Огромный медведь спустился по трапу, и за ним собрались ещё несколько, настолько тяжёлые, что корабль накренился. Уилл увидел, как несколько человек вернулись к пушке и уже начали заряжать её.
Тут ему в голову пришла идея, и он побежал в сторону пристани, как раз на пустое место между медведями и пушкарями.
— Остановитесь! — закричал он. — Прекратите сражаться. Дайте мне поговорить с медведем!
Все замерли от неожиданности, поражённые его сумасшедшей выходкой. Медведь, собиравший свой отряд, чтобы напасть на пушкарей, остановился на месте, но каждый его мускул дрожал от гнева. Огромные когти целиком ушли в землю, чёрные глаза сверкали яростью из-под железного шлема.
— Кто ты такой? Что тебе надо? — прорычал медведь по-английски, так как Уилл заговорил на этом языке.
Люди переглядывались в недоумении, и те, которые знали язык, переводили для остальных.
— Я буду биться с тобой один на один! — прокричал Уилл. — И если ты уступишь мне, вы прекращаете сражение.
Медведь не пошевелился. Люди же, когда до них дошёл смысл сказанного Уиллом, стали кричать, улюлюкать и смеяться, показывая на него пальцами. Но это продолжалось недолго, поскольку Уилл повернулся к толпе и обвёл её холодным взглядом. Он стоял так, совершенно спокойно и сосредоточенно, до тех пор, пока не стихли все смешки. Уилл чувствовал, как дрозд-Балтамос дрожит у него на плече.
Когда люди замолчали, он прокричал:
— Если я смогу победить медведя, вы должны согласиться продать топливо. Тогда медведи отправятся вверх по реке и оставят вас в покое. Соглашайтесь! Или они просто сотрут вас в порошок…
Он помнил, что позади него всего лишь в паре метров стоит огромный медведь, но не оборачивался. Уилл видел, как горожане, переговаривались, жестикулировали, спорили, и через пару минут кто-то крикнул:
— Эй, парень! Будь по-твоему. Уговаривай медведя.
Уилл обернулся, сделал глубокий вдох и заговорил:
— Медведь! Соглашайся. Если ты уступишь мне, вы сможете купить топливо и спокойно плыть дальше вверх по реке.
— Мальчишка! — прорычал медведь. — Драться с тобой — для меня позор. Ты слаб и уязвим, как устрица без раковины. Я не согласен.
— Ладно. — ответил Уилл, и сосредоточил всё своё внимание на свирепом существе, стоявшем перед ним. — Это действительно получается нечестная схватка. Ты полностью бронирован, на мне же нет никакой защиты. Ты можешь отсечь мне голову одним взмахом лапы. Давай сделаем по-честному. Дай мне какую-нибудь часть твоего доспеха, любую какую хочешь. Ну, хотя бы, шлем. Тогда условия будут более равными, и наш поединок не будет для тебя позором.
С рыком, полным ненависти, ярости и презрения, медведь поднял огромный коготь и отстегнул цепь, крепившую шлем.
Над берегом повисла тишина. Все замерли. Было понятно, что происходит что-то, доселе небывалое, но никто ещё не мог понять, что именно. Слышен был только плеск речной волны о сваи, пыхтение корабельного двигателя, да беспокойные крики чаек. И в этой тишине с громким лязгом к ногам Уилла упал шлем, брошенный медведем.
Уилл положил свой рюкзак, и водрузил на него шлем. Он состоял из цельного листа железа толщиной в дюйм, почерневшего и иззубренного, с отверстиями для глаз сверху и массивной кольчужной бармицей. Шлем был длиной с локоть Уилла, он едва мог поднять его.
— Значит такие у тебя доспехи? Они выглядят не очень прочными. Не знаю, могу ли я положиться на этот шлем…Дай-ка проверю, — сказал Уилл и достал из рюкзака нож. Примерился, и отрезал кусок брони так, будто это было масло.
— Так я и думал, — произнёс он, один за другим отрезая кусочки от шлема. Меньше, чем за минуту массивное изделие превратилось к кучку обрезков. Он встал, и показал медведю горсть обломков.
— Вот какая у тебя броня, — сказал Уилл и шумно высыпал кусочки обратно в кучу, — и какой у меня нож. Ну, раз твой шлем мне не подошёл, придется драться без него.
Ты готов, медведь? Мы в равных условиях — я могу отсечь тебе голову одним взмахом ножа…
И снова полнейшая тишина [32]. Чёрные глаза медведя сверкали как уголья, и Уилл почувствовал, как по его спине заструился пот.
— Слишком мощное оружие, — сказал медведь, — я не смогу драться против такого.
Малыш, ты победил.
