— Ты что, брата своего не знаешь? Он просто притворяется, — упорствовала подруга. — По-моему, он задумал сыграть с тобой действительно очень жестокую шутку.
Мы обе снова повернулись к Питеру. Он неуверенно встал и сделал несколько шагов, как бы испытывая свои ноги. Потом вытянул руки над головой. Его глаза устремлялись то на Эдди, то на меня, как будто он пытался что-то припомнить.
— Может, позвонить доктору Россу? — спросила я его. — Питер? Как ты считаешь, тебе нужен доктор?
Он прищурился и посмотрел на меня. Он всегда очень быстро отвечал. Мама даже прозвала его «реактивный язык». Однако теперь ему понадобилось для ответа около минуты.
— Я… в норме, — прошептал мой брат. Он потер лоб и еще раз оглядел гостиную.
— Ты Эдди, верно? — спросил он. Эдди мрачно кивнула.
— Да. Правильно.
— Эдди и Даниэлла, — пробормотал мой брат.
— Пожалуй, я все-таки позвоню доктору Россу, — решилась я и протянула руку к телефону, стоявшему возле дивана на кофейном столике.
Питер схватил меня за руку.
— Нет. Со мной все в порядке. Правда, Даниэлла. — Он издал короткий смешок. — Вы подумали, что у меня крыша поехала? Я просто шучу. Ты ведь меня знаешь.
Я пристально посмотрела ему в глаза, еще не поверив окончательно его словам.
Он состроил гримасу. Оскалил зубы, скосил глаза и скривил рожицу, как обезьяна. От этой гримасы мама и папа всегда выходят из себя.
Потом он расхохотался.
— Перестань на меня пялиться с такой физиономией. Я в норме. Правда. Все абсолютно нормально. Никаких глюков у меня нет. А что такое с вами? Вас что, кто-то по голове стукнул?
Мы с Эдди переглянулись.
— Я в норме. Хотите, докажу? — воскликнул мой брат. Он подпрыгнул несколько раз на диванных подушках. Затем соскочил на пол и исполнил дикий танец с чечеткой. — Видите?
Мы с Эдди расхохотались.
— По-моему, он и в самом деле пришел в себя, — заметила моя подруга.
Я все еще сомневалась.
— Питер, ты помнишь, где сейчас находишься? Помнишь, как нас зовут?
— Тупые бакланихи, — ответил он.
— Он совершенно нормальный, — с облегчением вздохнула Эдди.
Потом выражение его лица изменилось.
— Так ты и вправду меня загипнотизировала? — внезапно спросил он. — Я чувствовал себя немножко странно. Вроде как голова кружилась или что-то в этом роде.
— Я и сама не знаю, что произошло, — честно призналась я ему. — Но я рада, что с тобой все в порядке. Сейчас у тебя не кружится голова? Все прошло?
Он помотал головой.
— Все в полном порядке.
— Тогда вали отсюда, — заявила я. — Не путайся у нас под ногами. Нам с Эдди нужно упражняться дальше.
— Почему ты не разрешаешь мне побыть с вами? — заупрямился брат.
— Питер, ты нам обещал, — категорически отрезала я.
— Я буду сидеть тихо, как мышка. Честное слово, — заныл он. — Ты даже не заметишь, что я тут. Ну Даниэлла-а, ну пожалуйста! Ну не будь такой врединой!
Эдди подняла глаза к небесам и вздохнула.
— Он определенно пришел в себя. Это прежний Питер,
Я подтолкнула брата к лестнице.
— Катись отсюда. Ты обещал оставить нас в покое, если я тебя загипнотизирую. Вот и катись.
Он что-то пробурчал. А потом побежал к себе в комнату, перескакивая через две ступеньки и громко шлепая ладонью по перилам в такт каждому прыжку.
Я обернулась и увидела, что Эдди уже направляется к входной двери.
— Я лучше пойду домой, — заявила она. — Все это немножко жутковато получилось. Я знаю, что теперь тебе не захочется репетировать наш номер.
— Я никогда больше не стану никого гипнотизировать, — ответила я, качая головой. — Даже понарошку или в шутку.
— Вот именно, — подхватила мои слова Эдди. — Все делалось понарошку. Ты не могла загипнотизировать своего брата. Просто не могла.
— Что же с ним тогда произошло? — растерянно спросила я.
Эдди нахмурилась.
— Я… я просто не знаю, — пробормотала она. — Но он все-таки вырубился на пару минут. Это ясно как день. Ладно, я позвоню тебе попозже, — бросила она и выскочила на улицу.
Я закрыла за ней дверь. Потом какое-то время неподвижно стояла в холле. Меня сотрясала крупная дрожь. Я никак не могла отделаться от ужасного воспоминания о брате — как он безжизненно распластался на диване, а я трясу его, трясу и трясу…
— Выброси это из головы, Даниэлла, — отругала я себя. — Все ведь обошлось.
