– После него так здорово себя чувствуешь, – ударился в воспоминания Рон. – Кажется, что просто не можешь хоть что-то сделать неправильно.
– Ты это о чём? – рассмеялась Гермиона. – Ты же его и не пробовал ни разу!
– Да, но я-то думал, что попробовал, ведь так? – ответил Рон тоном человека, который вынужден объяснять совершенно очевидные вещи. – Стало быть, разницы никакой не было…
Поскольку они всего минуту назад видели входившего в Большой зал Слизнорта и знали, что за ужином он любит засиживаться подолгу, все трое помедлили немного в гостиной. План их состоял в том, что Гарри должен будет отправиться в кабинет Слизнорта ко времени возвращения туда профессора. Когда солнце коснулось верхушек деревьев в Запретном лесу, они решили, что нужный миг настал, и, убедившись, что Невилл, Дин и Симус не собираются покидать гостиную, проскользнули в спальню мальчиков.
Гарри вытащил со дна своего чемодана комок носков и извлёк из него крошечный, поблёскивающий флакончик.
– Ну, поехали, – сказал он, поднеся флакончик к губам и сделав тщательно отмеренный глоток.
– Что ты чувствуешь? – прошептала Гермиона. Гарри ответил не сразу. В него медленно, но верно начинало прокрадываться ощущение бесконечных возможностей, ему казалось, что он может справиться со всем на свете… А уж овладеть памятью Слизнорта вдруг представилось делом не только возможным, но и предельно простым.
Гарри вскочил на ноги, он улыбался, до краёв наполненный уверенностью в себе.
– Великолепно, – сказал он. – Просто великолепно. Ладно, я пошёл к Хагриду.
– Куда? – ошеломлённо воскликнули в один голос Рон с Гермионой.
– Постой, Гарри, тебе же нужно повидаться со Слизнортом, помнишь? – сказала Гермиона.
– Нет, – уверенно сказал он. – Я иду к Хагриду, это самое лучшее, я чувствую.
– Ты чувствуешь, что самое лучшее – заняться похоронами гигантского паука? – в совершенном недоумении спросил Рон.
– Ну да, – сказал Гарри, вытаскивая из сумки мантию-невидимку. – Я чувствую, что должен быть этой ночью там, понимаете?
– Нет, – хором ответили Рон с Гермионой, теперь уже явно обеспокоенные.
– Слушай, а это точно «Феликс Фелицис»? – поднимая флакончик к свету, озабоченно спросила Гермиона. – У тебя никаких больше флаконов нет, наполненных… ну, не знаю…
– Настоем невменяемости, – подсказал Рон, глядя, как Гарри набрасывает на плечи мантию.
Гарри захохотал, ещё сильнее встревожив Гермиону и Рона.
– Поверьте мне, – сказал он, – я знаю, что делаю. По крайней мере… – он уверенно шагнул к двери, – «Феликс» знает.
Набросив мантию-невидимку на голову, он начал спускаться по лестнице, Рон с Гермионой поспешили следом. Добравшись донизу, Гарри проскользнул в открытую дверь.
– Чем это ты с ней там занимался? – взвизгнула Лаванда Браун, глядя сквозь Гарри на Рона и Гермиону вышедших вместе из спален мальчиков. Гарри, метнувшись через гостиную, чтобы оторваться от них, услышал, как Рон залопотал что-то бессвязное.
Выбраться через портретный проём оказалось совсем просто – едва Гарри приблизился к нему, навстречу вылезли Джинни с Дином, и Гарри удалось проскользнуть между ними. При этом он ненароком задел Джинни.
– Не пихайся, пожалуйста, Дин, – раздражённо сказала она. – Вечно ты пихаешься, как будто я и без тебя не справлюсь…
Портрет мигом закрылся за Гарри, но он успел ещё расслышать гневные возражения Дина, отчего ощущение приподнятости лишь возросло, и, широко шагая, Гарри двинулся по замку. Никакой необходимости красться не было, поскольку никто ему навстречу не попадался, правда, Гарри это ничуть не удивляло: сегодня вечером он был самым удачливым человеком в Хогвартсе.
Почему он решил, что самое правильное – это направиться к Хагриду. Гарри не имел ни малейшего представления. Всё выглядело так, точно зелье удачи освещает перед ним путь на несколько шагов сразу. Конца пути Гарри не видел, какое отношение имеет к нему Слизнорт, не понимал, но был уверен, что это лучший из путей, ведущих в память профессора. Дойдя до вестибюля, Гарри обнаружил, что Филч забыл запереть входные двери. Гарри распахнул их и немного постоял, вдыхая ароматы свежего воздуха и трав, а потом сошёл по ступеням в сумерки.
