Восемьдесят процентов Полис Плаза уже представляли собой одни руины, и лишь верхний этаж цеплялся за скалу, как плоский моллюск. Нижние этажи рухнули на парковку, образовав грубую каменную пирамиду, которая дымилась и искрилась. К счастью, крытый мост, ведущий к прилежащей парковке, все еще был относительно невредимым. Жеребкинс торопливо пересек мост, пытаясь не смотреть на дыры в полу, в которые его копыта могли запросто соскользнуть, и не слышать мученический скрип металлических подпорок, искореженных от перегрузки.
Не смотри вниз. Представляй, как окажешься на той стороне.
Жеребкинс бежал, а мост позади него разрушался по кусочкам, которые, звеня, свалились в бездну, как клавиши фортепиано. Автоматическая дверь на другой стороне застряла на полпути до закрытия, и Жеребкинс едва ли мог в нее протиснуться.
«Как мелодраматично», — подумал он. «Неужели именно это каждый день переживает Элфи?»
Подстегиваемый обвалом кирпичей и вонью горящих машин, Жеребкинс торопливо пересек площадку и добрался до своего фургончика, который был припаркован на первом месте, недалеко от прохода. Его фургон был ведром с гвоздями, которое скорее можно было принять за давно брошенную бюджетную машинку, а не за транспортное средство, выбранное кентавром, ответственным за все технологические новшества города. Если кому-то вдруг посчастливится узнать, кому принадлежит эта развалюха, то он, скорее всего, подумает, что Жеребкинс специально так поиздевался над кузовом, чтобы отогнать потенциальных угонщиков. Но нет же, этот фургончик был просто кучкой ржавчины, которая должна была быть заменена десятки лет назад. По той же причине, по которой декораторы никогда не украшают собственные дома, Жеребкинс, эксперт в достижениях автопрома, не заботился о том, на чем ездит. Это было ежедневным неудобством для всех, так как кентавромобиль издавал шум на несколько децибелов выше обычного и регулярно производил звуковые тревоги по всему городу. Хотя сегодня антикварность фургончика была его определенным преимуществом, и он был одним из немногих автомобилей, который мог ездить независимо от магнитных рельсов, и был на самом деле полнофункциональным транспортом.
Жеребкинс подал звуковой сигнал, открывая передние двери, и задним ходом пролез в кабину, ожидая, пока ремни безопасности не зафиксируют его лошадиный торс. Ремни затянули его, издавая страшный писк, а затем затащили кентавра в кабину. Как только двери-крылья опустились, датчики вагончика определили, что за рулем Жеребкинс, и двигатель запустился. Запуск автомобиля занял всего несколько секунд, но гораздо больше времени займут попытки вместиться в автомобиле с шестью конечностями и хвостом, который некоторые конюхи рассматривают как седьмую, или, по крайней мере, как придаток.
Жеребкинс выкрутил руль и вдавил педали копытами в пол, крича со своего места.
— Домой! — закричал Жеребкинс на бота-навигатора, подвешенного на гелевой струне перед его лицом. Из тщеславия кентавр сделал этого бота с его, Жеребкинса, лицом.
— По обычному маршруту, красавчик? — сказал бот, с любовью подмигнув хозяину.
— Отрицательно, — ответил Жеребкинс. — Обычной скоростью и параметрами безопасности пренебречь. Просто доставь нас туда так быстро, как возможно. Все нормальные поведенческие ограничения сняты.
Если бы у бота были руки, он бы их потер.
— Как давно я хотел это услышать, — сказал бот, взяв на себя контроль над машиной.
Что-то происходило с красиво украшенной коробочкой в руках Кобыллины. Казалось, что внутри нее перекатывалась маленькая тучка. Это нечто дрожало, как пчелиный улей, но оно не издавало ни малейшего звука. Но было нечто такое, что заставляло ее зубы скрежетать, а глаза — сделаться мокрыми, как будто бы кто-то невидимый в ее голове скребет гвоздем по доске.
Безумно, я знаю, но это именно так.
Она отбросила коробочку, но крохотная тучка еще до этого успела вытечь из контейнера и покрыть ее руку. Коробка откатилась под кофейный столик — окаменелую гигантскую поганку, о которой Элфи презрительно отзывалась как о «стереотипной и доводящей до визга» — и лежала там, выпустив это нечто, что довело Кобыллину до грани нервного срыва.
— Что такое, дорогая? — она повернулась, чтобы ответить маленькому Аэрожуку, но он, вырубленный, лежал на полу, и тоненькая струйка дыма вилась вокруг его головки.
«Это все из-за коробки», — догадалась она. «Чем бы ни была эта штука, она — не от Жеребкинса, потому что она какая-то неправильная».
