебе таблетки.
— Я от них поправлялась.
Но не так, как сейчас, подумал он. Кармин не знал, что сказать. Поздравить? Нелепо. Он был ошеломлен и немного разочарован. По правде говоря, Кармин пришел сюда не из-за денег. Такая сумма действительно для него ничего не значила. Он чувствовал себя немного задетым, что Хуанита так с ним поступила. Он хотел знать почему. И вот теперь выяснил. А дело в том, что он в нее влюбился сразу, как только увидел. Может, это была не любовь, а нечто иное. Но когда Хуанита танцевала на подиуме, еще не снимая одежды, она очень напоминала ему возлюбленную его отца, Луситу. Таких чувств Кармин не испытывал ни к одной шлюхе. Никогда. Ему нравилось проводить с ней время, отдыхать. С Хуанитой было весело и интересно. Она шутила, и они много смеялись. Иногда она становилась серьезной и смотрела на Кармина своими чудесными глазами, которые источали много добра. Он очень любил такие моменты. Ее милый испанский выговор, как она произносила: «Si, papi, mi amor».[39] На душе становилось необыкновенно тепло. Кармин даже позволил себе то, что не позволял ни с кем из шлюх. Переспал с ней пару раз, после того как они выпили и вдоволь подурачились. Но больше не решался, ведь если бы мать узнала — а это бы обязательно случилось, у этой твари был дар ясновидения, она чуяла буквально все, любую мелочь, — можно представить, что бы произошло. В другой жизни Кармин обязательно бы женился на Хуаните. И у них бы родились близнецы, славненькие девочки.
Хуанита была с ним честна. Отдавала все до цента, что зарабатывала с клиентами. Никогда не жаловалась, не ныла, не плакала, как большинство Карт. Он ценил это и часто позволял ей оставлять часть денег себе.
— У тебя сейчас есть мужчина? — спросил он.
— Тебе-то что?
— Просто так спрашиваю.
— А какому мужчине я нужна с двумя детьми, Кармин?
«А тому, кто тебя любит, — подумал он. — Черт возьми, чего я так раскис? Она же шлюха, одна из моих шлюх…»