Уилл знал, что через секунду люди будут кричать, свистеть и веселиться, поэтому ещё до того, как медведь произнёс слово «победил», Уилл начал разворачиваться, и закричал, чтобы заставить толпу смолкнуть:
— Теперь вы должны выполнить свою часть сделки. Помогите раненым и начинайте ремонтировать дома. И дайте медведям пристать и заправиться.
Он понимал, что нужно время, для того чтобы весть была переведена и распространилась по толпе горожан, понимал он и то, что эта задержка позволит избежать вспышек злобы или веселья также, как песчаные острова замедляют и разбивают на протоки течение реки. Медведь видел, что и зачем делает мальчик, и ещё лучше, чем Уилл, понимал, чего ему удалось добиться.
Уилл убрал нож в рюкзак и снова обменялся с медведем взглядами, на этот раз полными симпатии. В то время, как позади них медведи начали разбирать огнемёт, другие два корабля повернули к пристани.
Люди на берегу начали расходиться, однако большая их часть собралась, чтобы поглазеть на Уилла и полюбопытствовать, кто этот мальчик, и как он смог управиться с медведем. И Уиллу, чтобы стать незаметным, пришлось применить своё волшебство, покров, отталкивавший все виды внимания от его матери и позволявший им жить спокойно все эти годы. Конечно, это было не волшебством, а просто способом поведения. Он прикинулся тихим и заторможенным, глаза его будто поскучнели, и меньше, чем за минуту он уже стал малоинтересным и почти не привлекающим внимания. Людям попросту надоедало смотреть на этого скучного ребёнка, и они отворачивались и уходили, забыв о своём недавнем интересе.
Но внимание медведя было более цепким, чем человеческое, и он оценил происходящее и в этом увидел ещё одно выдающееся умение, помогавшее Уиллу.
Медведь подошёл ближе и тихо заговорил голосом, напоминавшим глухой рокот корабельного двигателя.
— Как тебя зовут? — спросил он.
— Уилл Парри. Ты сможешь сделать себе новый шлем?
— Да. Тебе что-то нужно?
— Вы плывёте вверх по реке. Я хочу с вами. Мне нужно в горы, а река — самый быстрый путь. Возьмёте меня с собой?
— Да. Можешь показать нож?
— Я покажу его только медведю, которому могу доверять. Я слышал об одном, на которого можно положиться. Он король панцербьёрнов и друг девочки, которую я собираюсь искать в горах. Её зовут Лира Среброязыкая. А медведя — Йорек Барнисон.
— Я — Йорек Барнисон, — сказал медведь.
— Я это понял, — ответил Уилл.
Корабль наполняли топливом; вагонетки проезжали вдоль борта и опрокидывались в жёлоб, по которому уголь с грохотом скатывался в трюмы. В воздухе стояло высокое облако чёрной пыли. Незамеченный горожанами, занятыми уборкой осколков оконнных стёкол и спорами о цене за уголь, Уилл вслед за королём медведей поднялся по трапу на судно.
Глава девять. Вверх по реке
— Покажи мне нож, — сказал Йорек Байрнисон. — Я разбираюсь в металле. Нет ничего неизвестного в металле и стали для медведя. Но я никогда не видел ножа, такого как твой. И я был бы рад изучить его получше.
Уилл и Король медведей стояли на передней палубе в тёплых лучах заходящего солнца, и корабль быстро шёл вверх по течению. На борту было много горючего, еды, также он и Йорек Байринсон присматривались друг к другу после их первого знакомства.
Уилл передал нож Йореку рукояткой вперёд, медведь аккуратно взял его. Ноготь большого пальца распологался у медведя напротив остальных, поэтому он мог обращаться с предметами так же, как и люди. Он поворачивал нож и так, и этак, подносил близко к глазам, смотрел как нож ловит свет, тестировал его лезвие, стальное лезвие на куске железа.
— Этим лезвием ты разрезал мой шлем, — сказал он, — Другое же очень странное. Я не могу сказать что оно, какими свойствами владеет, из чего сделано. Но я хочу понять это. Как ты владеешь им?
Уилл рассказал ему всё, за исключением того, что касается только его: его матери, человека которого он убил и его отца.
— Ты боролся за него и потерял два пальца? — спросил медведь, — покажи мне рану.
Уилл протянул ему руку. Благодаря отцовской мази необработанные поверхности быстро заживали, но они всё также оставались очень чувствительными. Медведь понюхал их.
— Кровянной мох, — сказал он, — и что-то ещё, что я не могу узнать. Кто дал это тебе?
— Человек, который сказал мне, что следует делать с ножом. Потом он умер. У него было немного мази в коробке, и эта мазь заживила мои раны. Ведьмы тоже пытались, но их чары не подействовали.