И сейчас эта «неправильная штука» была у нее на руке. Кобыллина была не из пугливых, но она предчувствовала опасность, из-за которой ее ноги чуть подкосились.
Грядет что-то плохое. Даже хуже всех тех плохих вещей, которые сегодня произошли.
Многие волшебные существа сломались бы под тяжестью таких зловещих обстоятельств, но если вселенная ожидает подобной реакции от Кобыллины Вандерфорд Паддокс Жеребкинс, то вселенная будет очень удивлена, потому что одной из тех черт характера, которая сподвигла Жеребкинса на ней жениться, был ее боевой дух. И этот дух она поддерживала не только за счет силы позитивного мышления. Кобыллина имела синий пояс по древнему кентаврийскому боевому искусству Девяти Палочек, в котором голова и хвост использовались как оружие. Она часто работала в Полицейской Академии вместе с Элфи Малой, и, более того, однажды лягнула Элфи, откинув ее в стену из рисовой бумаги, когда ей вдруг вспомнился ее бывший бойфренд.
Кобыллина понеслась к длинному запертому шкафчику в спальне, и повелела ему открыться. Внутри был ее синий пояс, который она быстро накинула на себя. От самого по себе пояса не будет никакого проку, когда на ее пути встанут нападающие. А вот что ей поможет, так это длинный гибкий бамбуковый шест за ним, который со свистом рассекал воздух, и мог, в умелых руках, содрать шкуру со спины тролля.
Почувствовав в своей ладони шест, Кобылина успокоилась, хотя было немного глупо стоять сейчас в полном обмундировании Девяти Палочек.
Ничего плохого не произойдет. Я просто приняла все слишком близко к сердцу.
И затем входная дверь взорвалась.
Навигационная система Жеребкинса вела машину, как маньяк, с таким ликующим кудахтаньем, что Жеребкинс и не мог вспомнить, как он ее на это запрограммировал. И хотя Жеребкинс был поглощен кошмарными картинами, где Кобыллина в когтях огнедышащих гоблинов, он не мог не обратить внимания на разрушения, проплывавшие мимо окон — клубы густого дыма, оранжевые и голубые вспышки пламени, которые размывались из-за почти маниакальной скорости фургончика. Офицеры ЛеППРКОНа пробирались сквозь щебни и обломки в поисках оставшихся в живых, и дым столбами поднимался из дюжин знакомых мест.
— Угомонись, — сказал он, хлопая по боту-навигатору. — Хорошо же я помогу Кобыллине, привезя вместо себя мертвеца!
— Остынь, старичок, — сказала маленькая голова бота. — Не сказать, что ты вообще пригодишься. Кобыллина владеет Девятью Палочками. А ты что собираешься делать? Швыряться клавиатурой?
«Старичок?» — подумал Жеребкинс, мечтая, что лучше бы он не устанавливал боту личностный чип, и еще больше мечтая, чтобы этот чип не использовал его собственную личность. Но бот был прав. Что он может сделать? Было бы печально, если бы Кобыллина погибла, пытаясь спасти его. Внезапно Жеребкинс почувствовал себя, как спасатель, который боится плавать. Мог ли он вообще принести пользу в данной ситуации?
Бот, казалось, читал его мысли, что было невозможно, но Жеребкинс все-таки решил эту функцию запатентовать, в случае, если он вдруг случайно изобретет робота-телепата.
— Используй все свои силы, чувак, — сказал бот.
«Ага, конечно», — подумал Жеребкинс. — «Все мои силы. Какие еще силы? И где они?»
А были они, естественно, в задней части фургона, где хранились тысячи незавершенных квазизаконных экспериментов и запчасти. Когда Жеребкинс об этом подумал, он осознал, что в его грузовичке были такие вещи, которые способны пробить дыру во временном потоке, если вдруг все столкнутся вместе, поэтому он решил сейчас об этом не думать и все-таки прибраться в фургоне.
— Не останавливайся, — проинструктировал он, выбираясь из ремней безопасности и проходя по маленькому мостику, связывающему кабину с фургоном. — Мне нужно оглядеть заднюю часть.
— Береги голову, чувак, — радостно сказал бот за секунду до того, как промчаться по горбатому мостику около здания эльфийской стоматологии в форме гигантского коренного зуба.
«Наверное, личностный чип повредился», — подумал Жеребкинс. — «Я никогда не бываю таким безрассудным, и я точно никогда никого не назвал бы чуваком».
Кобыллина очень яростно отреагировала на взрыв двери. Во-первых, потому что входная дверь была антикварной, из розового дерева, аккуратно доставленная из Бразилии, а во-вторых, дверь уже была открыта, и только идиот додумался бы ее подорвать. Теперь ее придется реконструировать, и она уже никогда не будет прежней, даже если им удастся собрать все осколки.
