облаками, нужно время.
Облаковед накинул на плечи пиджак, вышел в коридор и начал читать под нос стихи.
Куда же ветер облака унёс?
В небесной сини их простыл и след.
Не вспомнят и глаза потоков слёз,
Не вспомнит сердце горестей и бед.
Глаза его по привычке были направленны вверх. Взгляд упирался в высокий потолок, но мыслями он, конечно, был в небе. Ученики, что шли навстречу, обходили его то справа, то слева. Они привыкли. Школьный двор немного усыпало опавшими листьями. Группа ребят постарше уже наблюдали за облаками и что-то обсуждали. Лев Гурьевич указал на свободную поляну, и ребята принялись расстилать пледы. Когда все легли, устремив взгляд в небо, Облаковед сказал: — По мне, так небо сегодня шерстяное, не иначе.
— Тёплое! — крикнул кто-то из ребят.
— Шерстяное — это значит колючее! — воскликнул Кит. — А облака наши ничуть не колются.
— И правда! — воскликнул Лев Гурьевич. — Отчего же нам не придумать неколючие шерстяные вещи?
Весь класс приподнялся на локти и уставился на Облаковеда.
— Я так не люблю свой вязаный шарф!
— А я колючий свитер, — начали обсуждать ребята.
— Прошу открыть тетради и записать два способа, как сделать вещи из шерсти неколючими! А ещё два возьмёте на дом. И помните, глупых идей не бывает.
Унку переполняли восторг и вопросы. Она смотрела на одноклассников, которые что-то писали, периодически поглядывая на небо.
Её обнимал тёплый осенний ветер и кланялся облачный дом, снимая крышу в знак почтения. Унка открыла тетрадь и записала:
ШЕРСТЯНОЕ НЕБО. Как сделать шерстяные вещи неколючими?
Но ответ она так и не нашла…
«Если идти домой, — подумал Кит, — то с Ункой совсем не по пути».
— Я кое-что оставил вчера в штабе, — неожиданно для себя сказал он Уне.
— Тогда нам в одну сторону?
— Получается, что так.
Они шли молча какое-то время. И молчание это было лёгким, не как с утра в классе.
— Спасибо тебе за сегодня. Я растерялась и растеряла слова.
— Видимо, их я и нашёл по пути к доске, — улыбнулся Кит.
Они брели по тихим улицам Клаудинга, и Унке казалось, что само время в этом городе течёт иначе. Медленное и спокойное, словно широкая река. Унка рассказывала про папин театр и представления. Она щурилась от осеннего солнышка и шагала по брусчатке. А Кит внимательно слушал и подставлял бока щекочущему ветру.
Вдруг послышался странный звук, напоминающий клаксон автомобиля.
— Ура, дядя Ефим!
Кит со всех ног побежал в сторону площади, под старую липу, известную всем детям Клаудинга. Унка бежала следом, ничуть не отставая.
Дядя Ефим был человеком в годах. А в каких, дети точно не знали. Он всегда носил клетчатые рубашки и усы. А ещё гордо называл себя Хранитель сладкой ваты и по совместительству другом всех детей города. Каждые выходные и очень редко в будни он привозил небольшой вагончик под старую липу в центре города. Там в тени с утра и до самого вечера он продавал сладкую вату, считая, что это лучшая работа на свете — дарить детям счастье.
Кит уже с центра площади начал махать в сторону вагончика, а дядя Ефим в ответ издал тот самый звук. «Бим-бим!» Пожалуй, любимейший звук детворы.
— Здравствуй, Китёнок, — мужчина взъерошил волосы на голове Кита своей огромной ручищей. — У тебя новый друг?
Кит на секунду задумался: «Если от дружбы было так больно, нужен ли ему новый друг? А вдруг родителям Унки не понравится дом, в котором они живут? Тогда они тоже переедут на север?» он ничего не ответил и только представил Унку дяде Ефиму.
Моторчик аппарата зажужжал, как целый рой пчёл. Большая рука засыпала сахар и взяла две деревянные палочки. Дядя Ефим ловко накручивал сахарные волокна и что-то бормотал. Когда вата была готова, Кит уже посчитал монетки и высыпал их в ладонь Хранителю сладкой ваты.
— Доброго дня, мечтатели, — тот протянул им два огромных сахарных облака. Таких огромных, что Уна даже не поверила, что их может съесть один маленький человечек.
— И вам доброго дня. Приятно было познакомиться, — она взяла сладкое облако двумя руками, чтобы не уронить.
Кит тоже хотел что-то сказать, но рот уже был занят большим куском ваты. Поэтому он просто кивнул и направился к берегу небольшой речушки под названием Мика.
Мика пролегает через весь город и впадает в озеро у фабрики. Именно она разделяет город на две части, южную и северную. Весной Мика судоходная. Какие здесь только суда не встретишь: пенопластовые, бумажные, деревянные! Летом Мика купательная, зимой опасная, а осенью тихая-тихая.
Кит и Унка сели у самого берега. Они ели сахарную вату и наблюдали за опавшими листьями, что проплывали мимо.
— Никит, а кто такая эта Варя Ким?
— Варя Ким… Ну, она кто-то вроде изобретателя. В Клаудинге редко кого-то называли странным, но Варю Ким постоянно. Её бабушка одна растила, а когда и её не стало, Варя долго одна жила. Она нас с тобой лет на десять старше будет. Всегда что-то писала, конструировала, из дома выходила поздними вечерами. А несколько месяцев назад вообще выставила дом на продажу и уехала. Куда — никто не знает.
— А что она изобретала?
— Говорят, что мосты невидимые, солнечных медведей и облака в коробках. Но мало ли что говорят.
Унка доедала сладкую вату и думала о том, что в её доме жила целая изобретательница! А Кит смотрел на двух облачных дельфинов, которые играли хвостами в мяч. В тот день он проводил Уну и свернул на лесную тропинку. А когда забрался в штаб, то вспомнил, что на самом деле ничего он здесь не оставил. Тогда он решил что-нибудь оставить, а завтра за этим обязательно вернуться.
Утром, пока Унка была в школе, в дверь постучался человек. Он протянул Лукьяну квитанцию об оплате аренды небольшого здания, стоящего на берегу Мики. Судя по бумагам, аренду оплатил владелец дома, а значит, дедушка Тихон. Вот так Лу заснул безработным, а проснулся владельцем нового маленького театра. Арендатор показал Лукьяну здание, оставил свой номер и сказал, что вынужден ехать. Ведь сегодня весь Клаудинг начинает сбор яблок.
В кухонном шкафу Поли нашла баночки с названиями песен и потрёпанной книжкой рецептов.
Включить любимые песни.
Открыть окно настежь, чтобы яблоня могла всё расслышать.
Собрать яблоки с румяными боками.
Жонглировать ими.
Промыть, нарезать, засыпать сахаром, залить водой, добавить корицы. Варить