Уже на нижней ступеньке ему пришло в голову, что лучше всего пройти к Хагриду огородами. Дорога была не самой близкой, но Гарри точно знал, что должен исполнить эту прихоть. Он направился прямиком к огороду, где с удовольствием, но без особого удивления обнаружил профессора Слизнорта, который беседовал с профессором Стебль. Гарри затаился за невысокой каменной оградой, ощущая покой, воцарившийся в мире, и вслушиваясь в разговор двух профессоров.
– Благодарю вас за то, что потратили на меня столько времени, Помона, – учтиво говорил Слизнорт. – Большинство авторитетов сходятся на том, что они наиболее действенны, если их собирать в сумерки.
– О, я совершенно с ними согласна, – горячо ответила профессор Стебль. – Вам этого будет достаточно?
– Более чем, более чем, – сказал Слизнорт. Гарри заметил у него в руке пучок каких-то листьев. – По нескольку листочков для каждого из моих третьекурсников, плюс небольшой запас на случай, если кто-нибудь их перетомит… Что ж, приятного вам вечера и ещё раз большое спасибо!
Профессор Стебль направилась по тёмному саду к теплицам, а Слизнорт – прямиком туда, где стоял невидимый Гарри.
Охваченный мгновенным желанием показаться Слизнорту, Гарри размашисто стянул с себя мантию.
– Добрый вечер, профессор.
– Клянусь бородой Мерлина, до чего ж вы меня напугали! – сказал Слизнорт, опасливо замерев на месте. – Как вам удалось выбраться из замка?
– По-моему, Филч забыл запереть двери, – бодро сообщил Гарри и с удовольствием увидел, как помрачнел Слизнорт.
– Я на него жалобу подам. Этот господин, если хотите знать моё мнение, больше интересуется мусором, чем нашей безопасностью… Однако что вы-то здесь делаете, Гарри?
– Видите ли, сэр, тут такая история с Хагридом, – ответил Гарри, мгновенно сообразив, что самое верное сейчас – говорить правду. – Он страшно расстроен. Но только, профессор, вы никому не скажете? Я не хочу навлекать на него неприятности.
В Слизнорте явно проснулось любопытство.
– Ну, обещать я ничего не могу, – грубовато ответил он. – Но мне известно, что Дамблдор полностью доверяет Хагриду, и потому уверен, что ничего страшного он совершить не может.
– Так вот, у него был гигантский паук, Хагрид держал его много лет в Лесу. Паук умел разговаривать и так далее…
– До меня доходили слухи, что в Лесу водятся Акромантулы, – негромко сказал Слизнорт, оглядываясь на чёрную стену деревьев. – Выходит, это правда?
– Да, – подтвердил Гарри. – Но только этот паук, Арагог, – первый, какого Хагриду удалось приручить, – прошлой ночью умер. Хагрид так горюет. Он хочет, чтобы кто-нибудь поприсутствовал на похоронах, вот я и пообещал прийти.
– Трогательно, трогательно, – задумчиво произнёс Слизнорт; его большие, печальные глаза теперь неотрывно смотрели на далёкий свет, горевший в хижине лесничего. – Между прочим, яд Акромантула очень ценен, особенно если это животное только что умерло и ещё не иссохло… Конечно, я не стал бы вести себя бестактно, тем более что Хагрид расстроен, но если бы можно было раздобыть немного… Видите ли, добыть яд из живого Акромантула практически невозможно…
Казалось, Слизнорт разговаривает теперь больше с собой, чем с Гарри.
– Будет ужасно, если он так и пропадёт, никому не доставшись. За пинту можно сто галеонов выручить, а жалованье моё, если честно, не так уж и велико…
Вот теперь Гарри совершенно ясно понял, что ему следует сделать.
– Вообще-то… – сказал он, весьма убедительно изображая нерешительность, – если бы вы согласились пойти со мной, профессор, Хагрид, наверное, был бы очень доволен. И Арагог получил бы настоящие проводы, понимаете?
– Конечно, – согласился Слизнорт, в глазах которого уже вспыхнуло неподдельное воодушевление. – Знаете что, Гарри, давайте прямо там и встретимся. Я прихвачу пару бутылочек, выпьем за здоровье бедного животного… ну, то есть не за здоровье, разумеется… Во всяком случае, проводим его как следует, помянем после похорон. Ну и потом, мне надо бы галстук переменить, этот для такого случая слишком цветист.
Он поспешил в замок, а Гарри, очень довольный собой, направился к Хагриду.
– Входи, – прохрипел Хагрид, открыв дверь и увидев, как прямо перед ним появляется сбрасывающий мантию-невидимку Гарри.
– Рон с Гермионой прийти не смогли, – сказал Гарри, – но они тебе очень сочувствуют.
– Не… не важно… он был бы так тронут твоим приходом, Гарри…
Хагрид громко зарыдал. Он сделал себе траурную повязку, сильно походившую на пропитанную сапожной ваксой тряпицу, покрасневшие глаза его отекли и припухли. Гарри в знак утешения погладил Хагрида по локтю – достать выше ему всё равно не удалось бы.
