Они проехали немного дальше и встали напротив дома за пыльным коричневым «понтиаком». На часах было пять минут девятого утра.
Джо включил приемник. Запели «Роллинг стоунз» — «Заведи меня», очень ритмично, громко. Джо кивал в такт, барабанил пальцами по рулю. Макс смотрел в окно на светло-серое небо и на такого же тона улицу, жалея, что у напарника скверный музыкальный вкус.
Через сорок минут перед домом остановился сияющий черный «мерседес» с тонированными стеклами. Колеса с восемью спицами, серебристыми ободами и «белобокими» шинами. Макс достал фотоаппарат «Никон» с телеобъективом.
Из машины вылез высокий, толстый, темнокожий мужчина в длинном черном пальто, белых перчатках и фетровой шляпе. Открыл дверцу, помогая выйти черноволосой женщине с короткой стрижкой. Женщина была в элегантном коричневом брючном костюме, лакированных туфлях, в руке сумочка из крокодиловой кожи. Она что-то говорила водителю. Тот стоял и смиренно слушал.
Женщина поспешно направилась к дому, отперла дверь, вошла. Водитель сел в автомобиль.
— Тип похож на Толстяка Арбакла,[40] — пошутил Джо.
— Судя по внешности, это Леденец, — сказал Макс, кладя фотоаппарат на колени. — А королева — Эва Десамур.
В 9.08 позади «мерседеса» остановился серебристый «порше-турбо», откуда вылезла высокая стройная блондинка. Дорого одетая. Синий шелковый костюм, много золота — на запястьях, пальцах рук, шее и в ушах. Длинные волосы убраны в пышную гриву, которая даже не шевелилась, когда блондинка шла, стуча каблучками по тротуару, а затем по дорожке к дому, с хорошо отработанной грацией модели с подиума. Она была красива, но холодной специфической красотой, какая покупается за деньги. Макс знал, кто она такая.
— Женщина при деньгах. Новенькая тачка. — Джо кивнул на «порше-турбо».
— Ты ее не узнал? — спросил Макс.
— Кто она, супермодель Черил Тигс? — пошутил напарник.
— Почти угадал. Банни Мейсон.
— Жена Питча Мейсона?
— Ага.
Питч Мейсон был крупным кокаиновым торговцем, избежавшим двух основательно подготовленных засад АКН, потому что его вовремя предупредили. Кто-то из своих. В прошлом году имя Мейсона стало появляться на страницах газет, в разделах светской хроники. Он владел конюшнями, фермой племенных лошадей и был женат на бывшей модели, рекламировавшей купальники, которую открыто называл своей «любимой кобылой».
Через час из дома вышла Эва Десамур с Банни Мейсон. Проводила ее к машине, расцеловала в обе щеки, не касаясь, и помахала на прощание. Автомобиль с ревом отъехал.
Следующая визитерша прибыла в 10.25 на красном «феррари». Латиноамериканка, постарше, ниже ростом и дороднее, чем ее предшественница. Круглое жесткое лицо, черные волосы, убранные в короткий «хвостик», массивные темные очки, какие носил Элтон Джон. В черном велюровом спортивном костюме с отделкой из дорогого материала и соответствующих стилю кроссовках. Женщина быстро прошагала к двери с изяществом рассвирепевшего питбуля.
— Знаешь ее? — спросил Джо.
— Нет, но, судя по тачке, тоже связана с наркобизнесом.
Макс сфотографировал женщину прежде, чем она исчезла в доме. В последнее время «мерседесы», «порше» и «феррари» стали у кокаиновых богачей Майами настолько популярны, что у продавцов не хватало товара. Людям приходилось ждать в очереди едва ли не по восемь месяцев.
И в этот раз Эва тоже проводила клиентку до автомобиля и подождала, пока та отъедет.
Потом были еще два визита — черная женщина в «мерседесе» и рыжая в «порше». Каждой лет по двадцать восемь-тридцать, обе богато одеты.
— Здесь у нее база для элитных клиентов, — заметил Макс. — Наверное, она хорошая гадалка.
— Или хорошо умеет вешать лапшу на уши, — усмехнулся Джо.
— Тебе когда-нибудь гадали?
— Нет, не возникало желания.
— Но ты хотя бы веришь?
— Конечно. В этом что-то есть. Но я не хочу знать, что меня поджидает за углом. А то жить станет неинтересно.
После того как Эва Десамур проводила последнюю клиентку, Леденец вылез из машины и открыл дверцу. Она села, они отъехали. Около места, где стоял «мерседес», были видны набросанные бумажки.
Макс подошел посмотреть. Там валялось фантиков двадцать, красных в белую полоску, таких же, как и найденный в доме Лакура. Макс собрал их в свой носовой платок.
