Зажав в одной руке фонарик, а другой рукой придерживаясь за холодную оштукатуренную стену, я медленно пробиралась вниз. Шаг за шагом. Ступеньки стонали под моим весом. Я чувствовала, как мои босые ступни тонут в толстом слое пыли.
Круг от фонаря дрожал на подвальных стенах. Когда я шагнула на последнюю ступеньку, она подломилась подо мной, и я схватилась за стену, чтобы не упасть.
Я остановилась, чтобы перевести дыхание, и уставилась на круг желтоватого света, вслушиваясь в начинавшуюся за ним темноту.
Тишина. Тяжелая тишина. Тяжелая, как сырой и затхлый воздух подвала.
А потом я услышала стон.
Я ахнула.
Может, мне пора повернуться и побежать наверх?
— Кто там? — громко крикнула я, но из горла вырвался лишь слабый писк.
Я обвела лучом весь подвал. Длинное помещение с низким потолком, заваленное коробками, старыми шкафами, обшарпанными комодами и прочей мебелью, повсюду виднелись складные стулья, банки и бутылки, связки старых газет, высившиеся до потолка…
Потом… потом… я увидела человеческую фигуру! Она неподвижно стояла на пустом пространстве пола спиной ко мне. Это был мужчина. В черной куртке с поднятым воротником и черных брюках. Поначалу я приняла его за манекен.
Но потом он пошевелился.
Попав в луч света, он медленно обернулся. Это был подросток с длинными черными волосами. Он поднял худую руку и показал на меня тонким пальцем.
— Оххх, — прошептала я. Фонарик заскользил из моей руки. И когда его луч заметался по сторонам, я увидела другую фигуру. Рядом с черным парнем неподвижно стояла девочка в темной майке и мешковатых джинсах. Вокруг лица вились светлые волосы.
По моему телу прошла волна страха, от которого задрожали коленки. Я крепко сжала свой фонарик.
— Кто вы такие? — выкрикнула я сдавленным голосом.
Моя рука тряслась. При дрожащем свете я различила еще одного парня, невысокого и упитанного, он почему-то держался ладонями за щеки. И еще одного, который тоже показывал на меня пальцем.
— Питер… Питер… — напевали они. Все четверо. Четверо странных и непрошеных гостей в моем подвале.
— Кто вы такие? Что вы тут внизу делаете? — пронзительно закричала я.
Они двинулись вперед. Раскачиваясь из стороны в сторону, они сделали шаг ко мне. Луч фонаря задрожал на их лицах. На их горящих, мерцающих лицах.
— Нет! — крикнула я, когда увидела, почему они
так жутко мерцают.
Их кожа… их руки и ладони… их лица… были покрыты толстым слоем чего-то липкого. Прозрачной и мерцающей слизью. Словно прозрачным желатином.
Их волосы сияли под этой слизью, она покрывала и
их широко раскрытые глаза, и всю голову. Они все до пят были покрыты ею.
А когда они открывали рты, чтобы произнести имя моего брата, желатин вздувался пузырями, а потом снова плотно натягивался.
— Питер… Питер…
Заключенные в прозрачные коконы чудовища медленно двинулись все разом, словно роботы — нет, даже не роботы, а зомби, — и сделали еще один шаг ко мне.
— Ничего этого нет, — громко произнесла я.
Их глаза холодно посмотрели на меня через толстый слой желатина.
Я повернулась. Бросилась было к лестнице.
Но тут мой взгляд выхватил еще одну фигуру. Еще одну темную фигуру, стоявшую позади этой ужасной четверки. Она сгорбилась, словно от боли. И стояла так тихо…
Я вся содрогнулась от ужаса. Четверка сделала еще один шаг ко мне. Я направила луч фонарика на мальчика, сгорбившегося за ними, осветила его бледное лицо, его широко раскрытые глаза, его рот, издававший безмолвный крик.
И я в ужасе завизжала:
— ПИТЕР!
Питер… Питер…
Напевая имя моего брата под вздувающейся пленкой, чудовища протянули ко мне руки. Я видела их немигающие, безжизненные глаза.
Они тянули ко мне свои ладони, покрытые прозрачной слизью, свои костлявые пальцы…
— Питер… Питер…
За их спинами, словно окаменев, тихо стоял мой брат. Его черные глаза за стеклами очков смотрели на меня, такие печальные и пугающие одновременно.
Я выронила фонарик. Он ударил по моей босой ноге, отчего боль пронзила меня до бедра. Затем он со стуком покатился по твердому полу, и его луч безумно запрыгал по стене.
Я снова закричала и быстро схватила фонарик, потом повернулась и бросилась прочь.
Прежде чем я успела опомниться, я уже стояла наверху лестницы. В ушах еще раздавалось их жуткое пение.
