— И направляются они к моему дому, — закончил он.
Мейн сглотнул.
— Угадал. Так быстро, как могут. Первая группа будет там меньше чем через пять минут.
И тут молодой кентавр обнаружил, что говорит с пустотой — Жеребкинс со всех копыт выскочил прочь.
Глава 13. Удачное погружение
Майлз Фаул сидел за столом Артемиса в офисном мини-кресле, которое было подарено ему старшим братом на день рождения. Артемис заверял его, что кресло сделано на заказ, но на самом деле это было кресло фирмы «Эльф Аральто», известной дизайнерской марки, специализирующейся на производстве красивой (но не всегда практичной) мебели для волшебных существ.
Майлз поднял кресло так высоко, как мог. В его руках был его любимый напиток: сок асаи[10] в бокале для мартини. Два кубика льда, без трубочки.
— Это мой любимый напиток, — промолвил Майлз, промокая уголки рта фирменной салфеткой Фаулов с написанным на ней семейным девизом — «Aurum potestas est». — Потому что я — снова я, а не эльфийский воин.
Артемис сидел напротив в таком же, только большем, кресле.
— Так ты говоришь, Майлз… я ведь могу называть тебя Майлзом?
— Разумеется, — ответил Майлз. — Ведь я он и есть. Ты мне не веришь?
— Конечно, верю, малыш. Я могу узнать лицо собственного брата, видя его перед собой.
Майлз поигрывал бокалом.
— Мне нужно поговорить с тобой наедине, Арти. Не мог бы Дворецки выйти на пару минут? Видишь ли, это семейный разговор.
— Дворецки и есть семья. Ты знаешь это, брат.
Майлз недовольно надулся.
— Знаю, но мне неловко…
— Дворецки уже многое видел. У нас нет от него никаких секретов.
— Ну… пусть он просто выйдет на минуточку.
Дворецки молча стоял за Артемисом со сложенными руками. Вид у него был весьма агрессивный — что, впрочем, и неудивительно, имея руки, кажущиеся огромными окороками, от которых рукава рубашки скрипели, как какие-нибудь старые стулья.
— Нет, Майлз. Дворецки останется.
— Хорошо, Арти. Тебе лучше знать.
Артемис откинулся на спинку стула.
— Что произошло с Берсеркером, который был внутри тебя?
Мальчик пожал плечами.
— Он ушел. Он управлял моей головой, а потом исчез.
— Как его звали?
Майлз закатил глаза, вспоминая.
— Э-э… насколько я помню, мистер Гобдо.
Артемис глубокомысленно кивнул, будто бы многое знал о том, каков есть этот самый Гобдо.
— Ах да, Гобдо. Я многое слышал о нем от наших волшебных друзей.
— Если я правильно помню, его называли Гобдо — Легендарный Воитель.
Артемис усмехнулся.
— Безусловно, он очень хотел, чтобы ты так думал.
— Но это ведь правда, — слегка напрягшись, сказал Майлз.
— У нас другая информация, верно, Дворецки?
Телохранитель не подал ни звука и не шевельнулся, но его согласие каким-то образом дошло до присутствующих.
— Да, — продолжил Артемис. — Мы слышали, что над Гобдо — объект для насмешек, честно говоря.
Пальцы Майлза крепко сжали ножку бокала.
— Насмешек? Кто это говорит?
— Все, — ответил Артемис, открывая ноутбук и мельком оглядывая экран. — Это во всех книгах истории волшебного народца. Вот, посмотри. Гобдо Наивный — вот как его называют. Есть еще статья, в которой Гобдо зовут Червем-Вонючкой. Насколько я понимаю, этим прозвищем награждают того, кто виновен практически во всех бедах. Мы, люди, называем таких «козлами отпущения».
Щеки Майлза покраснели.
— Червь-вонючка, говоришь? Почему меня… то есть Гобдо называют червем-вонючкой?
— К моему огромнейшему сожалению, именно этот самый Гобдо убедил своего командира позволить всему отряду Берсеркеров похоронить себя вокруг Врат.
— Волшебных врат, — уточнил Майлз. — Которые веками защищали волшебный народец.
— Это Берсеркерам так сказали. На самом деле Врата — не более чем кучка камней. Дверь, ведущая в никуда. В течение десяти тысяч лет Берсеркеры охраняли лишь кучку булыжников.
Майлз потер глаза.
— Нет. Это не… нет! Я видел это, видел в воспоминаниях Гобдо. Врата — настоящие!
Артемис мягко рассмеялся.
— Гобдо Наивный. Немного жестоко. Кстати, есть даже стишок…
— Стишок? — прохрипел Майлз. Заметьте, что четырехлетние дети редко хрипят в ответ.
— Да, детское четверостишие. Хочешь послушать?
Майлз как будто бы боролся с собственным выражением лица.
— Нет… то есть да. Да, говори.