Они последовали за «мерседесом» до магазина «Таинственный Гаити». Эва вошла туда в три пятнадцать. Пять минут спустя на оранжевой «хонде» прибыл Сэм Исмаэль. После пяти часов они вместе вышли и разъехались в разные стороны — Исмаэль на восток, Эва на запад. Макс сфотографировал их приезд и отъезд.
— Когда мы сюда наведаемся? — спросил Джо, следуя за «мерседесом».
— Завтра ночью, — ответил Макс.
Эва Десамур жила в солидном доме из кораллового известняка в зеленом жилом районе недалеко от Вейшор-драйв. За высокой стеной и растущими на участке пальмами, бананами и манго были видны только крыша и кусочек верхнего этажа.
«Мерседес» остановился у железных ворот с остроконечными пиками. Ворота автоматически открылись внутрь.
— Очень эффектно, — заметил Джо.
— А чего ты ожидал? — спросил Макс. — Наркоманы накуриваются, накалываются, нанюхиваются, а торговцы зельем поднимаются все выше к небесам.
Через несколько минут ворота опять раскрылись, выпуская «мерседес».
В пять сорок пять в ворота въехал белый «форд». Макс различил за рулем Кармина.
— Это не сутенерский автомобиль, — произнес Джо.
— Может, его понизили в должности?..
Макс сфотографировал номерные знаки.
Больше из дома никто не выходил. Когда стало темнеть, на деревьях зажглись фонари, и дом стал выглядеть так, словно его накрыли камуфляжной сеткой. В комнатах верхнего этажа зажегся свет, но шторы везде были плотно задернуты.
Они подождали еще два часа, пока наверху погаснет свет, и решили, что на сегодня хватит.
К дому Сандры Макс подъехал уже около полуночи. Они решили жить неделю в одной квартире, неделю в другой, пока не купят дом. Оба признавали, что их отношения развиваются очень быстро, следовало бы подождать, проверить себя, но им казалось, что они поступают правильно. Нет смысла откладывать неизбежное.
Макс вошел не сразу. Вначале сел на ступеньки и закурил. Было душно и влажно, в воздухе пахло приближающимся ливнем. Но это здесь никого не заботило. Жизнь в Малой Гаване кипела, как всегда. Многочисленные рестораны соперничали друг с другом, у кого громче сальса, гудели автомобильные клаксоны, взрывались петарды, и всюду звучала речь, добродушная и сердитая вперемешку. До Макса доносились запахи барбекю и кубинских кушаний. Ему хотелось выпить рюмочку чего-нибудь холодного, это было бы здорово. Но Сандра почует запах, а он ей обещал. Макс надеялся, что отвыкнет, не станет одним из тех выпивох, которые принимают тайком, а потом тщательно полощут рот.
Соломон наблюдал, как эта «белая свинья» сидит на ступеньках многоквартирного дома и раскуривает сигарету. Сам он укрылся на заднем сиденье желтого такси и следовал в нем за копом с тех пор, как тот с напарником отъехал от дома Эвы.
Он посмотрел на Леденца за рулем:
— Коп не кубинец. Наверное, тут живет его женщина.
— Хочешь, чтобы я его притащил?
— Пока не надо, — ответил Соломон. — Завтра я буду знать о нем все.
Коп выбросил окурок на середину улицы и вошел в дом.
Соломон вылез из такси, приблизился к тому месту, где тлел окурок. Загасил ногой, положил в чистый пластиковый пакет и задернул «молнию». Затем вернулся в такси.
Каждый раз, когда начиналась гроза, Кармину казалось, что Бог собрался смыть город в море. Сегодня это чувствовалось особенно сильно.
Ливень, ветер, молнии, гром.
У Кармина опять начался тик — заходила туда-сюда левая щека. Он ударил по ней, но стало еще хуже — подпитываемый злостью и расстройством, нервный тик теперь захватил половину лица, включая глаз.
Он стоял за прилавком, смотрел в окно на ливень, превративший улицу в широкий стремительный поток. Сточные трубы давно захлебнулись, редкие машины ехали по колеса в воде, выплескивали ее на тротуар, на стены и окна домов.
Какая уж тут торговля!.. Впрочем, здесь никакая торговля и не предполагалась. За все время, что Кармин находился на своей «новой работе», он не обслужил ни одного покупателя. Кроме Лулу, в магазине побывали лишь Сэм и Эва, спускались вчера вниз совещаться.
О Сэме написали в газетах, показали по телевизору. На экране он стоял перед брошенными за негодностью домами на Второй авеню и рассказывал, как планирует перестроить район, населенный в основном гаитянами. Сообщил, что получил разрешение городских властей переименовать его в Малый Гаити. В прессе Сэма уже называли «гаитянским Джорджем Мерриком», который в свое время выстроил на месте заброшенной апельсиновой рощи курортный район Корал-Гейблс. У Сэма концепция была та же, только фрукты другие. Сегодня вечером он давал большой гала-ужин в отеле «Фонтенбло» в честь официального запуска проекта.