Я сделала глубокий вдох и выдох, встряхнула головой, прогоняя ужасную картину, и заставила себя сбросить оцепенение. Крепко хватаясь за перила, я еле втащилась наверх, а потом добрела по длинному коридору до комнаты брата.
Дверь оказалась закрыта. Я прижалась к ней ухом и стала слушать.
Все было тихо.
Мое сердце снова бешено заколотилось. Что там такое? Почему такая тишина? Ведь Питер всегда такой шумный, и, где бы он ни находился, его всегда сопровождает грохот. В самом деле он пришел в себя или нет?
Я подняла над головой кулак и забарабанила в дверь. Громче, чем намеревалась.
— Питер? Это я. Никакого ответа.
— Питер? Отзовись!
Я снова постучала. Опять нет ответа. Тогда я повернула дверную ручку и распахнула дверь настежь.
— Питер?..
Он сидел спиной ко мне у компьютера. На экране монитора вспыхивали яркие цвета и название игры: «Гонки с мертвецами». Звука не было. Брат сжимал в руке мышь.
Я шагнула в комнату.
— Питер? Ты что, не слышал моего стука?
Брат медленно повернулся. Красные и желтые огоньки монитора отражались в его очках. Глаз брата я не видела.
— Питер?..
— Привет, — произнес он наконец.
Слова «Гонки с мертвецами» вспыхивали на экране огромными буквами — красными, потом зелеными, потом синими. Цветные блики вспыхивали на лице Питера.
— Ты нормально себя чувствуешь? — спросила я.
— Да. Я ведь сказал тебе. Все в порядке, отстань, — огрызнулся он. — Сколько еще раз мне повторять?
— Извини, — пробормотала я.
— Даниэлла, можно задать тебе один вопрос?
— Да, конечно, — ответила я. — Что такое?
— Как играть в эту игру?
Глава VIII
ПОСЛЕДНЯЯ КАПЛЯ
У меня все похолодело внутри. Ведь «Гонки с мертвецами» — любимая игра моего брата. Почему же он тогда не может вспомнить ее правила? Он сидел, глядя на меня и сжимая в руке мышь, с пляшущими по лицу разноцветными отблесками экрана.
— Ты знаешь, как начинать игру? — тихо спросил он. Я с трудом сдержала готовый вырваться из груди
крик и затаила дыхание. Я всячески старалась не поддаться панике.
В эту игру я никогда не играла, но не сомневалась, что сумею сообразить, с чего начинать. Наклонившись над братом, я взяла у него мышь, повозилась с ней пару минут и все-таки включила начало игры. Я намеренно выбрала самый легкий уровень, для начинающих, хотя знала, что Питер был уже опытным игроком.
Питер взял у меня мышь и принялся за игру. Я наблюдала за ним с тревожно бьющимся сердцем, судорожно скрестив на груди руки.
— Эй, это слишком просто! — воскликнул брат и снова включил установочный экран. — Ты жульничаешь. Зачем установила уровень для начинающих? — Он страшно злился. — Я не начинающий и уже три раза побеждал в этой игре!
Он снова взялся за игру, наклонившись к монитору. Цветные блики весело заплясали по его лицу.
Казалось, он уже не помнит о моем присутствии. И я на цыпочках вышла из комнаты.
— Так он в порядке или нет? — спрашивала я себя. — Нужно ли мне звонить доктору Россу?
То он не знает, как начать игру, в которую уже миллион раз играл. А в следующую минуту он уже снова опытный игрок…
— Что я наделала? Что я натворила? — повторяла я шепотом.
Я все-таки решила позвонить доктору.
Моя рука тряслась, когда я набирала номер его телефона и слушала гудки на другом конце провода.
После четвертого гудка включился автоответчик. В приемной доктора никого не оказалось. Ничего удивительного. Ведь я позвонила в воскресенье. Я положила трубку и бросилась на диван. И как только я это сделала, телефон зазвонил.
Я подпрыгнула. Вдруг это мама или папа?
Что мне им сказать? Что все в порядке? Или сообщить им, что я наделала? Каким странным стал Питер после моего сеанса гипноза?
Я глядела на телефон. А он звонил и звонил.
Наконец с бешено бьющимся сердцем я подняла трубку.
— Алло? — пропищала я каким-то противным, пронзительным голоском.
— Эй, Даниэлла?
— Кто говорит?
— Это я, Зак.
Я не совладала с собой и разразилась хохотом. Вероятно, я испытала облегчение оттого, что звонят не родители.
— Что в этом смешного? — спросил Зак. Кажется, он на меня обиделся.
— Ничего, — быстро ответила я. — Просто сегодня… весь день получается какой-то странный. — Я рухнула на диван. — В чем дело, Зак?
