— Сегодня пойдете и вы.
Мне помогал Боб. Мы бережно тянули, раскатывали тонкую резину. Я приседал, разводил ноги. Когда костюм был надет, мы соединили половинки его на животе широким поясом. Взвалив на спину акваланг и сбив на лоб маску, я пошел к борту, гулко шлепая ластами, добрел до края платформы и боком свалился в воду.
Над головой сомкнулась вода. Зеленая густая полутьма, наполненная серебристыми пузырьками, закипела перед стеклом.
Раскинув руки, я неподвижно повис. Белые пузырьки ползли вверх, следом за ними поднимался, переворачивался, теряя равновесие, и я. Всплыв, я вынул изо рта загубник и попросил:
— Дайте груз!
Меня подтянули, придерживая руками, расстегнули пояс, надели на него два свинцовых кубика.
Рядом, с шумом, в треске лопающихся пузырей, свалился в воду Николай.
Я согнулся, опустил голову, выбросил ноги вверх и, работая ластами, пошел на глубину. В уши гвоздями вошла привычная боль. Когда глаза привыкли к полутьме, я увидел уходящую вниз желто-зеленую стену. Это был «Минин». Передо мной узким темным пятном двигался Николай. Преследуя его, я стал опускаться. Боль в ушах медленно отступала.
Я осмотрелся. Со дна поднималась черная каменная громада. Под ней белела пятнистая галечная россыпь… Звездчатыми пятнами на камнях сидели ежи. Я подплыл к одному. Он не шевельнулся. Я тронул пальцем иголку. Тоненькие нитевидные ножки высунулись между игл, протянулись к выступу в камне, ткнулись в него, приклеились. Сокращая ножки, еж начал уползать…
Я выпустил облако пузырей и поплыл вслед за Николаем. Мы медленно огибали скалу. Грудой искореженного металла над нами нависал борт «Минина». Светлые полосы бродили над нашими головами. Я уцепился за металлический лист и сунул голову в пролом: черные и зеленые пятна, хаос металла, еле различимого под пластами водорослей и раковин…
Ничего тут не найти…
Мы оплыли корабль кругом. Скалы, как огромные корни гигантского зуба, прочно держали остатки парохода. В одном месте борт был пробит. Николай приблизился ко мне, тронул за плечо, показал рукой пробоину и жестом позвал за собой.
Мы подплыли. Показав: «Жди!» — мой товарищ медленно, перебирая руками изогнутые края листов, проник внутрь парохода и скрылся. Зеленоватые хлопья, поднятые движением человека, устремились навстречу мне из пробоины. Из облака показалась темная фигура. Николай выплыл, перевернулся, снова тронул меня рукой, приглашая: «Плыви!»
Медленно, прислушиваясь к шумному движению воздуха и частому стуку сердца, я последовал за ним. Кромешная тьма обступила нас. Кто-то тронул меня за руку. Я вздрогнул. Мое запястье обхватили пальцы Николая — он тащил меня за собой.
Впереди зеленело пятно. Оно было сначала расплывчатым, потом приняло правильную форму круга. Мы плыли к нему. Я понял, что это — иллюминатор, стекло и крышка которого вырваны в момент гибели судна. Цвет воды — скупой, серый и тусклый, когда я был снаружи, — теперь, изнутри, казался ярким и изумрудным. Я подплыл, уцепился за какой-то покрытый слизью предмет и высунул руку из иллюминатора. Легкие тени скользнули по ней. Подплыла стая вилохвостых рыбок. Я пошевелил пальцами. Удивленные и озадаченные, рыбы доверчиво стали тыкаться губами в подушечки пальцев.
Чувство радостного удивления захлестнуло меня. Я оттопырил вверх большой палец и, приблизив его к свету, показал Николаю.
Хорошо, все очень хорошо! Мы, конечно, найдем здесь этот чертов пенал! Надо только искать… Надо искать.
Мы вернулись на остров, разожгли огонь и, согреваясь его горячим дыханием, слушали, как пузырится и щелкает в котелке бережно залитая водой картошка.
Настала холодная и сырая ночь. Я забился на дно спального мешка и, закрыв глаза, еще раз увидел зеленое пятно иллюминатора и рыб, доверчиво жующих мои пальцы.
Утром на остров пал туман. Белая непроницаемая стена отгородила скалу от моря. Она отгородила палатку от скалы, нас друг от друга. Белые капли осели на лица. Все сделалось липким и скользким. Стало трудно дышать.
Океан молчал. Тяжелое белое-безмолвие колыхалось вокруг нас. Только звуки человеческих голосов, обычно заглушаемые ветром и волнами, доносились необычно отчетливо.