— Питер… Питер…
Я вспомнила их шевелящиеся руки, их глаза, такие безжизненные под слоем слизи.
Тяжело дыша, я выскочила в дверь и захлопнула ее за собой. Захлопнула и прижалась к ней плечом.
И прислушалась. Стояла и слушала свое хриплое дыхание, громкий стук сердца.
А потом побежала через слабо освещенный холл. К парадной лестнице. Взлетела наверх, несмотря на боль в боку и готовые разорваться от напряжения легкие.
В свою комнату. В постель. В безмолвную и безопасную темноту. Безопасную?
Я тут же села, все еще дрожа. Дрожь сотрясала меня такая, что даже зубы стучали.
— Это был сон, — сказала я себе дрожащим голосом. — Даниэлла, ты в безопасности, ты в своей собственной постели. Ты никогда не спускалась вниз, в подвал. Это был только сон. Тебе все приснилось.
Обхватив себя за плечи, я смотрела на сероватый свет, проникающий сквозь стекло в мою комнату.
Все только сон…
Конечно. Сон.
Я поднялась на ноги, все еще обхватив руками плечи. Я докажу себе это, решила я. Я докажу себе, что все это был лишь сон. Я пойду в комнату брата и посмотрю, как он мирно спит на своей кровати.
Питер цел и невредим, он спит у себя в комнате. И он не в подвале, не с теми жуткими фигурами из моего кошмара.
Я никак не решалась выйти из своей спальни. Страх сжимал мое сердце железными клещами. А что, если брата там нет?
Что, если он и в самом деле находится там, в подвале, с этими ребятами, покрытыми жуткой слизью?
Что тогда мне делать?
Что я смогу сделать?
Я глубоко вздохнула и прижала руку к груди, словно приказывая своему сердцу биться спокойно.
Затем я неуверенно вышла в коридор. Ноги стали словно ватные и еле меня держали. Голова кружилась от страха. Пол ходил подо мной ходуном, когда я медленно брела по длинному коридору к спальне брата.
Я остановилась возле его двери.
Мысленно произнесла молитву.
— Питер, пожалуйста, будь там. Пожалуйста!
Я повернула круглую ручку и толкнула дверь. Щелкнула выключателем.
И, моргая от ослепившего меня света, я уставилась на его постель.
Она была пуста.
Глава XII
НЕ ВСЕ ЕЩЕ ПОТЕРЯНО?
Я в ужасе уставилась на сбитые простыни и откинутое одеяло. Да, постель была пуста. Вдруг я услышала вздох. И посмотрела в сторону окна.
— Что тебе тут надо? — спросил Питер. Он сидел на своем кресле у окна, одетый в пижаму. Прядь рыжих волос упала на глаза. Очков не было. Одна штанина была закатана до колена.
— Питер, ты здесь! — радостно воскликнула я. После этого я бросилась к брату через комнату и попыталась его обнять. Но он увернулся от моих рук.
— Зачем ты явилась сюда? — спросил он, откидывая назад волосы.
— Я… я… — Что могла я ответить ему? — Я хотела убедиться, что с тобой все в порядке. Почему ты не в постели?
Он пожал плечами.
— Не спится.
Я пристально всмотрелась в его лицо.
— Так ты, значит, просто смотрел в окно? Он кивнул.
— И ты не спускался в подвал?
— В подвал? — Он прищурил глаза, словно пытаясь понять мою логику.
— Так ты был в подвале? — настаивала я. — Ты спускался в подвал, Питер?
— Нет. Что мне там делать? — резко ответил он.
И тут он поразил меня. Внезапно он протянул руку и схватил меня за запястье.
— Даниэлла, — прошептал он сквозь стиснутые зубы, потом крепко сжал мое запястье и приблизил свое лицо к моему. — Даниэлла, не забудь меня. Пожалуйста… Не забудь меня!
* * *
На следующее утро я торопливо одевалась, собираясь в школу. Глядя в окно, я натягивала на себя просторный серый свитер и черные джинсы с прямыми, нерасклешенными штанинами. Погода выдалась пасмурная. Холодный серый свет слабо освещал мою комнату, оставляя в углах темные тени.
Несмотря на сумрачную погоду, меня переполняла радость. Мне не терпелось спуститься вниз и приняться за завтрак. Начался новый день. Новый старт. Мой пугающий ночной кошмар про странных ребят, покрытых блестящей слизью, был всего-навсего ночным кошмаром, и не более того.
Ничего нет странного, что тебе снятся такие жуткие сны, когда ты въехала в такой старинный дом, сказала я себе.
Еще я заверила себя в том, что с Питером тоже ничего не случится. Что последствия моего дурацкого гипноза к этому времени уже прошли. Что я увижу своего прежнего младшего брата — болтливого, веселого и избалованного.
