одна школа, самая потрясающая, вот увидишь. А я буду вести облаковедение.
— Облаковедение? — Уна в недоумении посмотрела на Льва Гурьевича.
— Кучевые, слоистые, перистые, кучево-дождевые, слоисто-кучевые, высоко-слоистые, перисто-кучевые облака. Скоро ты всё изучишь.
Унка решила, что всё это вполне может быть шуткой. Горячий чай разлился по телу теплом. Уна провалилась в мягкую подушку, прикрыла глаза и вспомнила белые бесформенные комья ваты над обсерваторией дедушки Тихона. Ей снилось, что все подушки в поезде набиты облаками. Сердце билось в такт со стуком колёс, Унка спала и ехала в город, который изменит всю её жизнь за один лишь день.
С поезда семью встретил тёплый утренний сентябрь. Он кружил перед ними опавшими листьями, словно пытался понравиться. Лев Гурьевич указал на остановку:
— Трамвай № 19, ваша остановка конечная. Он пожал Лукьяну руку, улыбнулся Поли и Унке. Юфыч развел крыльями в стороны, наверное, это значило «До скорой встречи».
Трамвай приехал почти сразу. Он был старым и, казалось, хранил в себе огромное количество историй жителей Клаудинга. Покрытие сидений напомнило Унке смятый бумажный черновик. Пассажиров не было, только кондуктор мирно спал на своём месте. Лукьян поставил чемоданы и тихонько вложил деньги в сумку кондуктора.
— Пусть спит, — прошептал он.
Семья уселась в самом конце трамвая. Двери громко закрылись, и вагон тронулся. Он скрипел каждым винтиком, и чем быстрее ехал, тем громче становился этот скрип.
— Трамвай жалуется, — вдруг сказала Унка. — Наверное, он устал ездить каждый день по одному и тому же маршруту.
Трамвай даже стал тише, словно затаил дыхание и слушал Уну.
«Он слышал так много историй, — подумала девочка. — Но рассказывали хоть одну историю ему лично?»
— Мам? А ты сможешь написать что-нибудь для трамвая? Ну, скажем, стих или рассказ.
Поли улыбнулась и поцеловала Унку в макушку.
— Конечно, моё вдохновение, конечно.
Конечная остановка называлась «Малая Улица». Дома здесь обнимали с двух сторон, а тротуар был выложен брусчаткой. Колёса чемоданов то и дело застревали в ямках, от этого семья двигались очень медленно, успевая рассмотреть каждый домик. Пахло отцветающими розами в чьём-то палисаднике и краской от свежевыкрашенного крыльца.
— Вон он! — закричала Унка, указывая на небольшой белый дом в конце улицы. — Правда, напоминает домик деды Тихона? — Уна вбежала в открытую калитку и погладила деревянные поручни крыльца, которые уже нагрелись на солнце. — Здравствуй, домик!
Семья вошла тихо, будто сам дом спал эти утром и его не хотели тревожить. Прежний хозяин явно очень любил это место. В шкафу были аккуратно расставлены книги, занавески подобраны ленточками, а окна вымыты начисто. Унка сразу побежала на второй этаж выбирать комнату.
«Моя что поменьше, — думала она, — Папа у меня и так огромный, а с ним ещё и мама ютится».
Уна вошла в светлую комнату, в которой ничего не было, кроме ключика, лежащего на полу.
Запахло кофе из маминой турки. И с этим запахом к Унке пришло ощущение, что она дома.
— Небольшой лес намного дружелюбнее огромного города с миллионном машин, — думала Унка. Чем ближе она подходила к деревьям, тем больше они ей казались. Гигантские сосны и лиственницы взирали на неё свысока.
— Интересно, быть может, деревья специально такой формы, чтобы их удобнее было обнимать? — Уна приложила руки к самому большому из деревьев вокруг. Оно было приятно-шершавым и пахло смолой. Чуть правее от дерева пролегала тропинка. И похоже, что ходили по ней часто. Она звала Унку в лес, а Уна шла, собирая разные разности: несколько шишек, пёрышко и веточку пихты. Вот уже много лет Унка собирает воспоминания в сундучок. Пуговицы, камни, пробки. Собирает без особой надобности. Ей нравится открывать сундучок вечерами и вспоминать дедушкину обсерваторию или театр.
Унка сняла обувь и пошла босиком, растворяясь в хрусте опавших листьев. Детские часы на руке показывали, что идёт она лишь три минуты. Только сейчас она никуда не опаздывала.
— Стой! — послышался крик.
Уна вздрогнула и посмотрела по сторонам. Никого не было. Она сделала несколько шагов и…
— Ну постой же ты! — голос доносится откуда-то сверху, и, подняв голову, Уна увидела штаб, что был построен высоко на дереве. Из окна торчала взъерошенная голова мальчишки.
— Подожди, сейчас спущусь.
Судя по грохоту, незнакомец что-то уронил, пока добирался до выхода, затем ловко и быстро спустился по лесенке и оказался перед Уной.
— Привет, я Кит. Родители, конечно, Никитой назвали, но похоже, что они сами забыли об этом. Все Китом зовут.
— А я Уна. Уна Ааль. Переехала к вам сегодня.
Мальчик протянул грязную руку, а Унка с охотой её пожала.
— А часы зачем носишь?
— Чтобы знать время, зачем же ещё? — удивилась Уна.
— А солнце тогда для чего? Темнеет — значит домой пора.
— А если где-то нужно быть в определённое время?
— А если где-то и нужно, то ты обязательно там появишься. Ты вообще всегда там, где тебе нужно. Так Лев Гурьевич говорит.
— Ой. А я с ним в поезде ехала.
Кит вдруг вспомнил, что Облаковед уезжал в командировку, в большой город, изучать «пропавшее детство».
— Так ты из Грейбурга? — не скрывая своего удивления, спросил Кит.
— Да.
— Вот дела! Правда, что там даже не знают о фабрике?
О фабрике Унка и правда ничего не знала. Кит задумался. Оказывается, то, о чем рассказывал Лев Гурьевич, — это правда…
— Идём за мной, покажу.
Кит направился в глубь леса. Ребята перебегали с одной тропинки на другую и ловко огибали деревья.
— Знаешь, в этом лесу ещё никто и никогда не заблудился, — рассказывал Кит. — Говорят, деревья раздвигают свою крону, чтобы свет попадал на тропинки. И ты стразу их находишь. Я поэтому лес называю Огромным Добряком. Унке понравилось такое название.
Воздух стал влажным, поднялся ветер. Ребята вышли на берег огромного озера. На той стороне водоёма возвышалось невероятное здание на высоких сваях. Сотни окон отражали солнечный свет, а лестницы напоминали чешуйчатые хвосты драконов. Было здесь и множество труб, но это не те трубы, что на заводах Грейбурга. Эти были голубые, белые, розовые и фиолетовые. И всё это здание не пугало, а как бы говорило: «Добро пожаловать». У Унки перехватило дыхание.
— Это фабрика по производству облаков. У меня дедушка там работает, — гордо сказал Кит. — Пойдём, я вас познакомлю.
— Фабрика облаков, — медленно повторила Уна. — Так вот почему деда Тихон приезжал к вам. — Она всё ещё стояла как вкопанная и смотрела на трубы, выпускающие облака.
— Ты идёшь? — крикнул