Так продолжалось целый день. Мы не ходили на «Минин», бродили по мокрому берегу, лежали в палатке, рассказывали друг другу истории о затонувших кораблях.
— Долго это будет, черт побери? — не выдержал наконец Аркадий.
Николай сказал:
— Это ведь Курильские острова! Туман здесь бывает по месяцу.
— Сейчас конец лета, — сказал я. — Он скоро пройдет.
Николай пожал плечами. Я достал книгу «Открытие Аляски», и мы начали читать вслух печальную историю русского поселения — форта Росс на берегах голубого залива Сан-Франциско, куда русские пришли, следуя беспокойному примеру Дежнева и Беринга.
— Ты помнишь, Аркадий, харьковские ночи?..
На мокрую поверхность палатки падали, пощелкивая, капли. Мы сидели, поеживаясь…
Нам предстояло осмотреть «Минин», проверить каждый дюйм обшивки, проникнуть внутрь.
Мы даже не представляли себе: какая часть парохода осталась на камнях, где лежат — и сохранились ли они вообще — другие части?
— Между прочим, — сказал Николай, — хорошо бы знать, как сел «Минин». Ведь его несло ветром, могло повернуть и так, и этак.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Мы находим сейф и ствол от пожарного рукава
Теплым маревым днем — на остров после тумана наполз сухой воздух из центральных пустынь Азии — Николай с Бобом начали дальнюю разведку вокруг «Минина».
Обломок корпуса, который застрял между скалами, был невелик и симметричен. Нос и корму с одинаковым успехом можно было представить его продолжением в любую сторону.
В первый же день Николай нашел гребной вал. Короткий и толстый массивный цилиндр лежал неподалеку, вырванный из тела судна и отброшенный прочь силой удара. Винта около него не было.
Полуголые, сняв рубашки, мы с Аркадием сидели на железной платформе и следили, как пузырчатые дорожки опутывают «Минин». Николай и Боб плыли, расширяя круг поиска.
Наконец они вышли из воды.
Сидя на борту вытащенной на «Минин» шлюпки и растирая пальцами колено, Николай сказал:
— Судно переломилось в двух местах!
Боб кивнул.
— Метров двадцать отсюда, — Николай показал рукой, — лежит носовая часть килем вверх.
— Ободрало ее, как апельсин, — добавил Боб.
Николай стал рисовать острием ножа на ржавчине чертеж.
— Вот камни… Между ними «Минин»… Рядом, восточнее, оторванная носовая часть. Видите, ее могло свалить туда во всех случаях. Если шторм был от северо-запада и пароход сидел носом на север и если шторм шел с юго-запада, а сидел «Минин» носом на юг.
— Получается так, — сказал я. — Что же мы узнали?
— Ничего.
— А где корма?
Корму нашел Боб на следующий день. Ее разметало на куски. Тонкий слой гальки выдал местонахождение руля. Здесь галька лежала плоским невысоким холмом, повторяя очертания рулевого пера.
Эта находка тоже ничего не говорила о том, как сел на камни пароход.
— Во всяком случае, кое-что начинает проясняться. — Аркадий вынул тетрадь и повторил в ней чертеж Николая. — От «Минина» остались разрозненные части.
Мы приступили к поискам во внутренних помещениях.
Сперва осмотрели нос.
В носовой части «Минина» был трюм, а около самого форштевня сложная система узких, похожих на колодцы отсеков. Обшивка была почти вся снята, мы легко попадали внутрь. Навстречу нам из темных углов выплывали их потревоженные жители. Мраморные камбалы испуганно таращили глаза. Красными пятнами бродили под ногами колючие крабы.
Заметив приближение человека, они откидывались назад и каждый, подняв вверх массивные клешни, начинал грозить.
Здесь мы не рассчитывали на удачу: с носа посадка в шлюпки и на плоты не производилась.
Нашей добычей стал ящик с битым стеклом. На изогнутых осколках виднелись следы краски. В ящике боцман, вероятно, держал свой малярный скарб.
Закончив осмотр носовой части, мы вернулись на платформу. Через пролом в борту, который нашел во время нашего первого погружения Николай, мы проникли внутрь судна. Доступными оказались три помещения.
Первое, с единственным, так восхитившим меня иллюминатором было, очевидно, пассажирской каютой. Пиллерсы — столбы, между которыми размещались койки, — стояли нетронутыми, но сами койки провалились, их деревянные части сгнили. В каюте мы не нашли ничего.
Дверь из нее вела во второе помещение — коридор. Он был наглухо закрыт с обеих сторон стальными листами и рухнувшими палубными перекрытиями. Пространство, которое осталось нам для поисков, было небольшим. Мы осмотрели его за один раз.