— Замечательно. Итак, — Артемис театрально прочистил горло.
Гобдо, Гобдо, Гобдо,
Под землей зарыт,
Под камнями и корнями,
Потерян и забыт.
Артемис не смог сдержать улыбку.
— Дети иногда бывают такими жестокими…
С Майлзом произошло сразу две вещи. Сначала лопнуло его терпение, раскрыв личину скрывавшегося Гобдо, а потом лопнула от сильного сжатия ножка бокала — и в тоненьких пальчиках малыша теперь было зажато смертельно-опасное оружие.
— Смерть вершкам! — загремел он на гномьем, вскочив на стол и рванувшись к Артемису.
Стоит упомянуть, что в битвах Гобдо любил представлять себе свои боевые приемы перед их исполнением. Это помогало ему настроиться. Вот и сейчас он уже представил себе свой эффектный прыжок через стол и то, как он ловко вонзит стеклянный осколок в горло ненавистного вершка. Этим он убил бы двух червей-вонючек сразу — уничтожил человека и окропил свои руки его кровью, чтобы выглядеть еще более устрашающим.
Но суровая реальность внесла свои коррективы. Дворецки рванулся вперед и перехватил Гобдо на середине эффектного прыжка, выбив из рук осколок. Все закончилось тем, что Гобдо был крепко зажат в медвежьих объятиях телохранителя.
Артемис спокойно наклонился чуть вперед.
— Есть еще и второй стишок. Но сейчас, наверное, не самое подходящее время.
Гобдо яростно дернулся, но это было абсолютно бесполезно. Отчаявшись, он попытался прибегнуть к гипнозу.
— Ты немедленно прикажешь Дворецки отпустить меня, — прогудел он.
— Вряд ли, — покачал головой Артемис. — У тебя едва хватает магии на то, чтобы сдерживать натиск Майлза.
— Если так, то убей меня — и покончим с этим! — процедил Гобдо с легкой дрожью в голосе.
— Я не могу убить собственного брата, так что мне придется выгнать тебя, не причиняя Майлзу вреда.
Гобдо презрительно фыркнул.
— Это невозможно, человек. Чтобы добраться до меня, тебе придется избавиться от мальчишки.
— Тебя дезинформировал, — бесстрастно сообщил Артемис. — Есть способ изгнать твою непокорную душу без вреда для Майлза.
— Посмотрим, что ты сможешь сделать! — в глазах Гобдо промелькнуло сомнение.
— Твое желание для меня закон, — ответил Артемис, нажимая кнопку на селекторе. — Элфи, будь добра, заноси.
Дверь офиса распахнулась, и в комнату сначала втиснулась бочка, а затем Элфи.
— Мне это не нравится, Артемис, — беспокойно сказала она, играя заранее спланированную роль. — Эта штука очень ненадежная. Душа может никогда не попасть в следующую жизнь, если она застряла в этой дряни.
— Вероломная эльфийка, — прорычал Гобдо, дергая маленькими ножками. — Ты встала на сторону людей…
Элфи пронесла бочку к середине офиса, поставив ее на деревянный пол, специально не затрагивая драгоценные афганские ковры Артемиса, о гигантском историческом значении которых ирландец рассказывал всякий раз, как она оказывалась в этом офисе.
— Я встала на сторону Земли, — ответила она, встречаясь с Гобдо взглядом. — Ты был погребен под землей целых десять тысяч лет, воитель. Многое изменилось.
— Спасибо, я сверился с воспоминаниями мальчишки, — угрюмо проворчал Гобдо. — Люди практически уничтожили эту планету. Ничего не изменилось!
Артемис поднялся со стула и открыл бочку.
— Наверное, ты и космический корабль, стреляющий мыльными пузырями, видел?
Гобдо быстренько сверился с памятью Майлза.
— Да. Да, видел! Он же золотой, да?
— Это один из выдуманных проектов Майлза, — медленно проговорил Артемис. — Просто мечта. Пузырьковый самолет. Если пороешься в воспоминаниях моего брата, то наткнешься и на робо-пони, делающего домашнюю работу, и говорящую обезьянку. Мальчик, телом которого ты овладел, Гобдо, исключительно умен. Но ему всего четыре года. В этом возрасте между реальностью и фантазиями грань очень зыбкая, знаешь ли.
Дыхание Гобдо участилось, когда он увидел все это в разуме Майлза.
— Зачем ты говоришь мне это, человек?
— Я просто хочу, чтобы ты понял — тебя одурачили. Опал Кобой — вовсе не спасительница, зато очень хорошо притворяется. Она сбежавшая заключенная, убийца. Она разрушит ваши десять тысяч лет мира.
— Мира! — со злобным смешком издал Гобдо. — Мир — и люди? Даже погребенные под землей мы ощущали вашу жестокость и злобу! — Он заерзал в руках Дворецки: мини-Артемис в черном костюме и с темными волосами. — Это ты называешь миром?!
